В Турции разразился масштабный валютный и экономический кризис. Странам БРИКС грозит "эффект домино", а "Газпрому" и российским металлургам – потери на важном экспортном рынке.
Денежные единицы Турции и России с начала августа серьезно потеряли в цене по отношению к валюте США. При этом ослабление российского рубля частично связано с обвалом турецкой лиры. Ее дальнейшее обесценивание представляло бы поэтому реальную угрозу для России – а также для ее партнеров по БРИКС.
Турция пойдет по пути Венесуэлы и Зимбабве?
Для понимания этих причинно-следственных связей следует разобраться в том, что и почему происходит сейчас в Турции. А там разразился "классический экономический и валютный кризис". Такой диагноз поставил, к примеру, Клеменс Фюст (Clemens Fuest) – президент мюнхенского Института экономических исследований ifo. Он заявил немецкой деловой газете Handelsblatt, что "нам следует быть очень обеспокоенными", а Анкаре пора запрашивать у Международного валютного фонда (МВФ) экстренную финансовую помощь.
При этом те удвоенные импортные пошлины на сталь и алюминий из Турции, о которых президент США Дональд Трамп неожиданно объявил в пятницу, 10 августа, и которые вступили в силу в понедельник, 13 августа, профессор Фюст оценил всего лишь как ту "каплю, которая переполнила бочку".
Иными словами, даже если турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган пойдет на уступки Вашингтону и отпустит удерживаемого в Турции под домашним арестом американского пастора Эндрю Брансона (Анкара, видимо, хотела бы обменять его на живущего в США турецкого проповедника Фетхуллаха Гюлена, обвиняемого Эрдоганом в попытке госпереворота) и Трамп отменит удвоение пошлин, нарастание кризиса уже не остановить.
"В долгосрочном плане Турции поможет только кардинальная смена политики", – убежден Клеменс Фюст. Иначе стране рано или поздно грозит дефолт, считает Александр Криволуцкий (Alexander Kriwoluzky), возглавляющий отдел макроэкономики в Немецком институте экономических исследований (DIW) в Берлине. В интервью порталу spiegel-online он высказал предположение, что "Турция может пойти по пути Венесуэлы или Зимбабве".
Главная проблема: инфляция вышла из-под контроля
В интервью информационному телеканалу n-tv главный экономист инвестиционной компании DWS Эльке Шпайдель-Вальц (Elke Speidel-Walz) назвала ключевые проблемы турецкой экономики: она "экстремально перегрета", поэтому "инфляция вышла из-под контроля", к тому же в условиях дефицита внешнеторгового баланса Турция остро нуждается в постоянном притоке иностранного капитала.
Хрестоматийным ответом на всплеск инфляции (ее уровень достиг в июле почти 16 процентов!) было бы, в этом эксперты едины, радикальное повышение базовой процентной ставки Центральным банком Турции. Такой шаг притормозил бы как рост цен, так и отток капитала, более того, способствовал бы притоку денег из-за рубежа, поскольку иностранцам было бы выгодно держать свои средства в турецких облигациях или на банковских депозитах под очень высокие проценты.
С другой стороны, повышение ставки сделало бы кредиты непомерно дорогими, что вызвало бы резкое охлаждение экономики и, возможно, на какое-то время даже ввергло бы ее в спад, в рецессию. Но такова обычная цена макроэкономической стабилизации, и россияне знают это по собственному опыту (в декабре 2014 года решительные действия ЦБ РФ остановили паническую распродажу рубля и всплеск инфляции, хотя и усугубили кризис, вызванный обвалом цен на нефть и западными санкциями).
При Эрдогане Центральный банк Турции утратил независимость
Однако Эрдоган, популярность которого среди его избирателей в значительной мере связана с тем, что он обеспечил Турции многолетний мощный подъем, выступает категорически против повышения ставок (ведь любая рецессия подорвала бы его имидж "отца экономического чуда"). Более того, он объявляет этот многократно апробированный во всем мире инструмент чисто "западным" изобретением, чуждым Турции.
Проблема (с точки зрения экспертов и инвесторов) в том, что турецкий президент, значительно расширивший в последнее время свою личную власть, начал навязывать свои специфические взгляды на экономику и финансыЦентральному банку Турции. Подозрение, что этот институт, призванный обеспечивать стабильность национальной валюты, начинает утрачивать свою независимость, возникли у международных инвесторов еще в мае после выступления Эрдогана перед представителями международного финансового сообщества в Лондоне.
Однако после того, как 24 июля турецкий Центробанк, несмотря на очевидную необходимость резкого повышения ставки, не стал ничего предпринимать для обуздания инфляции, подозрения превратились в уверенность – и начал набирать скорость отток капитала из Турции, сопровождающийся все более быстрым обесцениванием турецкой лиры. Конфликт с Вашингтоном вокруг пастора и удвоение Трампом таможенных пошлин всего лишь ускорили этот процесс. Что же касается тех частичных мер, которые турецкий ЦБ принял 13 августа, то они способны временно остановить обвал, но для оздоровления экономики их недостаточно.
