Первыми перенесли Знамя Победы на купол рейхстага Михаил Егоров и Мелитон Кантария под руководством замполита батальона Алексея Береста. Жуков начал штурм глубокой ночью …
Первыми штурмовой флаг у входа в рейхстаг прикрепили Рахимжан Кошкарбаев и Григорий Булатов.
Первыми Знамя Победы (самодельное) водрузили над фронтоном рейхстага Г.Булатов (опять он!) и В.Провоторов из группы С.Сорокина.
Егоров Михаил Алексеевич (1923-1975). Сержант Красной Армии. Почетный гражданин городов Смоленска и Берлина. Герой Советского Союза (май 1946 г.). Родился в с. Ермошенки Смоленской области в семье крестьянина. Образование начальное. Работал в колхозе. В период немецко-фашистской оккупации родных мест был партизаном. В действующей армии с декабря 1944 г.
Разведчик 756-го стрелкового полка (3-я Ударная армия, 1-й Белорусский фронт) сержант Егоров в ходе боев в Берлине вместе с младшим сержантом М.В. Кантария во главе с заместителем командира батальона по политчасти лейтенантом А.П. Берестом 30 апреля 1945 г. водрузил Красное знамя Победы над рейхстагом. В 1950 г. Егоров вступил в партию. Окончил совпартшколу в Смоленске. Работал на молочно-консервном комбинате. Погиб в 1975 г. в автомобильной катастрофе. Похоронен в Смоленске. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, Славы III степени, медалями. Награды хранятся в фондах Центрального музея Вооруженных Сил СССР.
Участники штурма рейхстага (слева направо): К.Я.Самсонов, М.В.Кантария, М.А.Егоров, И.Я.Сьянов, С.А.Неустроев у Знамени Победы. Май 1945 г.
Наступление на Берлин началось 16 апреля 1945 г. В штурме германской столицы, план которого был утвержден 1 апреля на узком совещании у Сталина, были задействованы войска трех фронтов: 1-го Белорусского (командующий маршал Г. Жуков) — занимали центральный участок полосы наступления, 1-го Украинского (командующий маршал И. Конев) — наступали на Берлин с юга и 2-го Белорусского (командующий маршал К. Рокоссовский) наносили вспомогательный удар с севера (после окончания боев в Померании).
Хотя в директивах фронтам указывалось, что Берлин будет брать 1-й Белорусский фронт, а 1-й Украинский лишь содействовать ему, фактически Сталин оставил возможность для своеобразного соревнования между двумя фронтами за овладение Берлином. Штеменко вспоминает, что позднее Сталин прямо заявил: «Кто первым ворвется — тот пусть и берет Берлин».
Жуков начал штурм глубокой ночью при свете прожекторов. Было брошено в атаку более 4000 танков при поддержке 22 000 стволов артиллерии и минометов. На позиции противника обрушили свой смертоносный груз около 1000 бомбардировщиков. Но эффект неожиданности был относительным. За Одером его дивизии натолкнулись на мощные укрепления Зееловских высот, прикрывавших столицу; преодолеть это препятствие им удалось лишь на третий день ценой огромных потерь.
Более успешным было наступление Конева, который не экспериментировал с прожекторами, зато более эффективно провел артподготовку и уже в первый день наступления, форсировав реку Нейсе, смог прорвать вражескую оборону и ввести в прорыв танковые армии генералов П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко. С этого момента маршалы вступили в «социалистическое соревнование» — кто первым возьмет столицу Рейха.
Сначала 1-й Белорусский фронт вырвался вперед, опережая «график». При этом войска несли огромные потери, оставляя горы трупов. Не отставал и 1-й Украинский фронт, и уже 20 апреля маршал Конев передает приказ командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями: «Войска маршала Жукова в 10 км от восточной окраины Берлина. Приказываю ночью ворваться в Берлин первыми. Исполнение донести».
В тот же день, 20 апреля, маршал Жуков издает свой приказ — тоже танкистам — командующему 2-й гвардейской танковой армией: «Направьте от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачи: не позднее 4 часов утра 21 апреля любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада тов. Сталину».
