В марте 2017 года NT опубликовал интервью независимого журналиста Павла Никулина с человеком, который представился своим исламским именем — Иса. Он русский по рождению, из Калужской области, был левым активистом, поклонником знаменитого русского анархиста Петра Кропоткина, занимался проблемами рабочего движения и независимых профсоюзов — ради этого пошел работать на завод в Калуге, разочаровался и в левом движении, и в анархизме, и в российской политике, принял ислам — стал прихожанином мечети в Калужской области, а потом уехал воевать в рядах одной из террористических организаций в Сирии. Интервью вышло в № 8 под заголовком «Из Калуги — с джихадом».
А в начале мая и журнал The New Times, и сетевое издание newtimes.ru — получили по предупреждению от Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Основания? Материал содержит «признаки оправдания терроризма». NT будет оспаривать и эту квалификацию, и предупреждения в судебных инстанциях. Сегодня мы предлагаем читателям две точки зрения на этот материал: генерал-майора КГБ в отставке Алексея Кондаурова, в прошлом сотрудника отдела по борьбе с терроризмом Пятого управления КГБ СССР, и редактора отдела политики журнала NT Ивана Давыдова
Алексей Кондауров: «Он поехал в Сирию, потому что он разочарован в российской действительности». Бывший сотрудник отдела по борьбе с терроризмом КГБ — об обвинении NT в «признаках оправдания терроризма»
Я с большим интересом прочитал этот материал и никаких призывов к террористической деятельности или оправдания терроризма я в нем не нашел. Более того, Иса, человек, у которого журналист берет интервью, всячески осуждает террористическую деятельность ИГИЛ*. Что касается также запрещенной у нас «Джебхат Ан-Нусры»*, то это террористическая организация, которая состоит из сирийцев. Интербригады, как он говорит, в этой организации составляют процентов пять — воюют сирийцы и воюют, как он говорит, не за утверждение ислама, а против войны, которую ведет президент Сирии Башар Асад. Скорее надо говорить о том, что интервьюируемый ратует за исламский социализм, — это так, но это никакого отношения ни к терроризму, ни к его оправданию не имеет.
Надо ли публиковать такие материалы? Я считаю, что надо обязательно: такие тексты работают на общественную пользу. И обществу, и государственным институтам важно понимать мотивы людей, которые едут в Сирию. Конечно, разные люди едут туда по разным соображениям. Герой материала NT поехал воевать в Сирию, потому что он разочарован в российской политической действительности. Почему разочарован? Потому же, почему и многие другие молодые люди: из-за отсутствия в России социальных лифтов. Он не видит в стране возможности для себя заниматься нормальной политической деятельностью, не видит он и социальной справедливости, не видит, как он за эту социальную справедливость может бороться в России, потому что вся политическая поляна зачищена. Ровно поэтому он и находит для себя привлекательной идею исламского социализма. И он отправляется сражаться в Сирию против того и тех, кто этому исламскому социализму, как он считает, не дает там состояться.
ГЕРОЙ МАТЕРИАЛА NT ПОЕХАЛ ВОЕВАТЬ В СИРИЮ, ПОТОМУ ЧТО НЕ ВИДИТ ДЛЯ СЕБЯ ВОЗМОЖНОСТИ ЗАНИМАТЬСЯ В РОССИИ НОРМАЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ, НЕ ВИДИТ ОН И СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ И ВОЗМОЖНОСТИ ЗА НЕЕ БОРОТЬСЯ. РОВНО ПОЭТОМУ ОН И НАХОДИТ ДЛЯ СЕБЯ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОЙ ИДЕЮ ИСЛАМСКОГО СОЦИАЛИЗМА
Мне представляется, что NT оказал услугу и обществу, и власти тем, что не только показал, что среди нас живут люди с подобными настроениями, но и еще раз напомнил, к чему приводит задраивание политического пространства. Серьезные потрясения в стране если и будут, то будут спровоцированы именно молодежью, которая не видит жизненной перспективы, — это власть должна понимать. Повторю: отсутствие социальных лифтов плюс невозможность реализовать свои политические предпочтения, перемноженные на острое чувство социальной несправедливости, — ровно это и порождает таких молодых парней, как этот русский Иса из Калуги. Это явление из той же серии, что и «приморские партизаны»**. Те проявляли себя одним образом, эти — другим, но природа явления одна и та же. Я совершенно не исключаю, что и другие русские молодые ребята могут начать искать выход в том числе и в переходе в ислам, и в борьбе за ценности исламского социализма. Кстати, герой интервью в NT отнюдь не является представителем радикального ислама. Он не призывает к насилию, он говорит, что та борьба, которую ведет его организация, вынужденная: неслучайно там, в Сирии, воюют пятнадцатилетние мальчишки, которые не видят для себя никакой жизненной перспективы, они не боятся умереть. Потому что либо они побеждают и выигрывают, либо — погибнут. Я опасаюсь, что похожая дилемма может встать и перед нашими молодыми людьми — если власть не изменит своего отношения к обществу, к молодежи, в частности. А изменить это можно только с помощью усиления и развития демократических институтов. Закручивание гаек приведет только к одному — к тому, что рано или поздно резьбу сорвет. Препятствие публикации таких материалов, как «Из Калуги с джихадом», — из серии закручивания гаек.
Иван Давыдов: «Разве не интересно разобраться с тем, кто тебя собирается убить и за что?»
