Понятно, что количество вариантов неисчислимо, но у всех будет присутствовать единая схема.
Итак, все начинается с того, что у центра кончатся деньги и московская скрепа ослабеет. Регионы в финансовом плане будут предоставлены самим себе, однако Москва будет требовать выплаты налогов в госбюджет в полном объеме. Это будет создавать вилку, неразрешимое противоречие для властей регионов: не заплатишь Москве — нашлет тьму египетских казней, заплатишь, значит обездолишь своих жителей, которые за дубье возьмутся.
Регионы (республики) осознают, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, но до конца будут колебаться в выборе средств спасения.
В этой ситуации «подвешенности» и нерешительности региональных властей произойдет событие общероссийского значения — из ряда тех, которыми богата наиновейшая история России. Таким событием может оказаться вторжение русских войск в Белоруссию, катастрофическое поражение России в Сирии, массовая террористическая война российских суннитов в самой России, попытка Москвы использовать чеченские отряды для «наведения порядка» в одном из русских регионов, всеобщий обмен денег в духе «павловской реформы» и так далее.
Это событие станет переломным моментом в процессе разрушения централизованного управления, оно станет камушком, обрушившим лавину дезинтеграции страны. Это событие приведет к тому, что если не большинство, то хотя бы часть региональных руководителей должны будут сделать свой исторический выбор и принять самостоятельное решение о путях спасения своего региона.
Выбор варианта спасения будет зависеть от ряда факторов: этнического состава региона, преобладающей религии, уровня экономического развития, наличия природных ресурсов, традиций отношений с центральной властью и, наконец, субъективных качеств руководителей региона.
В отношении к центральной власти выбор будет лежать в диапазоне от объявления полной независимости до присяги на верность Москве через промежуточные формы различных сочетаний собственного суверенитета с признанием власти Москвы. У некоторых регионов возможны союзы с могущественными соседями, например, Китаем или Японией, которым отдадут часть местного суверенитета в обмен на экономическую помощь. Мнение Москвы местные власти уже интересовать не будет.
В плане устройства политической власти в регионах будет наблюдаться значительный плюрализм — выйдут на поверхность тенденции, которые заметны и сейчас. Легализуются «султанаты», национальные демократии и национальные автократии, московские сатрапии, а также возникнет ряд регионов-спутников с вечным переходным периодом, наподобие Приднестровья. Политическая карта России становится похожа на мозаику.
Начинается эпоха гражданской войны, не всеобщей, а «точечной». Для всеобщей нужно, чтобы единый центр старался себе подчинить всю страну, а «точечная» означает серию междоусобиц, возникающих из борьбы регионов за спорные территории, за ресурсы, по националистическим причинам и за политическую гегемонию над соседями.
Этот период — период ужасной головной боли у Запада, для которого распад РФ — страшное бедствие и колоссальная проблема, в первую очередь из-за проблем контроля за нераспространением ядерного оружия.
Поскольку станет ясно, что единое российское государство разрушилось и невозможно определить, что Москва контролирует, а что нет, то ООН и Совет Безопасности принимают решение об утрате РФ своей субъектности и о проведении миротворческих операций на бывшей территории РФ. Целью этих операций, точнее, точечных интервенций станет блокировка и изъятие складов с ядерным оружием и уничтожение пусковых установок.
Одновременно Запад вырабатывает «политику благоприятствования» по отношению к регионам и их руководителям, где находятся основные запасы ядерных вооружений, им предлагают финансовую и организационную помощь в обмен на отказ от ядерного оружия. Одни регионы используют эту помощь для реальных экономических преобразований, другие ее разворовывают, создавая паразитическую элиту и обеспечивая загнивание региона в духе отсталых африканских государств.
Рано или поздно наступает фаза, когда на место центробежных тенденций в РФ приходят тенденции центростремительные, однако, это будет период консолидации не вокруг единого (московского) центра, — на территории РФ возникнет ряд локальных центров — прообразов будущих независимых государств.
Регионы начнут группироваться вокруг экономически сильных лидеров, а также по религиозным признакам и по сродству политического устройства. Например, мусульмане никогда не объединятся в один государственный союз с не-мусульманами. Точно также вряд ли возможна локальная конфедерация, где объединятся несколько султанатов или демократические регионы с султанатами. Легче себе представить межэтнические союзы, в который, в рамках локального объединения, например, под эгидой Нижнего Новгорода, войдут, скажем, республики удмуртов или марийцев.
Эпоха межрегиональных конфликтов обязательно будет сопровождаться — в той или иной степени — «интервенцией» со стороны Северного Кавказа, особенно Чечни, которая не захочет лишиться субвенций, как научно называют подкуп Москвой местного начальства. Кроме того, для Чечни это реальный шанс на месть за учиненный в ней геноцид, а заодно шанс резко усилить свое влияние на центральную власть. Трудно заранее предсказать, в какие регионы устремятся чеченские боевики «для наведения порядка», почти наверное это будет Юг России и сама Москва. Но даже чеченская «преторианская гвардия» всеми своими зверствами не сможет изменить объективный ход истории и социально-политических преобразований. Рано или поздно Чечня будет отброшена обратно на Кавказ, который ждут собственные межрегиональные войны. При этом вряд ли кто-нибудь, кроме Северной Осетии захочет вступить в союз с соседними русскими регионами.
