Мессинг имел тайну личности, которую невозможно было разгадать. Он был как сундук, запертый не снаружи, а изнутри. Непроницаемый колдун. Понять его собирались тысячи, во все глаза таращились, вопросы задавали – на любой вопрос − любой ответ! Да и как поймёшь, если он сам себя не постигал, так и умер в недоумении – кто я и где мои вещи?
У жизни Вольфа Мессинга две противоположные версии. Пророк или хитрец? Пожалуй, кто такой Мессинг, в большой мере зависит от того, кто такой ты сам. Верящему в Творца он мог представиться не только пророком, но даже мессией, посланником небес. Эзотерику мог сойти за шамана, гипнотизёра, мага, йога, телепата. Скептику наверняка бы открылось, что Мессинг – иллюзионист вроде Кио или Акопяна, морочащий гражданам голову ради развлечения и прибыли, только и всего. Разница была лишь в том, что ни Акопян, ни Кио никогда не представлялись кудесниками, а Мессинг именно так и утверждал: «Я – Вольф Мессинг, телепат, я никогда не ошибаюсь».
Но разве телепатия существует? Больше разговоров, а на деле сплошная научная фантастика. А сколько народу посетило его выступления с одной только целью – вывести на чистую воду эту телепатическую шельму!
Вольф Мессинг
Теперь, когда Мессинг давно уже умер и проинспектировать его лично не представляется возможным, существуют две печатные версии, обе чрезвычайно правдивые. Оптимистическая: Вольф Мессинг «О самом себе», появившаяся в середине 60-х в СССР, она отрывками печаталась в научных журналах ещё при жизни магистра. Правда, сам текст Вольф Григорьевич не писал, потому что по-русски он даже разговаривал с трудом. Или притворялся, что с трудом разговаривает.
Написана биография с его слов советским популяризатором науки Михаилом Хвастуновым (псевдоним Васильев), лично знавшим покойного магистра, она и считается официальной, очень подробная и красивая, сплошные кудеса, с самого раннего детства. Вторая же версия, пессимистическая, была написана и опубликована во Франкфурте-на-Майне в конце 80-х, польским журналистом Игнатием Шенфельдом, тоже лично знавшим Мессинга, сидевшим с ним вместе в тюрьме и якобы получившим от него подробный отчёт о том, как он дошёл до жизни пророка.
В тюрьме, под гнётом обстоятельств, прощаясь с жизнью, Мессинг поведал Шенфельду как соотечественнику чистую правду, распахнул душу. Будучи человеком скептического склада, Шенфельд развенчивает миф о «раввине с горы Кальвария», полностью опровергая эзотерику. Якобы никаких предсказаний − сплошная ловкость рук и бахвальство.
Предсказатели существуют. Хочется этого скептикам или нет, но предсказатели всегда были, есть, и они будут существовать до тех пор, пока не кончится само время, отделяющее человека от картины будущего. Спрос рождает предложение.
Как говаривал сам магистр: «Человек мечтает быть обманутым». И вопрос, поверит человек или нет в данное ему предуведомление, зависит лишь от того, насколько изящно оно упаковано. И очень хорош эффект внезапности. Тут как с цыганами – никто их не зовёт и не ждёт, они просто умеют удачно зайти.
Ясновидец, напавший врасплох, имеет хорошую фору перед скептической защитой. Кстати, столкнувшись с внезапным предсказанием, трепещут самые угрюмые атеисты, не верящие ни в какого лешего ни в марсиан, ни в зубную фею. А ты веришь? – вот вопрос, на который каждый отвечает в меру собственного духовного развития. Причём не поверить можно по самым противоположным мотивам. Не поверить – из атеистического мировоззрения можно равно так же, как и из сугубо религиозного.
В советской стране, в которой всё мистическое, магическое, эзотерическое или хоть с малейшим религиозным подтекстом было под запретом, помыслить боялись о том, что будет открыто действовать махровый эзотерик.
А Мессинг был − маленький еврейский старик, глазки пчёлками, всклокоченный, как Эйнштейн, говоривший с чудовищным акцентом, тысячу раз названный пророком, ясновидцем, телепатом, но официально числившийся фокусником, иллюзионистом, престидижитатором. Да будь он хоть сам Моисей, в СССР ему пришлось бы прикинуться артистом филармонии, разъезжавшим по деревенским клубам с концертами: гипноз, психологические опыты, что-то научное, но на концертной основе, − в общем, ментальная каша, которую он варил всю жизнь, заставляя в неё верить всех, включая первых государственных лиц. Первые лица, как водится, проходят на встречу с чудом без очереди и через вип-проходную. Кому как не им положен самый эффективный сеанс ясновидения?
«Жили-были два соседа, два соседа-людоеда…»
Бандиты и тираны суеверны до дрожи. Объясняется просто. Тот, кто берёт на себя право за всех решать, быть им или не быть, страстно мечтает предотвратить личный гитлеркапут. Опасность мерещится всюду. К человеку, способному предсказывать горе, они проникаются непреодолимой симпатией, мечтают познакомиться, крепко подружиться, чтобы ежеутренне получать гороскоп на день. Вот почему у каждого уважающего себя тирана обязательно имеется карманный пророк, на худой конец официальный шаман.
