ЗОЛОТАЯ ШАХТА КОЛУМБА

Некоторые сюжеты еврейской истории в эпоху Великих Географических Открытий

Год 1534… Император Священной Римской империи Карл Пятый изучает доклад своего казначея Педро де Манзуэло о плачевном положении дел на Ямайке, стратегически важном острове, которого не минует ни один испанский корабль, везущий из Нового Света золотые и серебряные слитки для императорской сокровищницы. Совсем дела плохи, говорится в докладе, золота, обещанного еще Колумбом, найти не удается, в главном городе Новая Севилья колонисты мрут как мухи, местных же индейцев практически полностью скосили завезенные из Европы эпидемии.

Вот только на юге острова небольшое поселение португальцев процветает, выращивая сахарный тростник, – и сахар очень даже ценится, не зря император всячески поощряет его производство, раздавая плантаторам от Мексики до Пурто-Рико всяческие льготы, освобождая их от налогов и так далее. Посему и казначей рекомендует своему монарху поддержать выгодный промысел на Ямайке. Каким же образом? А отправить туда еще тридцать португальских семей в дополнение к тем двадцати, что там уже имеются. И здесь историк Эдвард Крицлер, автор книги “Еврейские пираты Карибов” (Jewish Pirates of the Caribbean: How a Generation of Swashbuckling Jews Carved Out an Empire in the New World in Their Quest for Treasure, Religious Freedom – and Revenge. By Edward Kritzler / Doubleday, New York-London-Toronto-Sydney-Auckland), задается вопросом: «Отчего же португальских?».

Разве сама Португалия не завлекала тогда поселенцев в свои колонии, суля им златые горы? На что сдался тем, кто хочет разбогатеть, бедный и неблагополучный испанский остров? Все становится на свои места, если понимать, что под «португальцами» в имперской корреспонденции имелась в виду отнюдь не национальность – это, по словам Крицлера, было «кодовое обозначение самых отъявленных еретиков». «Карл прочитал между строк: или отдать Ямайку евреям, или колонии конец».

Вернемся на несколько десятков лет назад – разгром и изгнание ранее самой процветающей в мире еврейской общины в Испании. Десятки тысяч предпочли костру крещение и стали называться «новыми христианами». Немалое число при этом перебралось в соседнюю Португалию, а многие даже в самой Испании именовали себя португальцами. Несмотря на их внешнее усердие в соблюдении предписаний новой религии, старая отнюдь не всегда забывалась и втайне сохранялась. Конверсос, или новообращенные, хотя и перестроились быстро, заняв видное место в экономической жизни, официального доверия, прежде всего со стороны католической церкви, не завоевали. Так, формально испанским конверсос было запрещено селиться в Новом Свете, но на деле власти не больно цеплялись к тем, кто отправлялся покорять новые земли. К примеру, не требовалось специальных лицензий для экипажей отплывавших кораблей – соответственно, «новые христиане» записывались матросами и так уносили ноги подальше от бдящей инквизиции, аналогичная ситуация – в отношении слуг, а те имели право прихватывать и свои семьи. Рьяные служители церкви только руками разводили: «Практически каждый корабль [прибывающий в Гавану] кишит евреями и Новыми Христианами», – доносил в 1508 году епископ Кубы. Но, поскольку благополучие монарших карманов впрямую зависело от богатств, доставляемых из колоний, владыки не просто предпочитали закрывать глаза на сомнительную религиозную чистоту конверсос, но целенаправленно поощряли их переселение. Так поступил и император Карл, согласившись с доводами дона Педро де Манзуэло. В октябре 1534 года 30 «португальских» семей прибыли на Ямайку. Вместе с уже проживавшими там единокровниками они основали город Вилла де ла Вега, в течение более 300 лет остававшийся столицей острова. Это самое первое документированное поселение еврейских конверсос в Новом Свете.

