В купеческом свете его звали Костя Большой, а дома – детским прозвищем Кокося.
Он раскланивается со знакомыми, улыбаясь дамам. Матери подталкивают локтями дочек: улыбайся, дурочка! Стреляй глазками! Не теряйся, завидный жених пропадает!
Изображение использовано в иллюстративных целях
Те старались вовсю – такому красавцу любая будет рада. Но молодого Костю Алексеева не интересуют купеческие дочки. Купчихи шепчут: так и останется ветреный красавец в холостяках.
Кого ему только не сватали, а все попусту. Купчихи шепчутся: "Костя хочет срывать цветы удовольствия".
— Что такое "цветы удовольствия", маменька?
— Не спрашивай, душенька. Это тебе знать еще рано!
Константин Алексеев
С гимназических лет Костю привлекал балет, и в нем ему больше всего нравились фигурантки: второго такого мастера быстрых, легких, необременительных романов с балеринами в купеческой Москве было не найти.
Сейчас, наскоро стерев грим и переодевшись, в фойе выскочат те, кем он любовался на сцене. Начнется флирт, и он будет шептать остроумные шутки в нежное, полускрытое кудряшками ушко.
Дело кончится ужином в модном ресторане, и домой, к Красным воротам, он вернется под утро. Родители не скажут ему ни слова: молодому человеку надо перебеситься.
Костя Алексеев (стоит в центре) с семьей
Этот двухметровый молодец мог стать кем угодно: хоть лихим светским кутилой (в их роду есть тому примеры – один из его кузенов выиграл за вечер в карты миллион у Михаила Морозова), хоть лихим дельцом и, чем черт не шутит, может даже политиком?
Эту жилку чувствовал в Косте его старший кузен, московский городской глава Николай Александрович Алексеев, и тянул молодого человека за собой, к большим государственным делам. Николай Александрович преобразил Москву, привёл в порядок тротуары, провел воду и канализацию. Он надеялся, что из Кости выйдет государственный чиновник.
Костя Алексеев пока не думал о карьере – он слишком любил удовольствия. Кокося, как звали его родные, обожал балет и театр, а учиться не любил. Экзамены за первый класс гимназии он сдал не в десять лет, как другие, а в тринадцать. В гимназии ему не раз случалось оставаться на второй год. В конце концов Костю определили в Лазаревский институт восточных языков, дававший образование по гимназической программе и славившийся своей либеральностью.
Учиться там было легко, восточные языки могли пригодиться в семейном деле: у купцов Алексеевых были большие торговые обороты в Средней Азии. Но Лазаревский институт Костя не окончил, ушел из него, так и не получив диплома. Отец сердился недолго: для фирмы это не имело большого значения.
Юный Константин
Купцу нужнее практический ум и деловая хватка. Костю определили на фабрику изучать золотоканительное дело. Его школьное фиаско семью не волновало, в утешение за проваленные экзамены юноше подарили чистокровного жеребца. Бог с ней, с ученостью, лишь бы был здоров…
Богатый и многочисленный алексеевский клан жил дружно, хлебосольно и весело. Это была настоящая купеческая аристократия, находящаяся в дружбе и родстве с знатными московскими семействами. Их родовое гнездо, особняк у Красных ворот, был выстроен внутри квартала, который тоже принадлежал Алексеевым. Там находились фабрика, склады, общежития для рабочих, заводская контора. Родовая фирма разрослась – в нее входили золотоканительное производство, красильни и прядильни, хлопковые плантации и конные заводы.
Все ходили друг к другу в гости, устраивали балы, на которых играли военные оркестры, по вечерам пускали фейерверки, плавали по Яузе на шлюпках. Время они проводили бурно.
Анна Иогансон в центре
И Костя пустился в амурные приключения. Прекрасно воспитанный молодой человек ухаживает за столичной штучкой, приехавшей в Москву петербургской прима-балериной Анной Иогансон, и та вовсю кружит ему голову.
