ЧУВСТВУЙ СЕБЯ НОРМАЛЬНО!

Даже на фото не видела. Досадно? Досадно. Сын шесть месяцев с кем-то зажигает, а мать ни сном ни духом? А если в подоле кого-то принесут?

Родительский инстинкт меня грызёт и мучает, и любопытство раздирает. Не выдержала я – тайком подсмотрела её номер у Славика. Она у него так и записана: «Герда». Других Герд нет. Имя редкое, ни с кем не спутаешь. Осталась я дома одна, набралась храбрости, звоню. А что такого, я же её по телефону не съем. Мне отвечает женский голос. — Добрый день, — говорю. – Я мама Славы, меня зовут Ирина Павловна. А вы – Герда? Не знаю, как вас по отчеству…

— О-о-о, — говорят мне. – Какие люди! Очень приятно, Ирина Павловна. А я – Герда Ефремовна Торчкова. Фамилия дворянская, между прочим. — Вот и познакомились, — говорю. – А то Слава скромничает, вас мне не показывает. — Ваш Славик экзистенциальный стеснюнчик и перманентный бубусик, — говорит Герда. – Я называю его «мой Кайф», поэтому чувствуйте себя нормально. Не скажу, что после этого заявления я стала чувствовать себя нормально. Моя будущая сноха показалась мне чуток странной. Хотя кто их разберёт, эту молодёжь?…

— Всё-таки рассчитываю на скорое личное знакомство, — говорю я. — Надеюсь, вы со Славой не в ссоре и у вас всё хорошо? — У нас со Славухой вообще красотень! – говорит Герда. – Любовь-морковь и сбоку бантик! Его даже мои бородавки не отпугивают! Здесь меня кольнуло нехорошее предчувствие. Что-то переставала мне нравиться эта разбитная дамочка. — Не отчаивайтесь, — корректно говорю я. – Бородавки – это не самое страшное.

Просто как мать я хотела бы предостеречь вас со Славой от всяких необдуманных поступков. Сами понимаете: мой Славик ещё молод, ветер в голове, парню всего двадцать лет… — Понимаю, душа-малина, — говорит эта Герда с дворянской фамилией. – Не боись, опыта у меня на троих хватит. Мне шестьдесят. Тут мне захотелось присесть, а ещё лучше – прилечь. Причём прямо на пол. — Не поняла, — говорю. – Вам — шестьдесят лет? — Да, — говорит она. – Шестьдесят первого года выпуска. Гагарин как раз дунул в космос, а я наоборот – из космоса сюда. Чего ты хрюкаешь в трубку, Иришка?

Или ты что-то имеешь против первого советского космонавта, против лётчика-героя? — Против Гагарина я ничего не имею, — говорю я. – Но всё это звучит не очень-то… вас точно зовут Герда? — Точнее не бывает, — говорит эта бабуля. – Али ты глуховата, матрёна? Я Герда Ефремовна Торчкова. И паренёк у тебя славный, и я – девчонка хоть куда. Хоть стога метать, хоть гармонь тянуть. А чо? — Обалдеть… — говорю я. – Честно сказать, не замечала за Славиком тяги к настолько… взрослым женщинам.

— Ты просто оладий моих не едала, душа-малина, — говорит баба Герда. – Попробуешь – офонареешь, Иринуся. Я их на йогурте замешиваю, твоего Славика за уши не оттащишь. Хряпает и хряпает! Говорит: я бы на тебе за одни оладьи женился! Так что, голубка, чувствуй себя нормально. В полной прострации я нашла какую-то таблетку и начала лихорадочно сосать в надежде, что это антигердин. — Уважаемая Герда Ефремовна, — говорю. – Смех смехом, но в вашем почтенном возрасте должны быть какие-то рамки.