Перекройка карты продолжится и по тем границам России, которые она сама взрыхлила и взбаламутила в последние годы.
Грузия во мгновение ока проглотит Южную Осетию, но в случае наступления в Абхазии, ее ждет кровопролитное сопротивление с неизвестным исходом.
«Ихтамнеты» испарятся из Лугандона, а с ними испарятся и местные вожди; со скрипом, тяжело, с обидами и кровавыми слезами Донецк и Луганск вернутся в Украину.
Сложнее будет в Крыму. В связи с исчезновением РФ не с кем будет проводить конференцию по Крыму. Скорее всего, сгоряча Украина захочет силой его вернуть. Однако распад российского государства не означает ни исчезновения вооруженных людей, ни населения. Поэтому вполне можно ожидать вооруженного сопротивления со стороны крымчан, положение которых будет трагично. Они (многие) не хотят обратно в Украину, но и не будет больше той России, чтобы к ней апеллировать. Невозможно стать и независимыми — нет никаких ресурсов для этого. Это ситуация полного тупика. Если Украина проявит разум и государственный подход, то она заберет себе Крым обратно, но не таской, а лаской. Как и по всей бывшей России, так и в Крыму положение населения будет бедственным, пенсии не выплачиваются, инфляция, товарный дефицит и т. д. Если Украина начнет платить пенсии, обеспечит сохранность банковских вкладов, решит проблемы с водой и электроснабжением и при этом не будет требовать перехода на украинский язык, то в обмен на эти блага крымчане — большинство — вернутся под крыло Украины. А если Украина договорится с Турцией о совместной экономической зоне, о том, что помощь будет оказываться не только крымским татарам, но и всему населению, то Крым ждет процветание и он будет служить уроком, как решаются межэтнические конфликты. Кстати, Турция, утвердившаяся в Крыму, может стать контрбалансом для так называемого Халифата, стремящегося распространить свое влияние на Кавказ и Юг России.
Наконец, оживим нашу схему, постараемся подставить в нашу алгебраическую формулу несколько конкретных значений и посмотрим, что получится.
Итак, у Москвы кончились деньги.
Костер зажигается от одной спички. Например, какая-нибудь бойкая республика, типа Татарстана или Якутии начинает откровенно, но не официально вести независимую политику: национализирует недра, отменяет для себя путинские самосанкции на импорт и т. п.
Москва пытается силой надавить на сепаратистов, это не удается, но зато ее грубые и неуклюжие действия напрягают некоторые другие земли, которые внутренне солидаризовались с Татарстаном. Допустим, Новосибирск, Томск и Карелия в ответ принимают декларации о независимости, разумеется, пока еще в составе РФ.
Москва с ними разбираться остерегается, чтобы вообще все не лопнуло, но в противовес начинает ужесточать контроль над пока еще покорными областями в Центральной России и Юге (Краснодар, Ростов/н/Д, Ставрополь). Однако именно на Юге Москва встречает неожиданное сопротивление и направляет туда чеченские отряды для усмирения. Начинается взаимная резня. Фактически Юг охвачен гражданской войной.
Часть Сибири, Урал и Петербург решительно протестуют и не мешают добровольцам уезжать воевать на Юг. Резко усиливается русская националистическая партия. В Москве проходят погромы против кавказцев, мирные люди гибнут, зато «солдаты ислама» переходят к терактам.
Москва начинает всерьез терять контроль над ситуацией, в ней меняется правительство, к власти приходят ястребы, рядом с которыми ВВП кажется голубем.
В некоторых регионах местная власть объявляет себя несменяемой сатрапией Москвы, в других например, Кемерово и ряде республик Поволжья легализуют авторитарную и несменяемую власть, «султанаты», формально преданные Москве, но фактически от нее независимые. Во многих регионах тоже проходят перевыборы, в некоторых не-русских республиках устанавливается национально-демократическая власть, например, в Якутии и Татарии.
На Урале возникают республики, в которых причудливо переплетены демократические начала с военно-промышленной диктатурой. Они создают Союз Уральских Республик (и в конце процесса образуют независимое Уральское Конфедеративное государство). Центральная Россия безмолвствует.
Петербург выжидает и балансирует в условиях двоевластия: с одной стороны, законодательное собрание, в котором присутствуют две основные противоборствующие группировки: националисты и демократы, которые, однако, совершенно солидарны в вопросе о «сохранении целостности России», с другой стороны — военный генерал-губернатор, назначенный Москвой, но именно он готов в решающий момент возглавить сепаратистское правительство. Такова ирония истории.