Одновременно он треплет нервы московской балерине Сонечке Череповой, позволившей себе кокетничать с другим: смотрит на нее сурово и безразлично, а в разговоре намекает на коварство и измену.
Но петербургская дива и Сонечка сами знают толк в подобных делах – и обе оставляют молодого человека с носом. Его утешает матушкина хорошенькая горничная Дуняша Копылова: через девять месяцев у нее родится сын.
Костина матушка, Елизавета Васильевна, воспитает мальчика вместе со своими младшими детьми. Много позже сын Кости станет профессором МГУ, доктором наук, автором первого учебника для вузов по античной истории.
Константин Алексеев (Станиславский) в спектакле "Дядя Ваня"
Отец, пытаясь пресечь увлечение сына театром и околотеатральным окружением, назначил его управляющим фабрикой. Сын не подвел: превратил золотоканительное предприятие в оснащенный по последнему слову техники завод по производству электрических кабелей.
Вскоре Костя становится талантливым, жестким, хватким дельцом: ему удалось спасти семейную фирму. Он объединил родовые фабрики с конкурирующим заводом "П. Вишняков и А. Шамшин", теперь их положению на рынке ничего не угрожало.
Затем Константин Сергеевич передал управление компанией младшему брату Борису, прошедшему к тому времени стажировку в Германии, и оставил за собой лишь председательство в дирекции. Теперь он мог посвятить себя любимому театру…
А все началось с домашних спектаклей, первыми зрителями которых были матушка, папенька, бонна и няня. Они с братом тогда еще не ходили в гимназию. Продолжилось с актерами-дилетантами: вначале летом в имении в алексеевском знаменитом любительском кружке, затем в Обществе искусства и литературы.
Изображение использовано в иллюстративных целях
Актерский дар, великолепная постановочная фантазия и организационная хватка быстро вывели Константина в лидеры. Он попробовал себя в режиссуре, после заглавной роли в "Уриеле Акосте", стал московской знаменитостью и взял псевдоним Станиславский.
Спектакль "Коварство и любовь" развеял страхи маменьки, боявшейся, что двадцатипятилетний Костенька так и останется любителем "срывать цветки удовольствия". В этой постановке ему досталась роль Фердинанда, а Луизой стала милая и благовоспитанная московская барышня, классная дама Екатерининского института благородных девиц Мария Перевощикова.
Мария Перевощикова
Внимательные зрители сразу подметили, что Фердинанд и Луиза слишком уж страстно целуются. В актрисы-любительницы Маша подалась тайком от своего начальства и играла под псевдонимом Лилина.
Но секрет ее недолго оставался секретом: начальница института обо всем узнала, скандал вышел страшный. Проштрафившуюся классную даму уволили, но между ней и Костей уже проскочила искра. Вскоре они поженились.
Станиславский и Лилина прожили вместе всю жизнь. У них родилось трое детей, но старшая дочь Ксения умерла в двухмесячном возрасте от пневмонии. Спустя год Станиславский писал другу в письме: "Вчера Бог послал нам дочку. Имя ей Кира Константиновна". После Киры родился сын Игорь.
Константин Сергеевич и Мария Петровна с Кирой и Игорем
Их брак был счастливым. Правда Мария Петровна, сидя с детьми дома, отчаянно ревновала мужа к театру. Станиславский же упрекал супругу в том, что она "охлаждает его неинтересными разговорами о домашнем хозяйстве".
Впрочем, стоило только ей куда-нибудь ей с детьми уехать из Москвы, как Станиславский мчался следом. "В разлуке не могу даже думать о театре", – говорил он жене.
Лилина и Станиславский
В созданном МХАТ Станиславский одновременно был и директором, и режиссером, и актером, и теоретиком искусства. Стоит отметить, что всех своих актеров он муштровал нещадно. Даже маститых и знаменитых артистов он держал на сцене часами, заставляя без конца произносить одну и ту же фразу, отрабатывать жесты, малейшие движения мимических мышц на лице.
