Дор Шахар Фото: Rivka Uzan
Он родился в Хан-Юнисе, в секторе Газа, под именем Айман Абу Субо, бежал в Израиль, прошел гиюр и сейчас живет в Ришоне-ле-Ционе.
По словам Шахара, «все жители Газы так или иначе связаны с такими организациями, как ХАМАС, "Исламский джихад", ФАТХ, Народный фронт освобождения Палестины [НФОП] и другими. Все эти организации поддерживают убийство евреев. Это религиозная война — они хотят захватить весь мир».
С раннего детства Шахару внушали, что евреи — это убийцы, захватившие землю его предков, и что с ними нужно бороться. «Я помню, как однажды израильские солдаты играли с нашими в футбол в нашем районе. Мне было лет шесть. После игры один из солдат подозвал меня, вложил что-то в мою руку и закрыл ладонь. Через несколько секунд я раскрыл руку и увидел конфету. Я развернул ее, и она оказалась вкусной. Я принес фантик домой и показал отцу, потому что хотел, чтобы он покупал мне такие конфеты. Отец спросил меня, откуда у меня этот фантик, и я сказал ему, что он достался мне от евреев, от солдат. Он встал и в гневе предупредил меня, чтобы я в следующий раз ничего не брал у них, потому что солдаты могут отравить меня».
Образование в Газе было ориентировано на мученичество, а не на необходимые в жизни навыки
Когда Шахару было семь лет, в их школе появился новый учитель, который сказал однажды, что сегодня будет специальный урок. Учитель сказал, что евреи — убийцы детей, мужчин, женщин и стариков. Он сказал: «Евреи отняли землю ваших дедов, и вы будете сражаться за нее, и тот, кто умрет, будет мучеником и попадет в рай». Он также сказал, что у евреев три ноги. «В тот момент мне стало не по себе, я сказал учителю, что плохо себя чувствую. Он ударил меня по щеке и отвел в кабинет директора. Директор попросил меня встать лицом к стене и дал мне пощечину в резиновой перчатке. Он потребовал, чтобы мой отец пришел в школу вместе со мной. На следующий день отец пришел со мной в школу и зашел в кабинет директора. Он отругал меня и сказал, что я должен убивать евреев.
Мой отец проработал в Израиле 27 лет, но дома всегда выступал за убийство евреев. Даже в школьных учебниках было написано, что мы должны вести себя так, потому что евреи отняли землю у палестинцев. Когда я вернулся домой, то увидел, что отец подвесил к потолку веревку и грозится меня повесить. Он также зажег газовую плиту и угрожал сжечь меня. Моей матери не разрешили вмешаться».
Несмотря на угрозы отца, Шахар не подчинился его требованиям. «Это как история нашего праотца Авраама. Оглядываясь назад, можно сказать, что это похоже на [библейское указание Бога Аврааму] "Лех Леха" — "Иди из земли твоей и дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе". Я чувствую себя посланником еврейского народа. Моя миссия — предупреждать евреев об опасностях. Мы все посланники в этом мире».
Возвращение в Газу
В возрасте 11 лет Шахар без ведома родителей сел в автобус, направлявшийся в Израиль. «Мне было любопытно посмотреть на этих евреев с тремя ногами. Я приехал в 6:30 утра и увидел пару, гуляющую по Ришону-ле-Циону. Они прошли мимо меня, и я присмотрелся, ища их третью ногу. Ближе к вечеру я вернулся домой и увидел своего отца. Это было странно, ведь он должен был вернуться в четверг. Он спросил меня, где я был, и я сказал, что пас овец.
Он сказал мне: "Не лги! Но он не стал меня наказывать, а просто велел идти спать. Он знал, что я был в Израиле, потому что люди в автобусе, те, кто узнал его, рассказали ему. На следующий день он взял меня с собой на стройку, где он работал. Он разрешил мне готовить бетон и носить его в ведрах на большое расстояние. Это было очень тяжело, но для него это не имело значения».