Гитлер обожал эзотерику. Известно, что он инициировал исследования в этой области, ради чего коллекционировал всяческих магов и ясновидцев, гипнотизёров и оккультистов, надеясь с их помощью нащупать механизм управления народными массами.
Он мечтал открыть секрет массового гипноза, чтобы вообще никуда не ездить воевать, а просто заколдовать всех дистанционно, подчинить силе гипнотического слова. Он искал психотронное оружие, но не нашёл. Хотя некоторых успехов всё-таки добился. Есть прямые свидетельства того, что речи Адольфа на многих действовали магнетически, иначе с чего бы вчерашние обыватели, меланхолично жевавшие свои сосиски, побежали добиваться мирового господства?
В начале 30-х годов у Адольфа Гитлера появился практически официальный провидец. Этого человека звали Эрик Ганусен. Он был еврей. О происхождении своего звездочёта Гитлер знал прекрасно, но, видимо, перспектива личной безопасности для него оказывалась выше расовых предрассудков. Ганусен слыл ясновидцем, хотя до того работал в цирке наездником и канатоходцем. Ганусен предсказывал, Гитлер слушал. Слушали и Гитлеровы товарищи. Известно, что именно любимого ясновидца соратники использовали, чтобы задвинуть Адольфу советы, которые он ни от кого бы принимать не стал. Ганусен плохо кончил. Он умер в лесу от пули в затылок.
Вольфу Мессингу не улыбалось заменить собой Ганусена, становиться «звездочётом» тирана он не собирался. Он не носил никаких атрибутов своей магии, ни чалмы, ни мантии, никакого завалящего хрустального шара, но именно он был одним из самых удачливых предсказателей ХХ века.
Поэтому, когда он во время одного из своих выступлений в Варшаве сообщил почтеннейшей публике, каков будет результат милитаристской активности Германии на Востоке, прознавший про это Адольф Гитлер встрепенулся. Он немедленно велел поймать Мессинга и доставить куда следует. Нацисты стали ловить предсказателя, а когда наконец поймали, то не учли, что ясновидец обладает способностями, которых лишён среднестатистический арестант.
Не зря Адольф в него поверил.
Именно Мессинг мог научить его воздействовать на людишек, он что-то на самом деле умел. Он ушёл! Ускользнул из рук. Вот как он сам это описывал: «…Ты − Вольф Мессинг! Это ты предсказывал смерть фюрера…» – заявил задержавший меня патрульный. Он отступил на шаг назад, продолжая держать меня левой рукой за волосы. Затем резко взмахнул правой и нанёс мне страшной силы удар по челюсти. Это был удар большого мастера заплечных дел. Я выплюнул вместе с кровью шесть зубов… Сидя в карцере полицейского участка, я понял: или я уйду сейчас, или я погиб… Я напряг все свои силы и заставил собраться у себя в камере тех полицейских, которые в это время были в помещении участка. Всех, включая начальника и кончая тем, который должен был стоять на часах у выхода. Когда они все, повинуясь моей воле, собрались в камере, я, лежавший совершено неподвижно, как мёртвый, быстро встал и вышел в коридор. Мгновенно, пока они не опомнились, задвинул засов окованной железом двери. Клетка была надёжной, птички не могли вылететь из неё без посторонней помощи».
Каков мастер? Очнувшиеся от гипноза пособники фашистов долго не могли взять в толк, как они оказались в комнате, запертой снаружи. Догонять фокусника было поздно. Он сбежал от них окончательно и бесповоротно. Теперь, чтобы догнать Мессинга, пришлось напасть на СССР, причём именно в тот самый день, который был им предсказан.
Вообще, к моменту, когда Мессингу стукнуло в голову предсказать Гитлеру его капут, Вольф Григорьевич жил уже довольно неплохо, если сравнивать с годами его детства и юности, полными голода и лишений. Если бы он тогда не брякнул, что Гитлер сломает себе шею на Востоке, он никогда бы не попал в СССР – не было повода. Скорее всего, он попал бы тогда в Треблинку или Майданек, вместе со всеми своими родными, вместе со всем населением Гура-Кальварии.
Покинув Польшу, Мессинг спас себе жизнь, как и многие другие, не считавшие Гитлера личным врагом, а лишь успевшие сменить страну до начала массового уничтожения польских евреев. Мессинг прибыл в СССР в 1939 году. Впрочем, его жизнь вообще часто меняла берега.
Он родился в Польше, принадлежавшей в те годы Российской империи, потом жил в Германии, в Австрии, даже в Белоруссии, а закончил свой жизненный путь в Москве и похоронен на Востряковском кладбище. По официальной версии, он даже в тюрьме не посидел, хотя жил в Москве в самые людоедские годы. Из автобиографии известна история его знакомства со Сталиным, которому он сумел доказать собственную магическую состоятельность, так отведя глаза кремлёвской охране, что его пропустили по коридорам без документов, якобы приняв за Берию. Отсюда пошло поверье, что при желании Мессинг может обернуться любым человеком и даже зверем. Сталина же этот проход настолько убедил в магической природе Вольфа Григорьевича, что он раз и навсегда отказался от мысли спустить с того шкуру в застенках Лубянки, как ему предлагал Берия.