Предупреждение Роскомнадзора — повод поговорить о проблемах и методах борьбы с терроризмом, а также возможность лишний раз понять, кого российская власть видит в собственных гражданах
Редакция не сразу приняла решение о публикации этого интервью — споры и консультации с юристами длились несколько недель: риски были понятны. К тому же еще до предупреждения от Роскомнадзора пришло письмо из Калужского УФСБ (см. на стр. 13) с просьбой, помимо прочего, «выслать сведения о материале… с указанием автора статьи», хотя текст неанонимный, и фамилия автора, разумеется, крупными буквами напечатана под заголовком. Но вообще, если честно, рассказы журналистов о нелегком журналистском труде и собственной безграничной храбрости — жанр, хоть и модный в России, однако скучный и плоский, и затевать в NT разговор об истории одной из публикаций журнала вовсе не стоило, если бы за этой историей не пряталась тема посерьезнее и пошире.
Борьба с мировым терроризмом, уверяют нас наши руководители, — приоритет российской внешней политики. Поэтому мы воюем в Сирии, ради этого там гибнут наши люди. А еще наши люди, наши сограждане — и таких уже несколько тысяч — пополняют ряды боевиков террористических группировок. Об этом прямо и неоднократно говорили и президент, и главы силовых ведомств.
Борьба с терроризмом ведется уже десятилетия, и не только Россией. Общий для всех и печальный итог — в том, что одними лишь бомбардировками проблема явно не решается. И не получается отвлечься, забыть, насколько эта проблема реальна: смертник в питерском метро, убийца за рулем грузовика в Ницце, парижские стрелки — все они забыть не дают. Нет момента и места нет, в которых любой буквально человек не мог бы превратиться из просто человека в жертву теракта.
О социальных, экономических, политических, религиозных причинах террора написаны многие тома. Но наших знаний о предмете явно еще не достаточно, раз проблема не решена. В этой ситуации любое расширение знаний о возможных мотивах террористов — вопрос самосохранения. Не говоря о том, что мы — люди, любопытство — наша естественная страсть, и разве не интересно разобраться с тем, кто тебя собирается убить и за что?
Проще всего увидеть в террористах чужих, окунуться в атавистический мир древних страхов и не пытаться искать внятных объяснений их действиям. Но вот этот парень из Калуги, герой интервью Павла Никулина, — каким боком он нам чужой? Типичный представитель большинства, обычный житель средней полосы России, которого, кстати, как он сам говорит, к окончательному решению подтолкнули не публикации в оппозиционных СМИ, а бесконечные рассказы федеральных каналов о силе и мощи запрещенных в России террористических группировок. Он не чужой, он такой же. Понять, почему он оказался там, где оказался, — задача, говоря мягко, важная.
Но именно в России, где антитеррористическая риторика — главная государственная мода, где борьбой с терроризмом оправдываются и внешнеполитические авантюры, и внутренние атаки на права и свободы граждан, в России, где (это, пожалуй, поважнее прочего) о терактах знают не понаслышке, честный разговор о причинах терроризма — под запретом. Природа запрета — та же, что и у многих прочих запретов последнего времени: оскорбительное и нелепое недоверие власти к собственному народу. Власть, кажется, искренне уверена, что житель России по определению не способен самостоятельно мыслить и поддается любым внушениям. Покажи ему гея — так он станет геем, даже если раньше интересовался исключительно особами противоположного пола. А покажи ему террориста — так непременно запишется в боевики какой-нибудь запрещенной на территории РФ организации.
Обществу предлагают поверить в то, что только таинственные профессионалы способны его защитить, гражданам же полагается сидеть молча и ждать, когда все вообще проблемы будут решены, и не пытаться самим хоть что-то понять в происходящем вокруг. Таинственные профессионалы при этом не способны даже фамилию автора текста, набранную крупным шрифтом, обнаружить в журнале самостоятельно. Что, конечно, рядовому гражданину, размышляющему о собственной безопасности, оптимизма не добавляет.
ПРИРОДА ЗАПРЕТА — ТА ЖЕ, ЧТО И У МНОГИХ ПРОЧИХ ЗАПРЕТОВ ПОСЛЕДНЕГО ВРЕМЕНИ: ОСКОРБИТЕЛЬНОЕ И НЕЛЕПОЕ НЕДОВЕРИЕ ВЛАСТИ К СОБСТВЕННОМУ НАРОДУ. ВЛАСТЬ, КАЖЕТСЯ, ИСКРЕННЕ УВЕРЕНА, ЧТО ЖИТЕЛЬ РОССИИ ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ НЕ СПОСОБЕН САМОСТОЯТЕЛЬНО МЫСЛИТЬ И ПОДДАЕТСЯ ЛЮБЫМ ВНУШЕНИЯМ
Проблема с этим нелепым запретом — важнее и шире, чем многочисленные проблемы со свободой слова в России. Когда тебе не дают делиться мыслями — это, конечно, обидно и возмутительно. Но как терпеть ситуацию, в которой тебя просто, без метафор, могут убить, но тебе при этом даже разбираться запрещено? Почему? Ставить такие вопросы — и есть наша работа. Извините, мы продолжим.
* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джебхат Ан-Нусра» — организации, запрещенные в России как террористические.
** «Приморскими партизанами» называют группу молодых людей в возрасте 18–23 лет, которые с февраля по июнь 2010 года нападали на сотрудников полиции и жителей, которые якобы выращивали коноплю в Приморье. Судом присяжных они были признаны виновными в бандитизме, незаконном хранении оружия, кражах и разбоях. В апреле 2014 года члены группы были приговорены к разным срокам — от восьми лет до пожизненного, спустя два года двое были отпущены на свободу в зале суда.
Фото: Павел Никулин
63 элементов 1,371 сек.