Когда Шахару было 12 лет, отец взял его с собой на стройку. В 13 лет он сбежал из дома и вернулся в сектор Газа только в возрасте 19 с половиной лет. Он нашел работу охранника на строительном объекте в Ришоне, где познакомился с Ниссимом, который впоследствии стал его приемным отцом. У Шахара есть еще одна приемная семья, Гур и Амира Цабар, и он поддерживает связь с обеими.
О Ниссиме он говорит: «Он ангел. Для меня он отец. Таких людей, как он, не найти. Вот почему я сказал, что все мы посланники, и, насколько я понимаю, Бог послал мне ангела. Позже он и его жена научили меня читать и писать на иврите; они научили меня любить».
После этого Ниссим пригласил его отпраздновать пасхальный седер вместе с ним и его семьей, и тогда Шахар решил стать евреем. «Я сказал ему, что хочу быть евреем. Он сказал: "Подожди, что ты сказал?", и я повторил это. Он был удивлен и сказал мне, что тот, кто еврей, остается евреем, тот, кто мусульманин, остается мусульманином, а тот, кто христианин, остается христианином, но я не принял этого.
Ниссим понял мои намерения и организовал для меня посещение раввината. Раввин согласился провести гиюр, но потребовал специальное письмо от семьи, поскольку я был несовершеннолетним. Я объяснил ему, что у меня нет связи с семьей, и если я попрошу у них такое письмо, они меня убьют. Он посоветовал мне подождать, пока мне не исполнится 18 лет. Я был разочарован. Через год палестинец убил девушку по имени Хелена Рапп в Бат-Яме, что потрясло всю страну. Правительство решило изгнать всех арабов, чтобы не было возможности отомстить. Каждый раз, когда я видел полицию, я убегал. Через три-четыре месяца правительство решило ввозить рабочих старше 40 лет, а это означало, что я стал нелегальным рабочим.
В 18 лет я пришел в раввинат и сказал раввину, что мне 18 лет, и попросил обратить меня в иудаизм. Он сказал, что из-за ситуации с безопасностью мне нужно специальное разрешение от государства, чтобы остаться. Я вернулся жить на стройку. Однажды там меня остановил полицейский патруль и арестовал. Я сказал им, что хочу стать евреем. Они отвели меня обратно на стройку и сказали, чтобы я оставался там. Они дали мне свой номер телефона и сказали, что если я увижу нелегальных арабов, я должен сообщить о них, и я согласился. Они подчеркнули, что если приедет другой офицер, я должен сказать, что я из Кафр-Касима, потому что им разрешено [поскольку этот город находится не на Западном берегу, а в пределах Зеленой черты]».
Но затем, как рассказывает Шахар, все планы пошли наперекосяк. «В возрасте 19 с половиной лет я повредил ногу на стройке, и меня отвезли в больницу. Страховки у меня не было, и полиция выясняла, откуда я родом. Больница потребовала большую сумму за лечение, и я попросил нанявшего меня подрядчика оплатить хотя бы часть суммы, и в конце концов он согласился. Он спросил мой адрес и через 40 секунд позвонил мне и сказал, что спустится за деньгами. Я спустился вниз, и около четырех или пяти полицейских хотели подойти ко мне и остановили меня. Я сказал им, что я из Кафр-Касима. Тем не менее они отвели меня на четырехчасовой допрос, и я попросил их связаться с моими офицерами по работе с людьми, а они сказали, что вообще меня не знают. Они отвели меня в суд, где я сказал, что хочу принять иудаизм и что нахожусь в стране уже семь лет. Судья приговорил меня к 45 дням тюрьмы и дополнительному условному сроку в десять месяцев в течение трех лет. В суде были палестинские арабы, которые ждали суда, и они слышали все, что я сказал, и точно знали, что со мной сделают. Они отвезли меня в тюрьму в Беэр-Шеве, в крыло арабских заключенных с кровью на руках, и избили меня. После этого меня поместили меня в камеру с евреями.
Через 45 дней меня отвезли на допрос в сектор Газа и спросили, что я делал в течение семи лет пребывания в стране, и я сказал, что был охранником. Они подвесили меня вверх ногами, резали, пинали, обливали горячей и холодной водой, а потом снова спросили, что я делал.
