Сбылась! Сбылась вековая мечта народа! Какого не важно, в Великой стране их много. Главное — сбылась! Пришла Свобода!
И началась резня. Народа с народом, или внутри самого народа… Потянулись караваны беженцев, стыдливо именуемых вынужденными переселенцами, а то и вообще жаждущими воссоединения с исторической Родиной… Страна, разодранная по живому, истекала кровью… Женщинами с детьми и стариками на руках, продающих себя за кусок хлеба, что бы их накормить… Мужикам, кинувшимся в пучину свободы.
Вот тогда они и появились. Заходили на автобусной остановке с двух концов, молодые женщины, с ребёнком на руках, и с одним, а то и двумя, ведомыми за руку. Цепляли глаз непонятной одеждой, похожей на цыганскую, но из самой дешёвой ткани, без украшений, даже зимой в каких-то галошиках. Ну, наверное из той маленькой, древней и гордой страны, с упоением режущей саму себя. Для постороннего непонятно вовсе, кто кого и за что, но, наверное, важное и нужное для них занятие…
Молча останавливались около каждого пассажира, детишки тянули просящие милости ладошки… Блин… У самого дома хлеба нет, но ведь им хуже! И терзаясь между долгом перед семьёй и… блин… Рука лезла в карман, доставала последние деньги, стыдливо совала их в детские ладошки… Деньги мгновенно исчезали, непонятно куда и как, и они уже тянулись к другому пассажиру.
Ну, всё кончается, и плохое то же. В их стране война кончилась, и у нас дела пошли неплохо. И работа есть, и деньги есть, и… ну, жизнь наладилась. Но не у них. Нет, вру. Теперь не только в автобусах, но и просто на улицах, и на базарах, и много где их стало. Молодая женщина с детьми, протянутые ладошки. Только злые языки уже высказали «правду» о них. Дескать бизнес такой. В горном кишлаке покупают девочку, недорого! Быстренько ей делают ребёнка и на работу! Со строгим финансовым планом! Правда — нет, не берусь утверждать, но за многие годы стали они уже привычны, от них стали отворачиваться, а у меня появилось некое презрение… Пожалуй нет, брезгливость.
Только ведь…
Пришло однажды. В хороший день. Добрый. Тёплый, уже и не привычно для этих мест. И то — глобальное потепление. Лет тридцать всё холоднее и холоднее, уже и октябрь вполне зимний месяц, а май ещё и не летний. А нынче хоть и декабрь, а тепло. Как в старые, добрые времена. Добрые не только тёплыми зимами, но и к людям. Как этот день. Тёплый и пенсию получили. А значит!
Значит можно на базар! Купить нужного. А что именно нужного – это по списку. По списку тщательно, долгими вечерами, с калькулятором, составленному женой. А моё дело маленькое — грузчиком работать. Работа посильная — почему бы нет? Главное справедливая! Вот если раньше на машине, да в багажник еле запихаешь — разве хватило бы здоровья, не смотря на здоровье, утащить в сумках? Нет! А вот стало здоровье слабее — так и в сумки стало умещаться. Строго по силам! И чем меньше здоровья — тем легче сумки.
Жена зашла в бутик, ну а я наблюдаю. Жизнь. Редкий случай — редко в люди-то выхожу. Вот… Глаз мазнул по девочке с ребёнком, сидящей на ограждении. Ну, такое не высокое, металлическое, отбивает автостоянку от пешеходки. Девочка и девочка, сидит, наверное перекур. Не ходят с протянутыми ладошками. Сидит, пытается удержать, прижав к себе малыша, непоседу. Всё рвётся, а она прижимает. Несуразный такой малыш — узкие плечи, широченный таз, ходит не ногами, а им. Я улыбнулся, напомнили мне они лангуров. Птичьи носы, неухоженные… Некрасивые, даже страшненькие… Какая же их жизнь ждёт… Она прижимает, не отпускает… С каменным лицом…
Господи! Она же плачет! Её же разрывает обида, она же совсем ребёнок… Рыдает. Ни слезинки, лицо неподвижное, но тело… Тело трясёт… Слезинка ребёнка… А если нет её? Это как?
Бессилие… Бессилие изменить этот Мир, где дети плачут без слёз… Закаменело внутри…
Малыш опять попытался вырваться, девочка опять не пустила, усадила на колени… А он улыбается, ну, ребёнок. Поднял голову, увидел меня и… Протянул мне ручонку, не за подаянием, нет, а сжатую кулачком, в котором зажат блин…
– Дед, ну что ты? На, возьми, вкусно! Ну, что ты, не печалься!
Отшатнулся — кто МЕНЯ жалеет, это КАК?
А он… Он заглянул мне в глаза… Вернее пустил к себе в глаза. Тоннель, где стенки из искр — голубых, розовых, коричневых, жёлтых, весёлых-весёлых. Звёздные врата в самую радость…
Мальчики не плачут, нет. Они… Рёв, крик отца-комбайнёра, чьего сына на кочке выбросило в лобовое, открытое по жаре окно, прямо на ножи, и на ленточки… Вой волка, не защитившего семью… Меня разрывало, слёзы потоком, рыдания трясли за плечи… Каменное лицо, сухое, слепые глаза…
Прижалась к плечу, погладила по спине:
– Ну вот, осталось чай купить… Я уже такси наняла… Пойдём?
Заглянула в глаза:
– Ну? Пойдём?
Взяла за руку, как малыша, повела, рассказывая как внуки уже ждут с нетерпением, а как же, вкусности… Пойдём…
Декабрь…
© Copyright: Павел Савеко, 2022
1
