Режим Муссолини был не подарком, антиеврейские законы распространились и на население острова, да и Родос регулярно подвергался налетам авиации союзников – однако положение местных евреев ни в коей мере нельзя было сравнить с чудовищной судьбой своих соплеменников в центральной и восточной Европе.
Все резко изменилось в сентябре 1943 г., после свержения Муссолини и капитуляции Италии перед союзниками. Контроль над островом перешел к немцам. К том времени на острове проживало около 2 тысяч евреев – большинство были греками с итальянским гражданством, но несколько десятков были турецкими гражданами. Почти год их не трогали, но 18 июля 1944 г., когда немецкий фронт трещал по всем направлениям, вышел приказ, чтобы все евреи острова собрались перед зданием гестапо для регистрации, с целью «временного перемещения на соседний небольшой остров».
В это время интересы Турции на острове представлял 30-летний генеральный консул Селлахитин Улькюмен. Он прекрасно понимал, что «временное перемещение» означает отправку в газовые камеры Освенцима. Улькюмен отправился к коменданту острова генералу Ульриху Клееману и напомнил ему, что Турция держит нейтралитет, а поэтому просит освободить 42 еврея – турецких граждан. Генерал Клееман заявил, что, согласно нацистским законам, все евреи – это только евреи и должны отправиться в концентрационные лагеря.
Улькюмен в процитировал инструкции из Анкары, что «согласно турецким законам все граждане равны. Мы не делаем различия между гражданами иудеями, христианами и мусульманами». На самом деле в представленном списке только 15 человек имели турецкое гражданство, остальные его не имели – но Улькюмен заявил, что согласно тем же турецким законам супруги и дети турецких граждан также подлежат юрисдикции Турции, независимо от гражданства. Улькюмен рискнул, поскольку на самом деле турецкие законы такого положения не содержали. Далее он пригрозил Клееману, что в «случае неосвобождения турок-евреев он сообщит своему правительству и будет международный скандал». Клееман сдался, и указанные в списке евреи были освобождены.
По воспоминаниям выживших, Улькюмен и потом несколько дней помогал чем только мог спасенным им людям, не знавшим как сложится их судьба. В течение полугода их терроризировало гестапо, устраивая постоянные обыски и допросы. В январе 1945 комендант острова узнал, что Родос собираются посетить представители Красного креста; чтобы избежать лишних разговоров и ответственности к финалу войны, он приказал турецким евреям отправляться на родину, что они и сделали на следующий день, добравшись в лодках через штормящее море до порта Мармарис.
Им повезло – они выжили. Повезло и генералу Клееману: он благополучно умер в своей постели в 1963 г. – в отличие от 1820 евреев, которых 23 июля немцы депортировали. Из них осталось в живых не более 180 человек.
Не слишком повезло и Улькюмену. В августе 1944 г. Турция объявила о выходе из нейтралитета и о разрыве отношений с Германией. Улькюмен был арестован, отправлен в Афины и до конца войны находился в заключении в Пирее. Тогда немцы и обнаружили, что законов о турецкой юрисдикции, на которые он ссылался, не существовало.
Далее, согласно ряду источников, в знак ли мести или нет, но немцы подвергли бомбардировке бывшее консульство Турции. В любом случае, во время бомбардировки погибли два сотрудника консульства и была тяжело ранена 28-летняя беременная жена Улькюмена. Она родила сына и умерла неделю спустя. Узнав о смерти дочери, ее мать покончила с собой. Мальчика спасли врачи; его назвали Мехметом.
13 декабря 1989 г. Селлахитину Улькюмену – единственному турку – было присвоено звание Праведника народов мира. Он умер в 2003 г., в возрасте 89 лет.
В 2008 г. десятки семей из США, ЮАР, Аргентины и Бельгии собрались на греческом острове Родос, чтобы почтить память человека, подарившего им жизнь. 64-летний Мехмет Улькюмен сказал им:
«Мой отец, Селлахитин Улькюмен и моя мать Миринисса стали свидетелями великой трагедии, развернувшейся в конце 2-ой Мировой войны перед их глазами на острове Родос. Они видели, как предают Бога, как вероломен человек и как пала человечность.
Они видели, как человек может убить своего соседа просто потому, что тот иной. И они понимали, что человек способен закрыть глаза на правду в силу собственной ненависти, трусости и обычного безразличия. Мой отец не мог просто стоять и наблюдать. Он не отводил глаз и не мог примириться с царившей ненавистью и безразличием.
Он выстоял – не как герой, дипломат, не как мусульманин или турок, а просто как человек, ответивший Богу на призыв защитить брата своего. Призыв, потребовавший жизни самого дорогого ему человека – моей матери».