Так продолжалось полгода. Наконец они отвезли меня в Хан-Юнис. Целый месяц я бродил по Хан-Юнису, голодный и не меняя одежду. Я заходил в дома и воровал еду: хлеб, лук, помидоры, все, что было. Я работал в Газе, скопил немного денег и снова сбежал оттуда. Я отправился в Египет, из Египта в Турцию, а оттуда с паспортом Палестинской автономии прибыл в Израиль. Полиция поймала меня и отвела обратно на контрольно-пропускной пункт Эрез. К счастью, перед переходом полицейские меня немного прижали, и я сбежал, взял такси и вернулся в Ришон-ле-Цион. Для меня это было чудом».
На вопрос о том, как начать все заново в том же месте, Шахар ответил, что на этот раз все было по-другому. «Я начал работать охранником в Ришоне, в торговом центре. Через два месяца на складах, где я работал, произошел взлом, и я сообщил об этом. Полиция похвалила меня и захотела, чтобы я дал показания. Следователь похвалила меня и сказала, что я хороший гражданин, но она также сказала, что меня задержали и надели наручники. На следующий день меня отвезли в суд. Судья попросила меня выступить, и я встал, заговорил и заплакал. Она выслушала меня, я рассказал ей все, начиная с детства и до того дня. Она отпустила меня под залог моего приемного отца».
Через семь лет он получил разрешение на изучение иудаизма и прохождение гиюра и стал учиться в ешиве. «Через десять месяцев меня отправили на экзамен, и я не смог ответить на все вопросы. Раввин сказал, что я должен пойти в ешиву "Махон Меир" [чтобы больше учиться перед гиюром], поэтому я собрал сумку и немедленно отправился туда. Я учился у раввина Ури Черки, а через несколько месяцев успешно завершил гиюр».
Он получил теудат-зеут. «Я также получил по почте повестку в ЦАХАЛ, мой профиль был 97 [высший уровень медицинской квалификации на экзаменах перед призывом в ЦАХАЛ], и я был предназначен в десантники. В это время я давал интервью одной из израильских газет, и меня спросили, что бы я сделал, если бы мне как солдату приказали эвакуировать поселенцев. Я ответил, что откажусь, потому что хочу защищать только границы страны. После этого они решили не призывать меня в армию».
На вопрос о том, какое ивритское имя он выбрал, он ответил: «Дор, что означает «поколение», и Шахар («утро»).
Шахар, который также написал книгу о своей жизни «От Хан-Юниса до горы Синай» и читает по ней лекции, не удивлен уровнем жестокости, который продемонстрировали боевики ХАМАСа 7 октября. «Когда я был ребенком и ходил с мамой на рынок, я видел, как они обезглавливали тех, кто подозревался в сотрудничестве с израильтянами. Они отрезали им головы и руки, вешали их на столбах электропередач и тащили по дороге, привязав к машинам. Я ничуть не удивился. В Газе живет не так много миролюбиво настроенных людей. Большинство таких эмигрировали в другие страны».
Шахар рассказал, что помнит, как в детстве его дед говорил ему, что, когда он вырастет, «должен будет убивать евреев и отвоевывать Яффо, потому что это наша наследственная земля. Так воспитываются целые поколения».
Что касается его биологической семьи, Шахар объяснил, что «если бы с ними что-то случилось, меня бы это не беспокоило. Моя семья здесь, в Израиле. Они научили меня любить, а не ненавидеть, научили радоваться жизни, а не умирать и становиться террористами-смертниками». О палестинцах Шахар сказал: «В моем детстве они бросали камни [в израильтян], а потом появились соглашения в Осло, потому что Израиль хотел мира с палестинцами. Оружие, которое они [палестинцы] получили, было направлено против израильтян. Мы отсоединились от сектора Газа и в ответ с тех пор страдаем от ракет».
На вопрос, разделяет ли он оптимизм относительно будущего израильско-палестинских отношений, Шахар сразу же ответил: «Нет. В детстве я видел много насилия и тяжелые сцены, которые трудно описать. Если они так обращались со своим народом, то можно понять, как они относились и будут относиться к евреям».
Jerusalem Post, перевод Ларисы Узвалк
1