«Если мы станем расстреливать всех, кто умеет то, чего не умеем мы с вами, Лаврентий, то скоро останемся тут вдвоём», − сказал он.
При всех тех чудесах, коими пестрела магическая судьба самого знаменитого предсказателя, он умудрился как будто остаться не в поле деятельности спецслужб. Как у него получилось? Несмотря на то что все биографические источники указывают, что строго засекреченное «дело №» лежит за семью замками, на официальный запрос журналистов с Лубянки отвечают, что такого дела вообще не существует. Чудеса?
Мы чудны, но есть чуднее
Отчество Мессинга было совсем не Григорьевич, это он в СССР так обрусел. Если честно, Мессинг был Хаимович. Детство Волека прошло в местечке Гура-Кальвария под Варшавой. Этот факт подтверждается и первой, и второй его биографией. Устами самого Мессинга Васильев сообщает, что в возрасте четырёх лет он был лунатиком и его лечили от этого порока при помощи колодезной воды.
Затея сельской остроты – на ночь ставили возле кроватки малыша тазик с водичкой, чтобы при попытке встать во сне он попадал голыми пятками в воду и просыпался.
Паранормальные способности Волек проявил с пелёнок. Пишут, что начал он предсказывать всякие бытовые неурядицы, например пожары, неурожай, падёж скота. Собственную корову приговорил, назавтра скотина пала, а Вольфу хорошенько наподдал его папа по прозвищу Босой Хаим, перепутавший причину и следствие. Мужчина этот был сурового нрава, крепко пьющий и больно дерущийся. Жили бедно. Уже само прозвище отца свидетельствует о благосостоянии семьи, где детей было четверо, а мама Сара умерла, когда Вольфу исполнилось тринадцать лет.
Кстати, традиционно в этом возрасте он уже считался взрослым, хоть женись, поэтому ничего уж такого дикого не было в том, что мальчик захотел самостоятельно распорядиться своей судьбой, для чего сел в поезд и приехал в Берлин. Игнатий же Шенфельд в вопросе происхождения Мессинга по-своему расставляет запятые. Он указывает на то, что само явление Мессинга из населённого пункта Гура-Кальвария многое объясняет. Гура-Кальвария была одним из духовных центров хасидизма, центром мистического, даже магического значения, из-за проживавшего в этом месте «магида», по сути – волшебника. И что именно этот факт был умело использован Мессингом, примазавшимся к магиду, поскольку изначально он работал на территории, где все были в курсе.
Шенфельд рассказывает, как ещё до войны в варшавских газетах можно было прочесть объявление следующего содержания: «Вольф Мессинг, раввин с горы Кальвария, учёный каббалист и ясновидец, раскрывает прошлое, предсказывает будущее, определяет характер!» Далее мелким шрифтом указывалось, что для получения ключа к сим каббалистическим тайнам надо лишь по указанному адресу сообщить паспортные данные плюс приложить к письму два злотых (мы пришлём вам СМС с кодом!).
Однажды Шенфельд даже посетил родину Мессинга. Но, конечно, не по поводу биографии последнего, которую он писать совершенно не собирался, а по своим собственным делам. Пожалуй, оба описания, Васильева и Шенфельда, не слишком разнятся – сплошной Шолом-Алейхем, с любого места. Чудеса, которыми сопровождалось детство и отрочество Мессинга, оказывались тем более впечатляющими, чем искреннее повествует о них он сам.
История о контролёре, пробившем в берлинском поезде вместо билета клочок газеты, поднятый с пола тринадцатилетним Вольфом, известна как пример первого раскрытия его дара. Будучи природным телепатом, он так испугался кондуктора, что, сам не поняв, как это ему удалось, внушил тому, что в руках у него проездной документ. История, конечно, мистическая, но в целом не такая уж впечатляющая. Был ли на свете хоть один молодой человек, не столкнувшийся с подобным? Разве что этот кто-то никогда не ездил зайцем и не встречал рассеянного или, может, просто жалостливого контролёра, у которого есть свои дети.
Известно, что счастливо доехавший до Берлина мальчишка устроился работать курьером. Однако бегать туда-сюда ему приходилось так много, а обедать так редко, что однажды он упал на мостовую в голодном обмороке, таком глубоком, что его не смогли вернуть из бессознательного состояния ни через полчаса, ни позже. Недвижное тело доставили в морг и уже готовили к вскрытию, когда внимательный практикант заметил у пролежавшего несколько дней в покойницкой «трупа» признаки нетипичного оживления. Нечаянная радость! Пациент оказался скорее жив, чем мёртв. Несчастного, жутко замёрзшего мальчишку без промедления перевели из покойников в выздоравливающие, поручив заботам специалиста – доктора Абеля, в те годы активно занимавшегося психологией, физиологией, психофизиологией и интересовавшегося занятными смертями.
