2 января 1971 года выпало на субботу. Для многих израильтян – единственный выходной день, который проводится всей семьей. И Роберт с Притти собрали детей и отправились с ними в путешествие.
А дети росли, как все детки, красивые, счастливые в счастливой семье. Они рано стали популярными, потому что участвовали в рекламных проектах своего отца, и израильтяне знали Марка и Авигайль в лицо.
Марк и Даниэль в рекламе
Марку Даниэлю было семь лет, его младшей сестричке через полтора месяца должно было исполниться пять. Красивая девочка с ярким взглядом и артистическими данными. Ее считали вундеркиндом.
Даниэль Аройо
И Марк Даниэль оказался талантливым мальчиком, которому прочили интересное будущее. Да только будущего у этих детей не было… Но вновь и вновь вспоминаешь, что у истории нет сослагательного наклонения. А в истории семьи Аройо есть день 2 января 1971, который разделил их жизнь на «до» и «после»…
Марк Аройо
Это был интересный, насыщенный день. Боб повез свою семью на северный Синай, в поселение Нахаль-Ям, просуществовавшее на карте Израиля с 1967 по 1979 год. Оно прекратило свое существование, как и все израильские населенные пункты, после соглашения о передаче Синайского полуострова Египту.
Во второй половине дня семья собралась домой. По дороге Боб где-то сбился с маршрута и свернул не на ту трассу, заехав в Газу. Эта ошибка стала фатальной для семьи. Когда их автомобиль «Форд кортина» находился неподалеку от завода по изготовлению газированных напитков «Севен-ап», в машину была брошена ручная граната юным нелюдем, в крови которого – ненависть к евреям.
Граната попала на заднее сиденье, где находились дети и их мама. Пятилетняя Авигайль погибла почти сразу, она лишь несколько раз успела прошептать на английском: «Daddy, daddy…»
За жизнь семилетнего Марка Даниэля еще пытались бороться врачи больницы в Беер-Шеве, но спасти его не смогли. Притти была тяжело ранена, она надолго осталась инвалидом. Не пострадал серьезно только двадцатидевятилетний Роберт, он бросился к двум арабам, которые оказались рядом с его автомобилем, умоляя о помощи.
О том, что происходило на месте теракта, Роберт рассказал в израильском еженедельнике «Этот мир» («ха-Олам ха-зе») через несколько дней после трагедии:
«К машине подошел человек, и я стал кричать ему: «Больница, где здесь больница? Мои дети ранены, и жена! А человек ничего не отвечает, как будто не слышит меня, даже не смотрит в мою сторону. Почему, почему он не отвечает мне? Ведь в машине Притти, и Марк, и Авигайль, почему он не может подсказать мне, где больница?? Мне кажется, что проходит вечность, что скоро стемнеет и наступят сумерки. А я не знаю, куда ехать… Я начинаю думать, что он не понимает меня, он не понимает, чего я хочу от него, ведь это не может быть, чтобы человек понимал, что произошло, и не хотел мне помочь! Я открываю заднюю дверь машины и вынимаю Ав, я вижу, что она мертва, держу ее на руках и показываю человеку и опять прошу сказать, где больница. А он смотрит на меня и ничего не отвечает. Даже не шевелится… Я вижу еще одного человека рядом и обращаюсь к нему, умоляю ответить, как мне доехать до больницы. И слышу в ответ одно слово на английском: «Заткнись».
Он ушел, я не смог понять, куда он исчез, но я увидел полицейский автомобиль и поехал за ним. Мне казалось, что он едет вечность, так мы добрались до какой-то военной базы или больницы. Там были солдаты и врач. Врач занимался Марком. Авигайль уже была мертва. Марка положили на один стол. Авигайль – на другой стол. Притти лежала на полу, и никто ею не занимался. Я встал на колени, наклонился к ней, пытался поднять ее голову, попросил, чтобы ей что-то подложили под голову, ей принесли что-то. Притти лежала и шептала мне: «Боб, Боб, у нас уже нет Авигайль…Что с Марком? Иди, посмотри, что с ним делают». Я пошел к Марку. Он еще был жив, он дышал. Марк лежал на столе, его ноги были привязаны и выглядели как ненужные… Лицо было абсолютно белым. Он не плакал. Он посмотрел на меня глазами, полными боли, и прошептал: «Папа, папа…» Он пытался поднять голову, крепко сжал зубы, чтобы не кричать, и вскоре потерял сознание. Больше он ничего не сказал…»
Как только Притти сделали операцию, я умолял, чтобы меня к ней пустили. Сперва мне отказывали, но потом разрешили. Первым делом, она спросила о Марке, и я ответил, что он в порядке. Я впервые ей солгал, впервые. Но мне показалось, что она все поняла по моим глазам и приняла эту ложь… В тот момент я любил ее так, как не любил никогда. Я поцеловал ее в лоб и вышел из палаты. А потом меня привезли к незнакомым, но очень хорошим людям в Беэр-Шеве, где я смог снять одежду, которая была в крови, принять душ, выпить снотворного и заснуть…»
Таков трагический монолог отца, потерявшего в одно мгновение двух маленьких детей.