В стремлении поскорее добиться победы Жуков допустил чрезмерное скопление танковых и стрелковых дивизий в узкой полосе наступления, из-за чего войска, мешая друг другу, двигались медленнее, чем могли бы. Тем не менее, 21 апреля армии Жукова и Конева почти одновременно достигли окраин германской столицы. Жуков был крайне раздражен, что бойцы 1-го Украинского фронта появились в Берлине… 18 апреля начали наступление на Берлин армии Рокоссовского. 25 апреля город был полностью окружен.
В Берлине, чтобы угодить маршалам, Сталин провел разграничительную линию между войсками фронтов. Но это не помогло. Танкисты Конева неожиданно вышли в тыл танкистам Жукова. Неразбериха, новые жертвы. К чести Конева, он опомнился первым и предложил Жукову принимать совместные меры. Жуков вместо ответа дал телеграмму Сталину: официально — доклад, по существу — что-то среднее между жалобой и доносом: «Наступление частей Конева по тылам 8 гвард. А и 1 ТА создавало путаницу и перемещение частей, что крайне осложнило управление боем.
Дальнейшее их продвижение в этом направлении может привести к еще большему перемешиванию и к затруднению в управлении». Конев позже писал: «Наши отношения с Жуковым в то время из-за Берлина были крайне обострены. Обострены до предела, и Сталину не раз приходилось нас мирить… Когда войска 3-й танковой армии и корпус П.Ф. Батицкого подошли на расстояние трехсот метров к рейхстагу, Жуков кричал на Рыбалко: "Зачем вы тут появились"». Пришлось вмешаться Сталину. Танкисты Рыбалко вынуждены были повернуть на запад. Центр же Берлина достался Жукову. И главное — рейхстаг.
С двух сторон к стенам имперской канцелярии подошли две дивизии 1-го Белорусского фронта — 150-я стрелковая под командованием генерал-майора В.М. Шатилова и 171-я стрелковая под командованием полковника А.И. Негоды.
30 апреля, около трех дня, полковник Ф.М. Зинченко (из дивизии Шатилова) сообщил комбату С.А. Неустроеву о том, что уже подготовлен приказ Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы над рейхстагом. А в это время наши солдаты еще только сделали первую попытку штурма и тут же залегли, прижатые шквальным огнем. Чтобы достичь рейхстага, надо было еще преодолеть Королевскую площадь, покрытую завалами, баррикадами, надолбами, спиралями Бруно. Площадь пересекал канал, за которым — траншеи, дзоты, зенитки, поставленные на прямую наводку. Под прицелом каждый метр площади. Из почти замурованных окон самого рейхстага торчали пулеметные стволы.
Самое удивительное, что в приказе Жукова описывались и подробности взятия: «Противник в районе рейхстага оказывал ожесточенное сопротивление нашим наступающим войскам, превратив каждое здание, комнату, подвал в опорные пункты и очаги обороны. Бои внутри главного здания рейхстага переходили в неоднократные рукопашные схватки. Войска 3-й Ударной армии сломили сопротивление врага, заняли главное здание рейхстага и сегодня, 30.04.45 г. в 14.25, подняли на нем наш советский флаг».
Совинформбюро озвучило этот текст, сообщив 30 апреля, что «сегодня в четырнадцать часов советские бойцы овладели зданием немецкого рейхстага и водрузили на нем Знамя Победы». Позже стало ясно: комдив Шатилов, боясь, как бы другой комдив — Негода — не доложил раньше его о взятии рейхстага, отрапортовал о водружении Знамени Победы командиру 79-го стрелкового корпуса генерал-майору С.Н. Переверткину, тот — командующему 3-й Ударной армией генерал-полковнику В.И. Кузнецову, а тот—Жукову…
Прижатые огнем к земле, солдаты продолжали лежать на площади. Командир дивизии потребовал от полковника Зинченко: «Если нет наших людей в рейхстаге и не установлено там знамя, то примите все меры любой ценой водрузить флаг или- флажок хотя бы на колонне парадного подъезда. Любой ценой!»