Встретив не вполне усопшего Мессинга, Абель порадовался удаче – ничего себе случай, летаргический! Вернув «покойника» к жизни, он взялся за него со всем медицинским рвением, скрупулезно проверяя на нём свои псевдонаучные теории. «Только не отдавайте меня в приют!» − успел прошептать очнувшийся Волек склонившемуся над ним доктору. «Я ж ничего такого не говорил!» − возразил Абель. «Но вы именно это подумали», − ответил воскресший, чем необычайно поразил доктора, и впрямь размышлявшего о дальнейшей судьбе попавшего к нему в руки полуживого пациента.
Понятно, что после такого открытия: пациент − телепат! – о приюте уже и речи не шло. От Абеля Вольф впервые узнал слово «медиум». Абель так и сказал: «Вы – удивительный медиум…» Это было очень интересно. Абель начал ставить психологические опыты и знакомых позвал – профессора психиатрии и его жену в качестве ассистентки. Все вместе они что-то ему приказывали – мысленно, какие-то монеты прятали в печку, а он легко находил спрятанное.
Экспериментаторы многого достигли, в частности Абель научил Мессинга концентрировать волю на мантре «Я – Вольф Мессинг», которую он потом и твердил всю жизнь, как заклинание. Упражняться новоявленный телепат ходил на рынок. «Я шёл вдоль прилавков и поочерёдно, словно верньером приёмника включая всё новые станции, «прослушивал» простые и неспешные мысли немецких крестьян о хозяйстве, оставленном дома, о судьбе дочери, вышедшей неудачно замуж, о ценах на продукты, которые упрямо не растут… Но мне надо было не только «слышать» эти мысли, но и проверять, насколько правильно моё восприятие. И в сомнительных случаях я подходил к прилавку и говорил, проникновенно глядя в глаза: «Не волнуйся… Дочка не забудет подоить коров и дать корм поросятам…»
Кстати, именно Абель и продал мальчишку в цирк. А ещё психиатр! С другой стороны, не мог же он содержать этого подопытного медиума до конца своих дней! Надо же было как-то позаботиться о его судьбе. Он и позаботился, породив самую оригинальную цирковую карьеру в Европе.
В цирке Мессинг первым делом начал лежать в гробу. Ему, уже проведшему несколько дней в покойницкой, было не привыкать. Он научился по собственной воле вызывать у себя приступ каталепсии – весь холодел, останавливал дыхание, понижал температуру и так лежал по нескольку дней, не принимая пищи, голый и несчастный.
Публике, пришедшей полюбоваться «живым мертвецом», разрешалось даже щупать тело. Кстати, современные специалисты, пытавшиеся критически осмыслить рассказы Мессинга о себе, не поверили в возможность без малейшего вреда для здоровья пролежать трое суток в гробу.
Шенфельд, которому не довелось прочесть этой истории, рассказал про ранние годы Мессинга другое. Бродячий цирк, это «гойское развлечение», манил мальчишку с первого дня, как тот его увидел. И он при первой же возможности сбежал с циркачами, сменив жизнь сына садовника на бродячий цирк.
Вот как он попал в фокусники. «При одном слове «цирк» начинал дрожать от восторга, – рассказывал Мессинг сокамернику. − Цирк «Корделло», как я сегодня понимаю, был скорее намёком на цирк. Но тем не менее я совсем потерял голову, когда у монастырского вала у излучины Вислы забелело его шапито. Это было скорее семейное предприятие. Отец, пан Антон Кордонек, был директором, дрессировщиком, эквилибристом, мастером всех цирковых искусств в одном лице. Пани Розалия, его жена, тоже умела проделывать всё, что демонстрируют цирковые артистки в манеже. Двое сыновей, силачей и акробатов, две малолетние дочки-наездницы да дядя Конрад, один заменявший целый оркестр, − вот и вся труппа… Когда цирк стал собираться в путь, я прямо впал в отчаяние. Впервые я приобрёл друзей и сразу же терял их. Я проворочался всю ночь, а под утро взял свой тефилим для утренней молитвы, завязал в узел краюху хлеба и луковицу и вышел из спящего ещё местечка по направлению на Гроец. Отойдя шесть-семь вёрст, я сел на бугорок у дороги. Вскоре раздался топот копыт и громыхание фургонов. Когда они поравнялись со мной и пан Кордонек увидел мою зарёванную физиономию, он натянул вожжи и произнёс: «Тпру-у!» Потом немного подумал и, не говоря ни слова, показал большим пальцем назад, на фургон… Залезай, мол! Так началась моя артистическая карьера».
Довольно быстро он научился всему, что умеет любой артист труппы. Он изо всех сил старался быть полезным, научился обхаживать и запрягать лошадей, ухаживать за всеми остальными зверями. Пейсы свои он обрезал и нарядился в цирковую ливрею – так завершилось превращение еврейского мальчишки в искателя приключений.