Марка Даниэля и его сестру Авигайль похоронили рядом на Елеонской горе, на самом древнем еврейском кладбище в мире, и главный раввин ЦАХАЛа Шломо Горен прочитал по детям поминальную молитву.
Премьер–министр Голда Меир выразила соболезнование семье Орайо от всего народа Израиля.
Израильские спецслужбы поймали виновных в теракте. Бросил гранату 15-летний житель Газы Мухаммед Сулейман аз-Заки из квартала Саджайя, а те двое парней, которые наблюдали за страданиями отца и не отвечали на его мольбу о помощи, были сообщниками – наблюдателями. Одному было 16, второму – 17 лет, все «детки» учились в школе под названием «Палестина». Они были завербованы террористами из ООП и оказались хорошими учениками в области террора. Всем трем было предъявлено обвинение из восемнадцати пунктов, в том числе метание гранат и закладка взрывных устройств. Убийца и его сообщники были приговорены к пожизненному заключению.
Нужно вспомнить и о том, как повлиял этот теракт на израильскую политику в отношении палестинцев. А он повлиял…
В Газе был введен комендантский час, главную трассу сектора перекрыли, закончилась политика невмешательства, которой руководствовалась военная администрация в секторе Газа со времен Шестидневной войны. Руководство было возложено на командующего Южным военным округом Израиля Ариэля Шарона, и надо сказать, что он тогда достаточно жесткими мерами свел террор в секторе Газа к минимальному.
Было создано спецподразделение «Римон» для целенаправленной борьбы с терроризмом, которым руководил Меир Даган, силы ЦАХАЛа прочесали Газу, квартал за кварталом. В июле 1971 года вошли в лагеря беженцев. В ходе операции было убито более сотни террористов, сотни арестованы. Шарон действовал «методом кнута и пряника», ведя переговоры с мухтарами – лидерами общин – и обещая им поддержку, если они не будут содействовать террору.
Результаты не заставили себя ждать. Количество терактов уменьшилось с 445 в 1971 году до 60 в 1972 году, и далее продолжало оставаться минимальным.
Ну что же, нужно вспомнить еще о судьбе террористов. Она оказалось не столь плачевной, как полагалось бы. Никакого пожизненного заключения. Убийца отсидел всего четырнадцать лет и был освобожден по «сделке Джибриля», которая состоялась в мае 1985 года. Тогда трое израильских солдат, оказавшихся в плену, были обменены на 1150 террористов. Если учесть, что Мухаммеду Сулейману аз-Заки было всего пятнадцать с половиной лет, то при освобождении ему еще не было и тридцати. И получается, что маленькие Марк Даниэль и Авигайль уже пятьдесят лет, как похоронены, а их убийца уже тридцать пять лет гуляет на свободе.
Важно еще добавить, что Роберт и Притти оказались сильными людьми. С того момента, как Притти была ранена и узнала о потери детей, она не теряла самообладания. Медики беэр-шевской больницы утверждали, что редко встречали такого сильного человека, как она. Семья смогла восстановиться, у Роберта с Притти появились еще трое детей. Первый из них родился в ноябре 1972 года.
Роберт Аройо продолжил заниматься рекламной деятельностью в Израиле, он был владельцем собственной рекламной компании, затем совладельцем. Офис Аройо был одним из первых, кто рискнул на одной или двух газетных страницах разместить большие рекламные объявления, в которых выделялись графика и основная информация в одном предложении. Остальной текст публиковался мелким шрифтом.
рекламные объявления, составленные Робертом Аройо
Это была настоящая революция в израильской рекламе, которая до этого была весьма консервативной. Для таких компаний, как Polgat и Dorina, он создавал двойные страницы, которые содержали в основном изображения или графику, сопровождаемые одним или двумя предложениями. В других рекламных кампаниях он использовал работу профессиональных иллюстраторов, которые до него были не слишком вовлечены в рекламный бизнес. Кроме того, Аройо, хотя не был коренным израильтянином, одним из первых стал сочинять броские тексты и слоганы, которые передавали главную мысль рекламного объявления и привлекали внимание. После закрытия компании, в конце восьмидесятых годов, Роберт Аройо переключился на маркетинговый консалтинг.
А в 2004 году он был удостоен специального приза за выдающиеся достижения в области рекламы и маркетинга на всеизраильском конкурсе рекламных компаний «Золотой кактус». Специальный приз – за дело жизни.
мемориал памяти жертв поселка Кфар-Нагид и детей семьи Аройо, фото: Авишай Тайхер, CC BY 2.5
А мне все же кажется, что главным делом жизни этого человека и его жены было сохранить свою семью…