Завести дружбу с молодым человеком втрое моложе себя?!… Чем вы с ним занимаетесь? — А тем же, чем и все, — говорит баба Герда. – Ничего нового учёные ишо не придумали. Оладьи жуём, обжимаемся, зубы скалим, всякое такое… то есть сначала он свои скалить начнёт, а потом уж я свои челюсти из стакана достану – и тоже даю стране угля. Я знаешь, какая бойкая? — Догадываюсь, — говорю я. – Представила эту картину маслом. Но всё же, Герда Ефремовна, прошу отнестись ко всей серьёзностью. Вы играете с чувствами наивного молодого человека…

— Ещё как играем! – говорит Герда. – Чувствуй себя нормально. Твой Славик говорит, я самая клёвая герла в нашем пенсионном клубе «Кости в кучу». Всё заманиваю его к нам на огонёк, а то у нас балалаечника не хватает, в нашем «ВИА имени Паркинсона». — И не стыдно вам? – говорю я. — Хватит дурака валять! Чем вы соблазнили моего недотёпу? Может, вы вдова миллионера, у вас недвижимость на Таити и пенсия большая? — Угадала, Ирина Павловна, — говорит невеста Герда.

— Пенсия у меня – ништяк. Восемнадцать тыщ. У нас в стране молодые столько не зарабатывают. А я, между прочим, бывший учитель пения. И на машинке шить умею. Обштопаю и обошью твоего гвардейца – эх, залюбуешься! — Герда Ефремовна, вы его уже обштопали, дальше некуда, — говорю я. – Я в трансе, переходящем в ужас.

Это же надо, за кем мой Славик полгода бегает — за бабушкой из клуба «Кости в кучу»… На Прохора Шаляпина насмотрелся, что ли? — А чо тебе не нравится, душа-малина? – обижается вдруг Герда. – Чувствуй себя нормально, мамаша. Разве ж молодые дурочки его путному научат? А я романсы петь умею, и на виолончели лабаю, хоть «Раммштайн» замутить могу. Ободзинского ему включаю, о Глинке рассказываю… Чем не жисть? Закусил оладьями твой Славик, интеллектуально напитался – и порядок.

— Слышать не могу ваш старческий бред! – кричу я. – Двадцатилетнего олуха совратила, да ещё про Глинку ему заливает! Ладно, поговорю я вечером со Славкой по душам. Успокаивает одно: хоть ребёнка вы с ним не родите… — Обижаешь, душа-малина, — говорит Герда. – А шо я, не девка, по-твоему? Троих детей подняла и четвёртого потяну. Если будет девочка, назовём в честь тебя — Ириной Павловной…

— Благодарствую, не надо жертв, — говорю я. – Мне что-то нездоровится. — А в трубке у тебя что шумит? – говорит Герда. – У тебя самой-то всё пучком, Павловна? — Не обращайте внимания, — говорю я. – Это тихо шуршит шифером моя крыша. Я наощупь зашла в ванную и сунула голову под кран с холодной водой. — И чем ты недовольна, свекруха? – говорит на том конце Герда. — Сама прикинь, что я не женщина, а клад. Пенсию получаю, да ещё вахтёром подрабатываю — раз. Готовлю как богиня — два. Культурная, начитанная — три. Первую помощь оказывать умею, вторую и третью тоже.

Если на тот свет кого отправить надо – тоже обращайся, не дрейфь. У меня карабин от мужа остался… не помню, от которого из пятерых… и патронов навалом. — Герда Ефремовна, я вам верю, — сказала я как можно ласковей. — Вы очень завидная партия для любого мужчины. Но всё это как-то… — А главное, Иришка! – орёт баба Герда. – Главное-то я забыла. Я же гулять от твоего Славки не буду! Он мой Кайф, а я его Герда. Так что чувствуй себя нормально!

— Вот как? – говорю я. – Меня переполняет радость. Даже гулять не будете? — Ни за что! – говорит Герда. – После пятидесяти восьми лет зареклась я мужьям изменять. В завязке я! Два года уже держусь, поняла? Я уже была близка к обмороку, когда на заднем плане у Герды с дворянской фамилией возник другой, более молодой девичий голос.

— Бабушка, ты опять схватила мой телефон? – послышалось оттуда. – Алло, женщина? Что вам тут наговорила моя бабуля-шутница? Понимаете, мы с ней обе – Герды, меня в её честь назвали…

И я поняла, что с этим семейством мы не соскучимся. Но, в общем, чувствую себя нормально.

Дмитрий Спиридонов

12