Американская система во многом построена на доверии между властью и гражданами. США дает человеку много свобод: слова, собраний и ассоциаций, совести, занятий …, а также свободу владения оружием.
Человек с ружьем гордится своей страной, где власть доверяет ему такие опасные вещи, верит, что он не злоупотребит ими, рассчитывает на него. Он отвечает взаимностью: если надо будет, то встанет на защиту родины и ее образа жизни. Владение оружием дает человеку ощущение принадлежности к американской истории, ее традициям. Во всем этом есть светлые и темные стороны. В Америке есть много людей, которым все это очень не нравится. Но человека с ружьем не особо это заботит. В нынешних дебатах важно не полюбить его, а услышать, понять, кто он такой и что защищает. Для выработки политики по отношению к владению оружием важно знать и понимать, с кем имеешь дело; какие сильные и настоящие чувства замешаны во всем этом.
* * *
Если взглянуть на географию и демографию человека с ружьем, то большинство – это белые, средних лет, не закончившие колледж. Эта группа населения особо пострадала в неолиберальной свободно-рыночной экономике последние 30 лет. Их доходы застыли на уровне 1979 года. Они больше всего пострадали от: глобализации, режима свободной торговли, утечки качественных индустриальных рабочих мест за границу, деиндустриализации Америки, банковских злоупотреблений …
В других местах их бы назвали пролетариатом. Однако в США совершенно отсутствуют классовые понятия. Любая попытка взглянуть на действительность с позиций классового угнетения воспринимается как поиск оправданий для неудачливости. В точности, как при советском коммунизме из дискурса была вытеснено национальное угнетение. Сразу намекали, что ты неудачник, рассказывали о дружбе народов и приводили список выдающихся евреев (Кагановича-Райкина-Плисецкую-Раневскую …) в доказательство, что антисемитизма в СССР нет. Классовое угнетение и классовая борьба в Америке есть, а вот такого слова нет. Говорить об этом как-то неприлично, оно вытесняется в подсознание. Однако социальное угнетение никуда от этого не денется, а фрустрация порождает гнев. Стало быть, человек с ружьем – это, естественно, рассерженный человек, преисполненный гневом из-за положения, в которое его поставили. Те самые гроздья гнева, описанные Стейбеком, еще хрестоматийный образ из спиричуэла времен Американской революции:
«Глаза мои видели славу пришествия Господа
Он топчет виноградники, где зреют гроздья гнева;
Уже обнажил он роковую молнию
Своего страшного и скорого меча.
Его правда шагает вперед …».
NRA (Американская ассоциация владельцев оружием) – одна из крупнейших лобби в США. Она побеждала во всех своих компаниях, опираясь на этот народный гнев. Люди не обязательно рассержены из-за оружия, но NRA была единственная организация, которая пришла к ним, годами работая среди них, и дает голос их гневу. NRA умела нашептать человеку с ружьем: ты разгневан, потому, что либералы хотят забрать твое ружье. За это люди сделали NRA реальной общественной силой.
Я знаю одного парня в Детройте, активиста «Прав второй поправки», как часто называют право на ношение оружия. Он прирожденный организатор и необычайно эффективный уличный лидер, как раз из того материала, из которого бывают революционеры и активисты массовых движений. Его активизм начался, когда он потерял работу, а его благосостояние развалилось вместе со всей автомобильной промышленностью в Мичигане. Может быть, в других обстоятельствах он бы думал о социальной несправедливости, о всевластии и произволе банкиров, о несправедливом распределении бремени, об эксплуатации. Ничего этого нет, а борьба против реальных и мнимых ограничений ношения оружия обуревает его и снова наполняет жизнь смыслом. Кстати, он как раз не белый.
Надо сказать, что человек с ружьем – вовсе не всегда религиозный, малообразованный и консервативный «рэднэк» (красношеий), как дразнят жителей американской глубинки на либеральном океанском побережье. Мне много приходилось бывать по делам в супер-либеральном Вермонте. Если надо было подружиться с людьми, обсудить дела в непринужденной обстановке, то непременно отправлялся с ними на стрельбище или в тир. Стрелять и иметь оружие там так же обязательно для дела, как играть с партнерами и клиентами в гольф в Нью-Йорке или выпивать в ресторане в Москве.
