Освещенная маленькая белая комната, без мебели и без окон. Неяркий свет из-под полупрозрачного пола. На полу, в белом комбинезоне, сидит человек, его глаза закрыты.
– Заключенный 160356, время приема пищи, – сказал механический голос.
Из стены выдвинулась небольшая тумбочка с прозрачной дверью. 160356 открыл глаза, встал, и подошел к тумбочке. Он взял белый лоток, открыл фольгу, и стал ложкой есть белую кашу. "Сегодня со вкусом яичницы с помидорами, это лучше, чем жареная треска", – подумал 160356,- "надо держать во рту подольше, эти новые смеси дают энергию на два-три дня, и время до следующего обеда тянется очень долго". После того, как 160356 проглотил первую ложку, индикатор на его рукаве показал одно розовое деление. "Они не кормят, пока запас энергии не исчерпается, как я всегда говорю, ограничение пищи – это самая щадящая часть исполнения наказания". 160356 доел всю кашу, положил лоток и ложку в тумбочку и взял прозрачный стакан с белой жидкостью. "Пусть это будет вино" – мысленно попросил 160356, но после первого глотка лицо его исказила гримаса отвращения. "Томатный сок"- подумал 160356, – "как я ненавижу этот томатный сок, почему они так часто дают мне его". Он выпил половину и поставил обратно. Тумбочка скрылась в стене.
160356 вернулся в середину комнаты и сел на пол. Обед был одной из трех процедур по условиям исполнения наказания, которые ему были разрешены. Сегодня он ждал еще одну, наиболее желанную – прогулка вместе с другими заключенными. Но сейчас свет из-под пола исчез, включилась одна лампа под потолком, создавая в комнате полумрак. Так прошло несколько часов. Свет под полом зажегся вновь.
– Заключенный 160356, время прогулки, – сказал механический голос.
Отодвинулась дверь в стене, открывая проход в коридор. 160356 пошел прямо по коридору, он несколько раз повернул, но путь перед ним открывался всегда только в одну сторону, перекрестков и разветвлений коридоров не было. "Ограничение пространства – с этой частью наказания тоже можно смириться, но не все на это способны, некоторым приходится принимать лекарства" – подумал 160356.
Прямо перед ним показалась стеклянная дверь, она открылась и 160356 оказался в белой комнате, раза в три больше его камеры. Там находилось уже девять заключенных, некоторых он видел в первый раз. 160356 подошел к каждому, сказал "Добрый день", пожал руку, двоих крепко обнял. На лице 160356 появились слезы.
– Не плачь, не расстраивайся, – сказал обнимающий его человек, – мы же встретились, можем поговорить, поиграть в баскетбол.
– Я не могу остановиться, – сказал 160356, вытирая слезы, – Говорят, многие сходят с ума, не выдерживают до конца исполнения наказания, и их отправляют в специальный госпиталь.
К ним подошел еще один заключенный: – Новая терапия может вернуть разум уже трем из ста сумасшедших, я знал одного человека, который вылечился, хотя конечно 3% это все еще очень мало. Возможно это справедливо, чтобы заключенные теряли разум, потому что так жить невыносимо тяжело.
160356 запротестовал: – Я не думаю, что сумасшествие это справедливое наказание, я преступил закон, я был в сознании и понимал, что делал. Наказание также должно касаться только нормальных людей, и система должна нас уберегать от сумасшествия. Я слышал, что система следит за душевным состоянием заключенных, во время сна подключают сканер, но иногда очень сложно определить грань, когда человек уже перестает адекватно понимать происходящее. Я очень боюсь, что не выдержу, и потеряю себя, но я надеюсь, что это будет не сразу, и Вы, мои друзья, поможете мне избежать этой участи. Как Вы думаете, в моем поведении сейчас нет ничего странного, эти слезы?
Заключенные зашатали головами. – Нет, сейчас все в порядке, когда это случается, то всегда заметно, – сказал один.
Заключенные в комнате оживленно разговаривали, иногда переходили от одного к другому. Кто-то вспоминал истории из своей жизни, кто-то рассказывал о своем последнем инфосеансе, кто-то делился мыслями и желаниями. Одна из стен начала сдвигаться, и заключенные перешли на баскетбольную площадку. Они начали играть в баскетбол, даже те, кто играл плохо, отчаянно и азартно сражались за каждый мяч. Иногда случались стычки, заключенные толкались и кричали, но шум быстро стихал и игра продолжалась. Свет неожиданно стал тускнеть, и механический голос начал называть номера заключенных на выход. Перед выходом заключенные обнимались со всеми и расставались с другими с заметным усилием. Прогулка была разрешена один раз в неделю, никто не знал, встретится ли он с теми же самыми людьми в следующий раз. Невозможно было подружиться, создать привязанность, поделиться частью своей жизни с другими.
"Ограничение общения и чувств – это наиболее жестокое для меня наказание" – подумал 160356, но не сказал об этом вслух. Механический голос назвал его номер, он обнялся с теми, кто еще остался и вышел из спортивного зала. По узким белым коридорам он дошел до своей камеры, и дверь за ним закрылась. Он сел на пол, и стал вспоминать каждое мгновение только что закончившейся прогулки. Воспоминаний, ощущений и чувств, испытанных при общении, должно было хватить на неделю. Время прошло незаметно, свет под полом потух и зажегся небольшой фонарь под потолком, создавая полумрак.
– Заключенный 160356, прошел Ваш 3124 день исполнения наказания, время сна, – сказал механический голос.
160356 лег на пол, вытянул ноги, повернулся на бок и положил руки под щеку. "Через два дня мне должны дать мой еженедельный доступ в инфосеть, ограничение информации – это вторая по мучительности часть исполнения наказания, лично для меня. Я бы согласился поголодать несколько дней, лишь бы получить лишний сеанс. Через два дня я смогу соверщить виртуальное путешествие, куда они меня направят в этот раз, в прошлый раз была прогулка по тропическому лесу, водопад был прекрасен. Еще будет фильм, какой они мне там дадут, пусть это будет французская новая волна или Чаплин, но не мне выбирать, в прошлый раз была "Пила-3", какая муть. Еще можно почитать газеты, но я это не люблю, потом не заснешь несколько дней, думая чего ты лишен, и как много всего интересного происходит в мире, лучше уж какой-нибудь роман, но выбирать нельзя. Самое главное, я смогу выбрать для себя музыку, это невероятное наслаждение, иметь право что-нибудь выбрать и получить то, что ты хочешь, а не то, что дают, ну ладно, не кипятись."
Он повернулся на другой бок, глаза его были открыты.
"Осталось еще 33367 дней, и я смогу опять жить. Сначала я конечно съежу домой, к родителям, потом придется потратить много времени на переобучение, ведь технологии не стоят на месте, и все уже полностью изменится, когда я стану свободным. Вернусь ли я пилотом в "Звездные линии"? Я не знаю. Мне нужно будет хотя бы несколько лет поработать в сфере услуг, может быть барменом в кафе? Я так хочу каждый день разговаривать с людьми. Все, забудь, не мечтай, уже пора спать."
160356 закрыл глаза и заснул.
Василий Ливанов, 2010
/КР:/
– Я не думаю, что сумасшествие это справедливое наказание, я преступил закон, я был в сознании и понимал, что делал.
Наказание также должно касаться только нормальных людей, и система должна нас уберегать от сумасшествия./