***

Значит ли сказанное выше, что на новом месте экс-иудеям было гарантировано безопасное процветание? Увы, увы. Как только их преуспеяние начинало колоть глаза, псы Божии, то бишь инквизиция, пробуждались от дремы. В конце 1630-х-1640-х годах инквизиторы состряпали дело о так называемом Великом Заговоре, якобы учиненном лидерами конверсос в Мексике и Перу с целью свержения испанской власти. Перу было тогда самой богатой колонией Испании, естественно, что и местная община конверсос была богатейшей в Новом Свете. Основой ее богатства была торговля серебром, и поселение Потоси, выросшее близ «серебряной горы», где его добывали, превратилось к 1622 году в крупнейший город обоих Америк с населением в 120 тысяч жителей. Лидером конверсос был Мануэль Батиста Перес, уроженец Севильи. В агентурных сообщениях инквизиции его называли «самым состоятельным и самым культурным евреем», «сведущим в теологии … особенно в соблюдении Закона Моисеева» и «почитавшимся израэлитами в качестве пророка». Он владел плавильнями, в которых изготовлялись серебряные слитки, занимался банковским делом и отряжал караваны мулов, перевозившие драгоценный груз, в тысячемильный путь через Анды до самой Лимы. До поры до времени все шло хорошо, пока власти Потоси не вычислили некоего купца, закрывавшего лавку на субботу. Одна пытка следовала за другой, из несчастного вытаскивали одно имя за другим, и очень быстро было арестовано более сотни конверсос. 23 января 1639 года на площади в Лиме было устроено ауто-да-фе. 12 человек, включая Переса, были сожжены. Имущество их было конфисковано и продано с аукциона по заниженным ценам, т.е. кому надо. Главный инквизитор и борец за веру Андрес Хуан Гайтан, председательствовавший на судебных процессах, стал после этого разъезжать в серебряной карете с шестеркой лошадей в серебряной упряжи и подкованных серебром.

***

Была ли для конверсос панацея от свирепых ревнителей истинной веры? Таковой они почитали Голландию, первую в Старом Свете страну, разрешившую евреям легально исповедовать свою веру. В апреле 1623 года ее правитель принц Мориц Оранский создал Голландскую Ост-Индскую Компанию, наделенную широкими полномочиями, включая объявление и ведение войны, и поставил перед нею задачу завоевания испанских да и португальских колоний в Южной Америке. В Бразилии к тому времени проживало около 50 тысяч колонистов, из которых 15% составляли «новые христиане». Усилиями последних Бразилия стала главным производителем сахара в мире, но после подписания в 1580 году Унии между Испанией и Португалией туда повадились из Лиссабона инквизиторы, – хотя большинство конверсос уже и дел никаких не имели с религией отцов, однако не это интересовало церковь, а их богатство. И вот когда летом 1623 года в Бразилию прибыл очередной гонитель «жидовствующих» епископ Маркош Тейшейра и в воздухе опять потянуло дымом костров, народ понял, что надо, пока не поздно, уносить ноги, – многие отправились на Ямайку (почему – будет сказано ниже), а некоторые, пораскинув мозгами, подумали: а отчего бы не позвать в свои края на царство заклятых врагов католических монархий – голландцев, благо что передать послание в Амстердам было через кого – партнеров по бизнесу, обретавшихся там на Еврейской улице (Jodenbreestraat). Предложение, приправленное обещаниями оказать силам вторжения помощь, было с благодарностью принято, принц Мориц гарантировал соблюдение религиозных свобод, формирование собственно еврейских военных отрядов (из жителей Нидерландов) и – дал приказ. Уже в мае следующего года 26 кораблей во главе с адмиралом Питом Хейном захватили Байю, порт на востоке страны, и блокировали находившуюся по другую сторону континента Лиму. Королю Испании понадобился почти год, чтобы снарядить флотилию, которая превосходящими силами отогнала голландцев. В своем временном унижении инквизиция винила – и не без основания – евреев. Знала бы она, что еще готовят своим гонителям понюхавшие пороха молодые «воины Сиона», как называет их Эдвард Крицлер? По прошествии двух лет адмирал Хейн вновь пересек Атлантику, и на сей раз его советником и разведчиком был рожденный еще в Португалии и в четырехлетнем возрасте привезенный в Амстердам Мозес Коэн Энрикеш.

Он участвовал уже в первой экспедиции и, раздосадованный тем, что ей не удалось добиться искомых целей, вскоре после возвращения занялся подготовкой к новым сражениям. Для этого он инкогнито пробрался в Севилью, где установил агентурные связи. Собранная информация убедила Голландскую Вест-Индскую Компанию, что для захвата испанских сокровищ рациональнее перехватить везущие их корабли, чем высаживать на материк войска. Очевидно, через своих шпионов Мозесу Коэну Энрикешу удалось установить время отплытия и маршрут движения галеонов с драгоценностями. На рассвете 8 сентября 1628 года 25-летний Мозес, не покидавший палубы флагманского корабля адмирала Хейна, флотилия которого стояла наготове в море недалеко от Гаваны, увидел наконец долгожданные паруса. Нападение было неожиданным – за два столетия попыток перехватить груженые сокровищами корабли насчитывалось около пятидесяти, и все они были неудачными, – но ничего противопоставить абордажу испанцы не смогли, три их галеона попробовали было оторваться от преследователей и даже укрылись в кубинском порту Матансас, но Хейн и там их достал. Добыча была ошеломляющей – 92 тонны серебра, многочисленные сундуки с алмазами, рубинами, золотом. Всего, по нынешним деньгам, почти миллиард долларов.