Есть еще одно качество, которое трудно объяснить. Человек с ружьем чувствует себя куда более спокойней, уважительней, чем средний американец. По себе знаю, что оружие в кармане, кобуре каким-то образом снимает стресс, которого в нашей жизни больше, чем достаточно. Да и вежливости в «вооруженных» Штатах куда больше: опасаются хамить, высказывать агрессию, потому что никогда не знаешь, как все закончится. Имея за поясом ствол, преисполняешься какой-то необъяснимой уверенностью; знаешь, что можешь защитить себя и рисковать не будешь. «Вооруженное общество – это вежливое общество, – говорил американский фантаст Роберт Хейнлейн. – Манеры будут хорошие, если знаешь, что за плохие можешь поплатиться жизнью». Его фразу часто цитируют в Америке, ибо это правда. Статистика говорит, что среди законных владельцев оружия совершаются убийства в четыре раза реже, чем в среднем по стране.
Противники владения огнестрельным оружием утверждают, что в США огромное количество стволов, а где есть стволы, есть и стрельба. Логически это так. Однако за последние 20 лет стараниями консерваторов и NRA законы, регулирующие владение оружием, повсеместно смягчались и ослаблялись; количество оружия на руках населения утроилось. При этом, кривая преступности пошла вниз, а количество преступлений с применением насилия уменьшилось наполовину. Защитники правa на ношение оружия утверждают, что насилие уменьшилось из-за того, что стало больше оружия: преступники не знают, кто вооружен, поэтому боятся рисковать жизнью. Вероятно, здесь много факторов. Но факт в том, что увеличение количества оружия на руках населения не приводит к увеличению преступности.
Дело, разумеется, не только в преступности. Знаменитое исследование Артура Келлермана доказало, что оружие в доме повышает риск самоубийств. У меня тоже близкий мне человек покончил с собой, воспользовавшись имевшимся в доме оружием. По известному чеховскому выражению, если ружье висит на стене, то обязательно должно выстрелить. Есть множество историй о неосторожном использовании оружия, об ошибках, когда члена семьи принимали за грабителя … Весь мир следил за делом чемпиона-инвалида Оскара Писториуса, застрелившего свою подругу то ли умышленно, то ли по неосторожности.
Защитники права ношения оружия обычно приводят пример: есть разница между бабушкой, держащей в тумбочке пистолет, и опытным, тренированным, обученным человеком, который ни за что не будет стрелять просто так …? И это отчасти верно – человек с ружьем не станет стрелять без веских причин. Зато у него другая проблема: небрежное хранение оружия. Если бы они больше внимания уделяли тому, чтобы запирать оружие, не оставлять его в доме на видном месте. Множество очень плохих вещей произошло от того, что легально купленное оружие было украдено или попало в руки детей, ибо не было надежно заперто. Вот это действительно большая проблема, которую можно и нужно решать воспитательными, а то и законодательными средствами. Если бы люди не забывали надежно запирать свое оружие, вероятно, никакого контроля за оружием и не понадобилось.
Я не говорю о преступниках, которые достают оружие, даже когда оно полностью запрещено. Речь идет об ответственных и законопослушных людях, у которых ношение оружия и умение обращаться с ним служит предметом гордости и самоуважения. На руках у населения страны больше 300.000.000 стволов и оно уже никуда не денется. Можно попробовать запретить продажу оружия. Можно попытаться ввести какие-то смехотворные меры …, но это уже слишком поздно. Оружие пока еще не делают, как автомашины и миксеры с расчетом, что они развалятся сразу, как только закончится срок гарантии. Проблема на самом деле, как нам жить нам среди этих 300 миллионов стволов в большей безопасности. Без американского человека с ружьем никаких конструктивных дебатов не получится. И для этого обществу необходимо понять, кто он такой, что думает и чего хочет.
