Солнце в ночи.
Сейчас я одна, и мне немало лет. Но я совсем их не чувствую, этих лет. Наоборот, с годами я ощущаю в себе все больше молодости, как будто жизнь +начала обратное развитие.
Наверное, это из присущего мне духа противоречия: а вот ни черта, не возьмешь, не выйдет! Меня тянет улыбаться чуть ли не каждому прохожему, взглянувшему на меня доброжелательно. И, представьте, в ответ получаю улыбку.
Когда в транспорте молодой человек уступал мне место, я громко попытала его: «Вы предложили мне место как женщине или как старушке?» Он сначала растерялся, а потом закивал: как женщине, как женщине!!! Вокруг все заулыбались, и я получила кайф. Я почувствовала себя молодой, очаровательной дамой. Постаралась грациозно сесть. Получилось.
Мои дети и внуки далеко, очень далеко. А я тут, дома. Только теперь я поняла, что такое для человека дом. Это твой маленький кусочек планеты, где ты принадлежишь только себе. «Твой дом – твоя крепость». Но не только это.
В комнатах на стенах висят портреты дорогих мне людей. «Иных уж нет, а те далече…» Я, конечно, не сумасшедшая, но иногда мысленно беседую с ними. Подойду, постою, попрошу прощения, и чувствую, как щиплет глаза. Уходя, прежде чем закрыть дверь, я как бы говорю им – этим глазам с фотографий – я скоро вернусь. И они ждут.
Сейчас у меня появилось много времени для размышлений, осмыслений… В голову лезут мысли – ах, в мире много зла, зависти, боли… Человечество сходит с ума, нас ждет апокалипсис…
Но у писателя А. Платонова я краду фразу одного простого парня: «не надо думать глупость!». Великолепно! Мы и не будем. Нет человека, который с рождения мечтал бы съесть себе подобного. Не существует просто. С момента рождения человечку нужна любовь! Мамы, папы, окружающих. Чтобы потом ему было, что отдавать другому человечку.
И божьи заповеди тут не причем. Религию я не принимаю. Нельзя же любить и быть хорошим из страха перед наказанием. Не получается. Просто всегда лучше и веселее жить при солнышке, а не в сумерках. А солнце – это, прежде всего, свет и тепло. А когда наше светило заходит за горизонт, тогда его заменят сердце, плечо, руки человека, который рядом. И это тоже солнце, но в ночи.
Сегодня 11 апреля – День Памяти Холокоста. Дети будут давать маленькое представление под названием «Януш Корчак и дети». О простом учителе, поляке, просто любившем своих еврейских учеников, просто разделившем их страшную участь в фашистском лагере смерти. Просто потому, что иначе не мог.
А ведь мог остаться в живых. Он был чех, и ему предлагали выйти из рядов обреченных, и возможно никто бы не осудил. Но ему было важнее не осудить самого себя. Вот бы о чем рассказывать детям на уроках. О таких ЛЮДЯХ, а их много. Вот бы чего вливать в их чистое не замутненное еще житейским мусором сознание.
И вырастет Человек, у которого в душе утвердится внутренний иммунитет к грязи – лжи, зависти, подлости, равнодушию, бесчестию. И будет для этого Человека главное в жизни – СОВЕСТЬ и ЧЕСТЬ. Не сомневайтесь.
Что бы ни говорили сейчас о нашем «совковом» прошлом, но книги, именно книги воспитывали наше поколение: «Два капитана» В. Каверина, «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого. А «Три товарища» Ремарка. Да мало ли.
Может быть, поэтому наше поколение такое беззащитное, слишком совестливое, тяжело приспосабливается к реалиям современного алчного мира. Да, в школе у меня была учитель литературы и русского языка, наш классный руководитель Архангельская Антонина Николаевна. Это были 50-е годы.
Была она не молода уже тогда, представительница ТОЙ интеллигенции, которая выжила в то еще время. Именно она спасла меня от «выгоняния» из школы за плохое поведение на уроках (очень любила не вовремя посмешить класс и тем срывала урок), забрав в свой класс «А», на свой страх и риск. Именно она иногда заходила за мной по утрам, что бы устыдить меня и тем отучить опаздывать на уроки.