В Амстердаме, куда Пит Хейн добрался в начале января следующего года, его встречали поистине с королевскими почестями. Разгрузка трофеев заняла пять дней, а потом последовал торжественный парад через весь город, когда за каретой с триумфатором-флотоводцем тысяча мулов везла телеги с блистающим добром. Вест-Индская Компания заработала вдвое больше, чем потратила, – и что дальше? А дальше была – Новая Голландия, как назвали наследники гезов взятую ими в феврале 1630 года бразильскую провинцию Пернамбуко. Один голландский перебежчик впоследствии свидетельствовал: «В захвате Пернамбуко повинны евреи из Амстердама, главнейший их коих – Мозес Коэн Энрикеш, пришедший с голландцами, направлявший их и показавший им планы, как овладеть этой землей, ибо он прежде провел немало дней в Пернамбуко и знал досконально все входы и выходы». «Евреи, прибывшие из Голландии, – доносил португальский священник Мануэль Каладо, – имели множество родичей в Пернамбуко, живших согласно закону Христову. Однако вслед за тем как страну завоевали голландцы, все они сбросили маску, скрывавшую истинную их суть, и все обрезались, и в открытую объявили себя евреями…».

Столицей Новой Голландии был город Ресифе. Евреев тут собралось – по тогдашним христианским меркам – видимо-невидимо. В пиковые года процветания их насчитывалось 1500 человек, и это при только 1200 единоверцах в Амстердаме. Ресифе был самым первым легальным поселением евреев в Новом Свете. Их конгрегация называлась «Цур Исраэль», т.е. «Скала Израилева». Абсолютного равенства евреям в Бразилии, как, впрочем, и в Голландии, все равно не давалось, – они не могли занимать государственные должности, совершать богослужения на публике, вступать в любовные связи с христианами. Но вот воевать с ними, – пожалуйста! Наш знакомец Мозес Коэн Энрикеш со товарищи официально заделался пиратом, т.е. получил от голландских властей лицензию на захват и грабеж иберийских кораблей. Он закупил боевые корабли, оружие, а в придачу целый остров недалеко от Ресифе под свою базу, где, в частности, поставил синагогу «Маген Абрахам». Подробности его личной добычи от пиратского промысла доподлинно неизвестны, однако достаточно сказать, что по 1636 год (Мозес тогда продал свой остров голландскому губернатору) тамошние джентльмены удачи захватывали в среднем по одному вражескому кораблю в неделю.

***

В дальнейшем мы встречаем имена Мозеса Коэна Энрикеша, его брата Абрахама и их потомков в Англии, Голландии и, что является для этого повествования принципиально значимым, на Ямайке. Надо сказать, что в 1654 году евреям пришлось покинуть Ресифе, вновь перешедшему в руки португальцев, – и именно Ямайка стала пристанищем для многих из вечно гонимых. Дело в том, что остров этот имел особый статус, – еще при жизни Христофора Колумба он был отдан испанской короной в собственность ему и его семье, там не было инквизиции, и конверсос могли не опасаться ауто-да-фе и прочих подобных прелестей. Автор книги «Еврейские пираты Карибов» придерживается мнения, что сама экспедиция Колумба имела двойную миссию: «Наряду с заявленной целью завоевания богатств Востока существовала надежда на то, что ему удастся получить во владение новую землю, где сефарды смогут свободно жить, не опасаясь ужасов инквизиции». Испанский королевский казначей Луис де Сантангел был скрытым евреем и, будучи осведомленным в государственных тайнах, знал о предстоящей высылке своих кровников из Испании – и куда же им потом деваться? Когда король Фердинанд в ходе аудиенции с Колумбом отказался финансировать его плавание из-за отсутствия денег и несогласия с предоставлением самому путешественнику наследственных прав на земли, которые ему повезет открыть, лишь вмешательство Сантангела, пообещавшего снарядить мореходов за собственный счет, поставило точку в споре, – королевский нарочный догнал уже отправившегося восвояси Колумба далеко за пределами дворца и передал приказ вернуться для продолжения переговоров. Тогда все и решилось. «Открыватель Индий, – пишет Эдвард Крицлер, – не правил достаточно долго для того, чтобы сдержать свое обещание обеспечить родиной крестившихся евреев, но более столетия его наследники сохраняли Ямайку вне досягаемости инквизиторов…».