России и другим развивающимся рынкам грозит отток капитала
Но причем здесь Россия? А притом, что Турция вместе с Россией или, к примеру, Индией и Южной Африкой, причисляется международными инвесторами к категории развивающихся рынков (Emerging Markets). Если на одном из таких рынков начинаются проблемы, которые в конечном счете могут обернуться крупномасштабным кризисом и/или ограничениями свободного движения капиталов, инвесторы нередко на всякий случай начинают выводить деньги и из других подобных стран, чтобы вложить свои средства в надежные валюты – доллар США, швейцарский франк, японскую йену. Классический пример: азиатский кризис 1998 года, ставший одной из причин дефолта России.
Вот и на этот раз мы видим на фоне обвала турецкой лиры взлет доллара и девальвацию южноафриканского ранда на 10 процентов до самого низкого уровня с середины 2016 года, падение индийской рупии 14 августа до рекордно низкой отметки, ослабление бразильского реала, если говорить только о валютах стран- партнеров России по БРИКС (кстати, в конце июля Турция как раз выдвинула идею присоединиться к этой группе). Слабеют также денежные единицы Аргентины, Колумбии, Мексики.
Так что отток иностранного капитала из России в нынешнем августе частично связан с обвалом турецкой лиры, хотя ключевую роль в ослаблении рубля, конечно же, сыграла угроза новых американских санкций, под которые, в частности, могут попасть ОФЗ – российские облигации федерального займа. Конкретизация американских санкций в ближайшие недели может усилить давление на рубль, а кризис в Турции станет дополнительным стимулом для иностранцев вывести свои деньги с российского рынка.
Какие российские экспортеры пострадают от слабой лиры
В этом валютном "эффекте домино" и состоит главная опасность турецкого кризиса для России, хотя речь идет "только" о дальнейшем ослаблении рубля, но не о повторении 1998 года.
Другая опасность, макроэкономическая, заключается в том, что глубокий спад турецкой экономики теперь уже неминуем: он произойдет в любом случае – либо из-за краха лиры и панического бегства капитала, либо из-за радикального ужесточения денежной политики турецким Центробанком. Спад в Турции станет дополнительным фактором, способствующим охлаждению глобальной конъюнктуры – наряду с торговыми войнами США против Китая и некоторых других стран, а также "Брекзитом". А замедление роста мирового ВВП, в свою очередь, чревато снижением цен на сырье, особенно на нефть и металлы – главные статьи российского экспорта.
К тому же в условиях глубокой рецессии и падения покупательной способности турецких фирм из-за девальвации лиры пострадают те российские компании, которые поставляют в эту страну свою продукцию. Ведь Турция – один из крупнейших торговых партнеров России. По итогам 2017 года она стала для российских экспортеров пятым по значению рынком сбыта, на нее пришлось около 5 процентов всех поставок на внешние рынки. Для сравнения: на Германию, крупнейшего покупателя газа, нефти и угля из РФ, занявшую третье место, пришлось чуть более 7 процентов суммарного российского экспорта.
Так, Турция – второй по значению после Германии рынок сбыта для "Газпрома". Глубокий спад в этой стране может привести к сокращению закупок российского газа и к требованию турецкой стороны снизить цены на него, причем у Анкары имеется такое средство давления на Москву, как не до конца решенный вопрос о маршруте второй нитки "Турецкого потока".
К тому же ни одна страна мира не покупает в России столько металлов и изделий из них, как Турция. В 2017 году российские металлурги выручили на этом рынке почти 5 миллиардов долларов, направив на него примерно 13 процентов своей экспортной продукции. Рецессия в Турции наверняка остановит или затормозит реализацию многочисленных крупных инфраструктурных проектов (включая, возможно, и сооружаемую Россией первую турецкую АЭС "Аккую"), а это приведет к падению спроса на железо и сталь. Одновременно обострится конкуренция с турецкими металлургами, которые теперь, после удвоения американских пошлин, будут во что бы то ни стало стремиться увеличить продажи на своем родном рынке.
А еще Турция – второй после Египта покупатель пшеницы в России, так что девальвация лиры и дефицит долларов в Турции с большой долей вероятности ударят и по российским аграриям. Конечно, Анкара и Москва из политических соображений могут договориться об усиленном использовании национальных валют в двусторонней торговле, но это будет означать, что российских экспортеров заставят брать за свою продукцию токсичные дензнаки, которым в любой момент грозит дальнейшее обесценивание.
Другой вариант – Реджеп Тайип Эрдоган запросит у Владимира Путина валютный кредит, чтобы из него оплачивать закупки в РФ газа, хлеба или вооружений. В таком случае Россия номинально избежит обвального падения экспорта на турецкий рынок, но оплачивать поддержание объемов поставок будут фактически российские налогоплательщики из своего кармана, не имея при этом особой надежды, что Анкара вернет деньги.
Щедрое кредитование Москвой пошатнувшегося дружественного режима Эрдогана, который не захочет принимать международную финансовую помощь на условиях МВФ, можно считать еще одной опасностью, нависающей сейчас над Россией в связи с обвалом лиры и обострением экономического кризиса в Турции.