Постепенно он приноровился и к выступлениям, научившись некоторым цирковым ловкостям: ходить на руках, колесом и даже крутить солнце на турнике, делать сальто-мортале, при его хилом сложении это было не так уж легко. Его первый самостоятельный номер был клоунский, с упрямым осликом, потом его преследовал козёл, а обезьянка дёргала за уши.
Дальше – больше: «Папа Кордонек показывал мне секреты иллюзионистских трюков. Моя невзрачность и невесомость очень подходили для факирских выступлений. Я научился ложиться на утыканную гвоздями доску, глотать шпагу, поглощать и извергать огонь…»
О том, как на самом деле получилось со стеклянным гробом, Мессинг рассказал Шенфельду несколько иначе, но разве где-то есть закон, запрещающий по-разному трактовать собственную жизнь?
«Мне пришлось выступать с группой лилипутов, с парой великанов, с бородатой женщиной, с человеком с лошадиной головой и со всякими другими монстрами. Один ловкий антрепренёр придумал показывать меня в стеклянном гробу, заверяя публику, что я голодаю уже сорок дней и принимаю только газированную воду. К этой роли я очень подходил: специально худеть мне не приходилось. Я лежал неподвижно, подрёмывал, а из-под чалмы торчал мой длинный нос и были видны впалые щёки. Как «глодомор Такамура» я даже приобрёл некоторую известность: про худых и заморенных людей стали говорить, что они выглядят как Такамура на сороковой день голодовки. Этот голодный номер так хорошо кормил меня целых два года, что я пополнел и пришлось прекратить валять дурака».
Перепрофилирование из «голодомора Такамуры» в учёного каббалиста Мессинга у новоявленного циркового артиста произошло не вдруг. Волек обратил внимание на телепатические трюки и стал просить своего работодателя познакомить его с хитростями телепатии. «Не буду же я всю жизнь жечь себе огнём глотку и тыкать в неё шпагу!» Наконец случай свёл Волека с неким паном Залесским. Это был некрупный телепат, к тому же и горький пьяница, временами забывающий себя от пьянства.
«Он долго ломался, но наконец взял меня, с условием, что не только ничего мне не будет платить, а что я должен внести за учёбу ребегельд. Я отдал ему почти все мои более чем скромные сбережения и снова стал жить впроголодь, словно факир в стеклянном гробу», − рассказывал Мессинг в камере.
Но старый пьяница не особенно помог Вольфу освоить науку телепатии. Пришлось ему самому искать знания. Он основательно покопался в букинистических лавках, где нашёл книги о телепатических экспериментах. И хотя написаны они были на языке, которого Вольф толком не знал, ему приходилось пробиваться через незнакомую терминологию и вообще всё это выглядело как китайская грамота, всё-таки ему удалось почерпнуть из книг больше, чем от старого телепата. Через некоторое время он уже мог с грехом пополам ассистировать маэстро Залесскому. Вот как это выглядело:
«Он стоял на сцене с плотно завязанными глазами, и любой из публики мог убедиться, что повязка непрозрачна и плотно облегает голову. Вдобавок он ещё демонстративно поворачивался спиной к залу, где я в это время шнырял между рядами. Я обращался к одному из зрителей и просил его вручить мне какой-нибудь предмет. Ну, что может быть в карманах у человека в такой обстановке? Чаще всего мне подавали часы. И тогда я показывал их зрителям, а затем таинственно, как бы стараясь направить телепатический ток на маэстро, спрашивал:
− Что у меня в п р а в о й руке?
Маэстро корчился, как поражённый электрическим током, а затем глухо выдавливал:
− Ча-сы…
После того как гром аплодисментов стихал, я спрашивал:
− А что у меня в л е в о й руке?
Это означало − очки.
− А что у меня т е п е р ь в л е в о й руке?
Здесь речь шла о расчёске.
Существовала подробно разработанная система обозначений для всех предметов, которые люди носят при себе. Надо было только очень остерегаться детей, и я их потом всегда страшно боялся: у них в кармане могла оказаться стрелянная гильза, ракушка или живой воробей…»
У Мессинга-Васильева, между тем, существует подробное описание метода, при помощи которого работают все цирковые ясновидцы. По Васильеву, Мессинг играет совершенно в открытую и не скрывает, что для угадывания спрятанных предметов ассистент просто подсказывает телепату отгадку, только им двоим понятным кодом, простым, как три копейки.
В общем, и по Васильеву, и по Шенфельду, Мессинг сообщает читателю, что он прекрасно научился пользоваться всем спектром цирковых уловок, позволяющих профессионалу зарабатывать себе на жизнь мастерством телепатии. И только самый упорный зануда не видит в этих откровениях желания Мессинга приоткрыть завесу тайны.
О том, как Мессинг благоденствовал до войны в Европе, можно узнать из его собственных рассказов Васильеву, которым хочется верить.
В те годы он активно участвовал в помощи полиции и частным лицам, разгадывая всякие следственные тайны. Бескорыстно! Шенфельду он такого не говорил, видимо понимая, что того не проберёшь. Происшествие в старинном родовом замке графов Чарторыйских – прекрасный пример бескорыстной помощи ближнему.