Она великодушно простила мне мой дурацкий «спектакль»: Антонина Николаевна частенько имела привычку перемежать свое выступление звуком: …эээ. А я взялась ставить палочки, что бы подсчитать, сколько этого …эээ набежит за урок. И подсчитала, и все девчонки дружно хохотали.
Но ей донесла все это наша немка, и я была убита. Я не могла поднять глаз, когда Антонина Николаевна остановила меня в коридоре и спросила: «Тамара, это правда?» Лучше бы меня расстреляли. Я поняла тогда, что чувствует предатель, которого разоблачили. Я помню, каким сдавленным голосом я произнесла тогда: «Да…, но я люблю Вас. Антонина Николаевна… я просто пошутила.. простите меня.»
Она вдруг улыбнулась, махнула рукой и пошла в класс. А училке по-немецкому наш класс учинил бойкот. И она поняла и не стала выяснять причину нашего молчания. Тогда мальчики и девочки учились раздельно. И это было, на мой взгляд, хорошо. По крайней мере, для меня.
Не приходилось, выходя к доске, испытывать разного рода помехи: в чем ты одета, как ты выглядишь, Что у тебя не в голове, а на голове. И, главное, как на тебя глядят мальчики. А особенно тот… Ох! Насколько нам было легче, мне кажется. За то, когда на вечера к нам в школу приглашали мальчиков, то это был аля-праздник!
А еще мы дружили с суворовцами. Собирались у подружки, танцевали под пластинку «Рио-Риту» – фокстрот. Меня пригласил суворовец ниже меня росточком. Я ужасно тушевалась. А подружки издевались: « Томка, решается твоя судьба!!». Я жутко злилась, но, как я это сейчас понимаю, была во всем этом какая-то чистота, таинственность, даже святость.
Отношения полов. Всему свое время. Приоритет чести и чистоты. Разве плохо, разве это мешает, ну какое это ханжество? И никто не учил нас на уроках ЭТОМУ, мы, конечно, не употребляли слова «секс». Узнавали об ЭТОМ из книг классиков, Ну а я-то была уж очень догадливой, и сама на уроке ботаники о пыльце и пестике вдруг как-то сообразила, что без папы мама бы меня не родила. И все.
И что? Однажды, когда меня за неусидчивость посадили на первую парту в учительском ряду, что бы учителю было проще утихомирить мой фонтан, Антонина Николаевна вызвала к доске нашу зубрилку. Та должна была что-то о Печорине высказать. И та пересказала учебник слово в слово. Антонина Николаевна поставила ей в журнал 5, и слегка отвернувшись, тихо произнесла (я слышала и запомнила на всю жизнь): «какое убожество…» Она ждала от нас живой мысли, она учила нас думать, осмысливать, а не заучивать чужие мысли для оценки. Это и есть СВОБОДА. Вечная Вам память, дорогая Антонина Николаевна!
Я далеко не ханжа, о нет. Но я за раздельное обучение девочек и мальчиков. Я не согласна с одним заслуженным учителем, высказавшим на «Эхе Москвы» в передаче «Родительское собрание» мнение в пользу смешанного обучения, пусть, мол, учатся общению. Общения хватит и так, а вот учиться надо серьезно, без помех.
Школа не дискотека, не место «свиданок». Не подиум. Школьное время дорого, это путевка в жизнь. А психика подростков не устойчивая, очень уязвимая. Один не добрый взгляд юноши или девушки, и ты у доски теряешь дар речи. Мне повезло, я неплохо окончила школу (спасибо Антонине Николаевне!), но при моей закомплексованности, учеба в смешанных классах мне бы здорово помешала.
И все же я с любовью думаю о нашей молодежи. Не правда, что она не ТА. ТА! Там наверху, к сожалению, попадаются «разнообразные не ТЕ». Может быть, там что-то надо поменять?! А?
Все в руках человечьих! Может быть тогда и появится солнце в ночи?!
Тамара Артамонова. Саратов. 2013г. 11 апреля.
/КР:/
Можно соглашаться или нет, но несомненно одно – УМНИЦА!!!/