Когда же по прошествии времени позиции последних вновь стали усиливаться, взоры конверсос, которых здесь по привычке продолжали именовать, как мы помним, «португальцами», обратились к новому потенциальному союзнику – Англии. Лицензированный английский пират Вильям Джексон, совершивший еще в 1643 году успешный рейд на Ямайку, сообщал правительственной Комиссии по делам колоний: «Во время нашей высадки в городе разные португальцы, которых испанцы не допускали, чтобы они шли к нам, выражали величайшую приязнь, питаемую ими к англичанам, и предлагали провести нас туда, где испанцы прятали серебро и сокровища, которые, по их уверению, были куда больше, чем мы могли вообразить…». Далее на страницах книги Крицлера появляются и Оливер Кромвель, благосклонно принимавший приглашения от евреев, звавших его в Новый Свет, и отправивший в Карибское море английский флот; и пришедший ему на смену король Карл Второй – тоже чувствовавший себя комфортно в роли покровителя племени Авраамова – «от принятия евреев и разрешения свободной торговли, – писали ему английские плантаторы на Барбадосе, – польза для колоний и Вашего Величества будет только возрастать…». Проблему же финансирования своей экспансии англичане решили в духе эпохи – за счет морского пиратства и грабежа испанских колоний. Город Порт-Ройял стал флибустьерской столицей, и имя Генри Моргана на многие годы наводило страх на испанцев. Но и местная экономика, если можно так сказать, пошла в гору. «В 1660-х годах, – отмечает Крицлер, – Порт-Ройял был самым оживленным портом в Новом Свете и самым дорогим. Работы было полно, и оплата ее втрое превышала английскую. Только в центре Лондона жилье стоило так же дорого». И, как положено нормальному порту, здесь было все для того, чтобы корсары могли вдоволь повеселиться и скорейшим образом спустить «заработанное», – на десять человек приходился один бордель. Как бы то ни было, ямайские евреи нашли свою нишу в торговле, по большей части «серой» – с испанскими колониями, и, поскольку остров был формально английской колонией во главе с губернатором, их никто не притеснял. Была в Порт-Ройяле и Еврейская улица (Jew Street), исинагога. Жил здесь и Мозес Коэн Энрикеш со своей женой, и бумаги, удостоверяющие его гражданство, были подписаны ни кем иным как Генри Морганом. И тут мы переходим к завершающему сюжету – о золотой шахте Колумба.

***

Легенды о ней пошли практически сразу после того, как великий первооткрыватель побывал на Ямайке. Как будто перед его отплытием в Испанию индейский вождь Гуэро преподнес ему 63 золотых диска из этой самой шахты. Хотя следов щедрого дара обнаружить не удалось, но поверили в него многие. Крицлер аргументирует факт последующего возвращения группы доверенных спутников Колумба, сыновей богатых испанских конверсос, на Ямайку тем, что они намеревались упомянутую шахту найти. Ничего, судя по всему, из этой затеи не вышло, но история уже жила своей жизнью. Примечательный эпизод: в марте 1662 года король Карл Второй дал аудиенцию троим голландским евреям – это был Абрахам Коэн, брат Мозеса, и двое членов его семьи, – которые уверили своего собеседника в том, что им известно местонахождение золотой шахты. До этой встречи Карл, в благодарность Испании за поддержку его претензий на английский трон, обещал после своего восшествия на престол вернуть ей Ямайку. Известие о золотой шахте, однако, эти планы изменило. Король подписал с тройкой Коэнов контракт, согласно которому им предоставлялось право снарядить экспедицию на Ямайку и в течение двух лет вести соответствующий поиск, причем треть найденного они могли оставить себе. Искатели с высочайшим мандатом приехали на Ямайку, но миновал год, а толку с их стараний не было никакого. Как записал тогда в своем дневнике один английский чиновник, «шесть евреев прибыли (с богатым грузом) под лживым предлогом, будто целью их приезда является нахождение золотой жилы, известной им со времен испанского владычества… [однако] это было лишь поводом для их намерения проникнуть сюда Торговли ради». Получив соответствующий отчет, Карл отозвал разрешение, данное Коэнам, и им пришлось уехать. Что ж, история закрыта? Эдвард Крицлер, живущий на Ямайке с 1967 года и усердно проработавший местные архивы, считает, что нет. Во-первых, он обнаружил там свидетельства того, что Абрахам Коэн тайно вновь после своей высылки посетил остров – зачем? Наверно, чтобы что-то оттуда вывезти, – Крицлер предположительно указывает даже, в каком месте это можно было незаметно сделать. Во-вторых, автор книги ссылается на найденный им перевод донесения, полученного главным министром Карла Второго лордом Кларендоном от своего шпиона, служившего секретарем у испанского короля Филиппа, – в котором дается подробное описание местонахождения золотой жилы, даже координаты указаны, правда, в зашифрованном виде… Текст этого письма Крицлер приводит полностью. Так что, если кому неймется, по прочтению книги, он моет дерзнуть.