Опять — любой ценой. Одиночки-добровольцы, самые отчаянные, разорвав немецкие перины из красного тика, ринулись с этими флажками к рейхстагу, чтобы установить их где угодно — на колонне, на фасаде, на углу здания, в окне. Добровольцы погибли. Все.
Наконец, батальон Неустроева пошел на решительный штурм. Но только с четвертой попытки бойцы ворвались в рейхстаг…
Сколько же человек погибло во время штурма рейхстага, считая и тех многих с флажками вначале, потом — четыре штурма, и, наконец, кровопролитный бой весь день в самом рейхстаге, когда ночью 1 мая эсэсовцы вырвались из подвалов имперской канцелярии и почти смяли батальон Неустроева? Официальной статистики потерь в боях за рейхстаг не существует.
Берлинская операция оказалась одной из самых кровопролитных за всю войну. Общее число наших потерь (включая потери двух польских армий) — свыше 352 тысяч человек, причем безвозвратные потери (т.е. убитые) — 81 тысяча человек (Гриф секретности снят. М., 1993. С. 219). Однако участник боев за Берлин, генерал армии А.В. Горбатов, утверждал, что только убитыми советские войска потеряли свыше 200 тысяч человек. Сколько же погибло тех, кто не должен был погибнуть? Этими подсчетами не занимался никто, и этого мы никогда не узнаем. Четыре года войны остались уже позади, и Берлин был обречен, он в любом случае был бы наш. Союзники отказались от штурма столицы Германии: генерал О. Брэдли 1) высчитал, что штурм Берлина будет стоить англо-американским солдатам около 100 тысяч жизней. На такие жертвы они пойти не могли.
Следует отметить, что 500 тысяч немецких солдат и офицеров, включая фольксштурм (ополчение), участвовавших в Берлинской операции, впоследствии под пером советских историков превратились в миллион с лишним, поскольку требовалось сделать наше численное превосходство над немцами в живой силе (почти пятикратное) не столь подавляющим. Столь же решающим было превосходство Красной Армии в технике: по танкам (в 4,1 раза), артиллерии (в 4,5 раза) и авиации (в 2,3 раза). К тому же у немцев был дефецит горючего.
Маршал Чуйков, один из участников штурма Берлина, в 1965 г. утверждал, что столицей Рейха можно было овладеть уже в феврале 1945 г. Это приблизило бы и окончание войны, и снизило бы число потерь. Чуйков заявил, что «в Висло-Одерскую операцию наши войска прошли свыше 500 километров и остановились в 60 километрах от Берлина… Кто же нас задержал? Противник или командование? Для наступления на Берлин сил было вполне достаточно. Два с половиной месяца передышки, которые мы дали противнику на западном направлении, помогли ему подготовиться к обороне Берлина» (Соколов Б. Неизвестный Жуков. Минск, 2000. С. 458, 461).
Маршал Рокоссовский также считал, что наступление на Берлин в феврале 1945 г. было вполне реальным делом. Для этого требовалось только повременить с ликвидацией группировки противника в Восточной Пруссии, которая из-за своей удаленности все равно никак не могла повлиять на ход событий под Берлином. Историк Б. Соколов пишет: «Единственным правдоподобным объяснением принятого Сталиным 10 февраля решения отложить наступление на столицу Германии будет следующее: Сталин всерьез опасался, что после падения Берлина немцы будут стремиться сдаться только войскам союзников, которые и займут все удерживаемые вермахтом территории не только на Западе, но и на Востоке».
Сталин, не критиковал полководцев за большие потери в битве за Берлин, равно как и в других операциях.
20 июня Знамя Победы (самодельное, «сорокинское») было отправлено в Москву в сопровождении Кантарии, Егорова, Неустроева и на Тушинском аэродроме его (знамя) торжественно, при параде принимал капитан В.Варенников, ныне генерал, печально известный нам по ГКЧП 1991 года. Через два дня на Центральном аэродроме была генеральная репетиция Парада Победы.
Сводные полки готовились к нему целый месяц, а герои штурма рейхстага только прилетели. Командовал парадом Рокоссовский, принимал Жуков. Между прочим Сталин хотел сам принимать Парад Победы на белом коне, но на тренировках не удержался на нем ( конь был казахстанский: знаменитый Абсент).