«Это была очень богатая и очень известная в Польше семья, владевшая гигантскими поместьями, располагающая огромными средствами, – поясняет он. − Сам граф Чарторыйский был весьма влиятельным человеком в стране. И вот в этой семье пропадает старинная, передававшаяся из поколения в поколение драгоценность − бриллиантовая брошь. По мнению видевших её ювелиров, она стоила не менее 800 тысяч злотых − сумма поистине огромная. Все попытки отыскать её были безрезультатными».
Мессинг разгадал загадку бриллиантов. Воришкой оказался слабоумный мальчик лет одиннадцати, сын честнейшего слуги. Мальчишку он поймал на приманку, подложив в поле его зрения золотые часы − блестящие, привлекательные. Наигравшись часами, ребёнок на глазах взрослого засунул игрушку в пасть к чучелу медведя, стоявшему в комнате. Чучело оказалось хранилищем и других давно пропавших вещей, которые мальчишка, получается, регулярно туда запрятывал.
«По договору граф должен был заплатить мне 25 процентов стоимости найденных сокровищ − всего около 250 тысяч злотых, ибо общая стоимость всех найденных в злополучном «мишке» вещей превосходила миллион злотых. Я отказался от этой суммы, но обратился к графу с просьбой взамен проявить своё влияние в сейме так, чтобы было отменено незадолго до этого принятое польским правительством постановление, ущемляющее права евреев», − рассказывал Мессинг.
История написана столь увлекательно, не сразу и сообразишь, что описанное не имеет никакого отношения к ясновидению, а лишь к хорошему жизненному опыту и сообразительности «частного детектива».
По мнению Игнатия Шенфельда, именно учитывая известное бескорыстие Мессинга, советские власти предложили ему потратить некоторую сумму из заработанного, чтобы купить для Красной армии что-нибудь полезное. Мессинг не отказался, но сумма, которую он пообещал выделить Красной армии на портянки, никак не устроила представителей НКВД. По их мнению, его бескорыстие должно было выражаться глобальнее. Они пригласили артиста побеседовать приватно, вот именно так Мессинг оказался в ташкентской тюрьме, без брючного ремня, зубов и надежды на выживание.
Существует документальная кинолента, гордость коллекционеров, – единственная запись живого Мессинга, киножурнал, который показывали в войну для поднятия духа бойцов и работников тыла. Трехминутный сюжет: «Профессор Мессинг дарит Красной армии именной истребитель «Вольф Мессинг», одно название которого леденит кровь фашистов». Из чего следует, что НКВД удалось убедить магистра не мелочиться. Стоит отметить, по рассказу Шенфельда, из ташкентской тюрьмы Мессинг вскоре исчез, больше там его не встречали, сам же Игнатий свободу обрёл не скоро, а мемуары свои написал вообще лет через сорок.
А была ли вообще достоверная правда о Мессинге? О том, как Вольф Хаимович на самом деле жил в советской стране, в сущности, узнать можно только из его автобиографии, к тому же не им написанной. Никаких собственных откровений от него никто никогда не получал.
Он не давал интервью, никогда, кроме единственного раза с самолётом, не снимался в кинохронике и не участвовал ни в каких психологических опытах, кроме тех, которые ставил сам. Исходя из этого, можно предположить, что сама слава о Мессинге как о поистине инфернальном явлении была заслугой автора его биографии. И если бы не Васильев, о Мессинге давно б забыли, как о любом артисте оригинального жанра, забавном, удивительном, но только и всего. Но разве мало того, что как артист он был чистого золота слиток? И до сих пор существуют свидетели тех его выступлений, поражённые до глубины души, очарованные и восхищённые. Ведь на его концерты собирались тысячи.
Вот как рассказывает в своём блоге об увиденном в 50-е годы выступлении Мессинга одна из миллионов тогдашних зрительниц, не писательница, не журналистка − обычная москвичка по имени Юнна.