Сам Станиславский всегда был объектом обожания женщин, но он был примерным семьянином, а его единственной страстью был театр. Мария Лилина могла стать величайшей актрисой своего времени, но предпочла быть второй при великом муже. "Станиславский был человеком с большой буквы, а я с маленькой…" – говорила она.
Революция 1917 года стала для Станиславского и Лилиной настоящей драмой. Один за другим погибали родные, мучил страх за детей. После 1917 года с кланом Алексеевых поступали так же, как с другими "бывшими". Станиславский хлопотал, писал письма начальству. Иногда к нему прислушивались – но самых близких родственников спасти не удалось.
В 1920 году в Крыму был расстрелян брат Станиславского Георгий Сергеевич и трое его сыновей. Через десять лет, в ночь с 17 на 18 июня 1930 года, арестовали Михаила, сына второго, самого близкого брата Станиславского, Владимира.
Константин писал Калинину, Ягоде и генеральному прокурору, но хлопоты не помогли – Миша умер в тюрьме, а его жена, урожденная Рябушинская, была расстреляна. Список посаженных и расстрелянных родственников Станиславского был длинным, там были и взрослые и дети. В конце концов посадили и сына расстрелянного Михаила, которого Станиславский взял на воспитание.
Беды учат смирению, но не всех. Константин Сергеевич почти не появлялся в театре не только из-за больного сердца – дом в Леонтьевском переулке стал его островом Святой Елены, местом почетной ссылки. Художественным театром руководил Немирович-Данченко, и это связывали не с тем, что второй директор нездоров. Власть считала Станиславского проштрафившимся.
Мария Петровна и Константин Сергеевич
На тридцатилетнем юбилее МХАТа, Константин Сергеевич поднял зал и заставил его поклониться памяти Саввы Тимофеевича Морозова, миллионера, основного пайщика Художественного театра, который не открылся бы без его денег.
А вот правительственной ложе Станиславский не поклонился, и это было скандалом. Вскоре после юбилея Станиславского свалил сердечный приступ. В октябре 1930 года Константин Сергеевич принимал театральную общественность лежа в постели у себя дома в Леонтьевском переулке: доктора не велели ему вставать.
Портрет К.С. Станиславского.
"Я отдал вам, театру всю свою жизнь! Я купец Алексеев, актер Станиславский, я болен, а вы разваливаете дело моей жизни, мой труд…", – сказал он и заплакал горько, как обиженный ребенок, со всхлипами. Все, кто это видел, были потрясены.
С того времени Станиславский жил затворником. Дни старика заполняла тревога об оставшемся на плечах Немировича театре, воспоминания о былом и заботы жены.
Станиславский и Лилина прожили в браке пятьдесят лет. Семья стала для Константина Сергеевича самым главным в жизни – никаких романов, никаких актрис и балерин. Он даже отверг саму Айседору Дункан. На ее предложение станцевать для Константина Сергеевича, он предложил позвать и Марию Петровну. Свой главный труд "Работа актера над собой" Константин Сергеевич посвятил Лилиной – своей лучшей ученице, любимой актрисе и жене.
В 70-летнем возрасте, за пять лет до своей смерти легендарный режиссер признавался: "Долго жил. Много видел. Был богат. Потом обеднел. Видел свет. Имел хорошую семью, детей. Жизнь раскидала всех по миру. Искал славы. Нашел. Видел почести, был молод. Состарился. Скоро надо умирать. Теперь спросите меня: в чем счастье на земле? В познавании. В искусстве и в работе, в постигновении его. Познавая искусство в себе, познаешь природу, жизнь мира, смысл жизни, познаешь душу – талант! Выше этого счастья нет!"
/КР:/
Судьба талантливейшего человека…/
28