Они с братом, оба студенты, хорошо, как им казалось, «подготовленные», пришли в один из московских заводских клубов смотреть Вольфа Мессинга. Зал был полон, ни одного свободного места. «Начало сразу показалось мне не совсем обычным: не было неотъемлемого в таких случаях ритуала – приветствий «родному правительству и любимому вождю». Женщина с высокой причёской, одетая во что-то эстрадно-блестящее, вышла на авансцену и начала восторженно восхвалять Мессинга и его необыкновенные способности. Упомянула в какой-то связи Сеченова и Павлова, что-то сказала про условные рефлексы. Это было непонятно и не слишком интересно, а главное, неуместно. Не увязывалось с непривычной лексикой нарядной дамы − «почтеннейшая публика», «уникальнейшие способности» и т.п. Странное сочетание высокопарности со старомодностью, да и ходившие по Москве слухи – всё это создавало ощущение недоверия. Это было что-то совсем чужое, из какого-то совсем другого пространства. Потом открылся занавес…» По воспоминаниям зрительницы, длинный стол с зелёной скатертью сильно напоминал президиум и выглядел, наоборот, очень буднично. Откуда-то справа из-за кулис стремительно выпорхнул маэстро в смокинге. Он был небольшого роста, очень худой, подвижный, с огромной седоватой шевелюрой. Голос у него был резкий, хриплый и – ей особенно запомнилось – плохая дикция. Он сразу же предложил создать комиссию в несколько человек, прямо из публики. Желающих было навалом (ещё бы! кому не хочется разоблачить обман!), но осталось на сцене человек шесть, кто первый успел. Публике Мессинг предложил написать и передать в «президиум» записки с заданиями, которые он, Вольф Мессинг, будет выполнять. Сестра с братом придумали, как им казалось, очень сложное задание, и ещё дома написали записку. Аккуратным и разборчивым почерком. И сразу же отправили её в «президиум». «Это «задание» я помню до сих пор. Из определённого кармана пиджака моего брата надо было достать сложенный тетрадный лист бумаги. На бумаге мы нарисовали сетку с ячейками размером примерно 2х2 сантиметра. В каждой ячейке стояла одна буква. Сетку следовало разорвать по нарисованным линиям, а из букв сложить слова: БАЛЬЗАК УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ.
Почему именно это, сейчас уже не вспомнить. Наверно, потому, что там 24 буквы и они аккуратно укладывались в сетку. Вольф Мессинг взял моего брата за запястье и быстро проговорил: думайте, думайте. То есть, как нас предварительно предупредила нарядная дама, надо было сосредоточенно думать только о том, в какую сторону должен двигаться маэстро. Или о том, что он должен делать. Мой брат привёл его таким способом в «президиум», после чего тот точным движением вытащил из кармана бумагу с буквами. Здесь волей-неволей Мессингу пришлось отпустить руку моего брата – иначе он не мог разорвать листок. Дальше, как рассказывал брат, было самое потрясающее. Он подумал: хорошо бы тот сложил эти буквы стопочкой. Не успел он подумать, как Мессинг тут же стал складывать стопочкой. Когда он это закончил, брат подумал, что надо их опять разбросать, иначе не выбрать нужные буквы. Мессинг тут же их разбросал. Заметьте, эта деталь не входила в задание и нигде не была записана. После этого Мессинг довольно легко выбирал буквы в той последовательности, которую ему мысленно подсказывал мой брат. Задание было выполнено безошибочно. Мессинг публично поблагодарил моего брата за интересное задание. Брат вернулся на своё место совершенно ошарашенный. Это не был фокус. Это было чтение его мыслей. Стоило ему подумать, как Мессинг тут же откликался, как будто мысль возникала одновременно в мозгу моего брата и Вольфа Мессинга. Я попыталась расспросить, как этот загадочный человек выглядел вблизи – мы сидели довольно далеко от сцены, где-то на балконе. Брат ничего не мог толком рассказать. Или не хотел, не момент был. Сказал, вытирая пот со лба: не знаю, отстань, не до этого было. И всю оставшуюся часть вечера внимательно следил за происходящим в зале».
Юнне показалось, что почти все остальные задания сводились к различным перемещениям очков, часов или стульев. Например, снять очки с одного из сидящих в президиуме и вложить их в карман человека, сидящего в таком-то ряду на таком-то месте. Или что-то подобное с часами, несколько более усложнённое. И т.п. «Президиум» придирчиво проверял всё по своим запискам. Некоторые задания Мессинг выполнял «бесконтактным способом». Другие − вообще с завязанными глазами. Это была кульминация его выступления. Ещё и мешок какой-то сверху надевали для надёжности «и чтоб без обмана!». Ошибок или сбоев не было.
Мессинг не ошибается − вот в чём дело. Или тут опять сталкиваешься с эффектом внезапности и фокус в том и состоит, что никто не может понять, откуда ножки растут. Но хороший фокус – фокус неразгаданный. А лучший маг – тот, который не открывает секретов. Атмосфера тех лет, которой был окружён магистр, а вернее «профессор», как его без всяких причин величали, служила хорошим фоном для распространения слухов. К чести самого Мессинга стоит добавить, что сам он никогда не участвовал в пиаре себя.
Он вообще был человеком крайне скрытным, нелюдимым. Он не таскался по гостям, не посещал светских мероприятий, не отзывался на дружбу, не трескал в ЦДЛ водку, ни с кем не откровенничал. Конечно, если не считать Шенфельда, которому, видимо, нечеловечески повезло. Мессинг был целиком отлит из вещества тайны. А что более порождает интерес, нежели тайна, запрет?
Мессинг был уникален уже одним тем, что как артист работал на запрещённом поле. Тайну он демонстрировал со всех сторон. Он открыто заявлял себя гипнотизёром и телепатом, притом что оба явления отрицались советской наукой как недоказанные. В советских газетах непознанное не афишировалось. О том, что существует гороскоп, можно было узнать только из самиздатовских брошюр с размытым шрифтом – нашли, что запрещать! Надо ли говорить, что люди всей душой тянулись к непознанному? Шёпотом рассказывали о телепатах, каких-то парапсихологах, телекинетиках, толком не понимая, о чём вообще идёт речь.
Приход к власти Хрущёва для Вольфа Григорьевича обернулся большой неприятностью. Хрущёв невзлюбил ясновидца, видимо, не видя большой разницы между религиозным и эзотерическим. Он свалил в одну кучу попов и телепатов с гипнотизёрами. Доселе вполне процветавшего в Госконцерте Мессинга Хрущёв запретил. Согласно имеющейся версии, он отомстил ему за Сталина.
Сталин в судьбе Мессинга сыграл, конечно, немаловажную роль. И хотя он, как сказочный раджа, подарил Мессингу жизнь, даже мёртвый он сумел насолить провидцу покрепче, чем некоторые живые.
При жизни тиран мало интересовался судьбой артиста. Если считать, что эпизода с превращением в Берию вообще никогда не происходило, то получается, что Мессинг Сталина не особо-то и занимал. Посмертно их пытались побратать биографы и журналисты, представив Мессинга «личным предсказателем Сталина», но как-то не прижилось, хотя бы уже потому, что нигде в кремлевской документации не значилось, что Мессинг хоть раз там побывал внутри.
Разве что объяснить мистическое ещё более мистическим: Мессинг вообще нигде никогда не фиксировался. Будучи пожизненным читателем библиотеки, не значился в библиотечном архиве. Не оставлял следов, проходя через бухгалтерию Госконцерта, и даже в метро его не кусал турникет. Только один Хрущёв Мессинга заметил и укусил. Хотел воспользоваться его славой, потребовал от прославленного артиста скривить душу.
Как глава государства он велел Вольфу Григорьевичу заявить в интервью газете «Правда», что он, ясновидец и пророк, якобы общался с духом Сталина и тот слёзно его просил донести до народа мысль: пора вынести его тело из Мавзолея Ленина и где-нибудь похоронить.
Мессинг наотрез отказался.
Хрущёв, будучи крайне нелояльным к деятелям искусства вообще, а к представителям столь курьёзного жанра в частности, велел Мессингу убираться из Москвы – в прямом и переносном смысле. С тех пор Вольф Григорьевич был вынужден влачить жалкое существование бывшего пророка, выступая по деревенским клубам, как какой-нибудь иллюзионист, достающий из шляп кроликов и пилящий женщин в купальниках.
О том, кем на самом деле был Вольф Мессинг, стало известно лишь после его смерти.
Пророк! Личный предсказатель Сталина − всё это стало известно уже потом, журналисты раскопали. Тот факт, что именно он предсказал даты начала и окончания Великой Отечественной войны, при его жизни не обнародовались. По понятным причинам факты эти нигде не были и зафиксированы.
Читал ли он мысли? Конечно, читал, но совершенно не так, как это представляет себе зритель: «Это не чтение мыслей, а, если так можно выразиться, «чтение мускулов»… Когда человек напряжённо думает о чём-либо, клетки головного мозга передают импульсы всем мышцам организма. Их движения, незаметные простому глазу, мною легко воспринимаются… Я часто выполняю мысленные задания без непосредственного контакта с индуктором. Здесь указателем мне может служить частота дыхания индуктора, биение его пульса, тембр голоса, характер походки и т.д.»
Умер Мессинг в 1974 году, как сам и предсказывал. Известно, что, выходя из квартиры, чтобы направиться в больницу, он смущённо потоптался на пороге, пробормотав что-то вроде: «Сюда ты больше никогда не вернёшься, Вольф». Врачи уверяли его, что операция, которая ему предстоит, безвредная и неопасная. Но вышло иначе.
Мессинг никогда не стремился к славе большей, чем требовалось для зарабатывания на хлеб насущный. Жил он скромно, в маленькой квартире, пиров не закатывал, в финале жизни очень болел. Согласно легенде, на счету в сберкассе после его смерти обнаружился ровно миллион советских рублей, неизвестно куда исчезнувших впоследствии, ведь наследников у Мессинга не оказалось. Исчез и перстень, известный специалистам как «бриллиант Мессинга».
Вообще, из его квартиры, по свидетельству немногих друзей, исчезли все документы, могущие засвидетельствовать сам факт – в Москве в ХХ веке жил Вольф Мессинг, – архивы, записи, дневники. Ничего не нашли. Но вот вопрос: были ли у него дневники и если были, то на каком языке он их писал, ведь говорил-то он без труда только на идиш?
Похоронен ясновидец на Востряковском кладбище. Через сорок лет после его смерти могила его практически позабыта, не считая тех случаев, когда телевизионщики снимают возле неё какой-нибудь свой эзотерический сюжет: над захоронением берётся камлать какой-нибудь новый оккультист, как водится, с завязанными глазами, вызывая дух.
Впрочем, всегда напрасно.
Ни разу не вызвали. С чего бы ему приходить? Ведь ещё при жизни он заявлял, что не общается с потусторонним миром.
Автор: Ольга Филатова