Москва раздираема борьбой двух партий: имперской и сепаратистской и непонятно, что она контролирует.
Политическая карта России представляет из себя пеструю мозаику. Однако, как некогда в СССР, продолжается инерция ощущения себя общей страной, играют роль психологические привычки, общий рубль и русский язык. Поэтому большинство новых недо-государств готовы откликнуться на согласованный призыв уральцев и петербуржцев провести нечто вроде Конституционного совещания и выработать какие-то общие правила игры.
Москве участники категорически не доверяют, так что сначала все были готовы собраться в Петербурге, но он отрезан от остальной страны неспокойным московским регионом, поэтому совещание происходит в Екатеринбурге. На Совещании главная борьба развернулась между двумя взаимоисключающими позициями.
Одна группа участников придерживалась «федеративного», то есть фактически централизованного подхода к устройству Российского государства. Для этих участников произошедшие события были отклонением от нормы, ошибкой и результатом «вражеских происков». Для этой партии важнейшим вопросом стал выбор новой столицы единого русского государства, в котором кое-что надо было подремонтировать, но в целом вернуться на старый централизованный путь, с насильственным удержанием в своем составе сепаратистских регионов.
Другая группа регионов исходила из совершенно противоположной посылки. По мнению этой партии, государство должно было «обнулиться», то есть Российская Федерация объявлялась распущенной и на ее месте предлагалось создать сообщество регионов, которые составят конфедерацию. Спор должен был идти о принципах такой конфедерации. Регионы, которые не захотели бы войти в конфедерацию, могли идти на все четыре стороны, их судьба больше не занимала те регионы, которые намеревались воссоздать Российское государство как «Российскую Конфедерацию».
Совещание показало, что интересы участников и их представления о будущем устройстве слишком различаются, поэтому представители регионов общего решения не смогли достичь и был взят тайм-аут.
В течении этого тайм-аута произошло несколько важных событий. Во-первых, чтобы унять дикую инфляцию, а также, чтобы взять за горло «сепаратистов», как в Москве называли всю остальную страну, Центробанк объявил об отмене прежних купюр и полной их замене на новые. Были установлены жесткие нормы обмена старых купюр на новые, как для граждан, так и региональных банков и казначейств. Хитрость состояла в том, что разрешалось менять все деньги без изъяна при условии, что гражданин заявлял о переходе в в так называемое «российское», а фактически — московское гражданство, новые республики тоже должны были признать верховенство Москвы, тогда их финансы сохранялись в целостности.
Однако эта московская затея позорно провалилась. Чтобы произвести выгодный обмен рублей, рядовому гражданину нужно было физически приехать в Москву, но в условиях общего развала, транспорта в том числе, это было очень непросто и очень дорого. Большинство ничего не выигрывало от такого обмена.
Руководители регионов, проведя срочное совещание в онлайне, приняли контр решение: самим начать выпускать новую валюту для самих себя и гарантировать гражданам, банкам и предприятиям «в основном» сохранность их средств.
Это словечко «в основном», кстати, положило исторический водораздел между экономической судьбой разных регионов. Там, где власти во имя «народной любви» произвели обмен близко к 1:1, там инфляция затормозила хозяйственное развитие, надолго отбросив эти регионы в число отстающих. Зато там, где обещание «в основном» оказалось красивым обманом и обмен старой валюты на новую прошел по жестким конфискационным нормам, там экономика взяла резкий старт и в итоге резко повысила благосостояние населения.
Однако финансовая революция в республиках бывшей РФ совершила действительно исторический сдвиг. В ходе онлайновых консультаций быстро выяснилось, что далеко не все регионы по экономическим или административным причинам способны создать собственную валюту, а главное, ее обеспечить.
В итоге, на территории РФ образовалось несколько центров притяжения, центров силы, вокруг которых сгруппировались более слабые регионы, например, Западно-Сибирская и Восточно-Сибирская Конфедерации, уже упомянутый Уральский Союз с ассоцииированной Удмуртией, Нижегородская Конфедерация, в которую вошли Марий Эл, Чувашия, Вологодская область, Республика Коми. Несмотря на общую религию, из-за национальных противоречий отказались сотрудничать Татарстан и Башкортостан и между ними даже произошли вооруженные столкновения из-за нарушения прав татар в Башкирии. Средняя полоса России предпочла остаться с Москвой, сохранив ее как столицу, но добившись хоть и не конфедеративного, но хотя бы федеративного устройства нового межрегионального государства — Залесья.
Питер одно время пытался оказаться на месте «собирателя российских земель», пытаясь влить старое имперское вино в новые сепаратистские мехи, но потом бросил эту затею и стал центром формирования «Невской конфедерации».
Как раз в этот период обострились конфликты между регионами, это была не только таможенная война, но и вооруженные столкновения за спорные территории и за ресурсы. Так что распад РФ, в отличие от распада СССР, оказался гораздо более кровавым.
Гуманитарной катастрофы удалось избежать, как ни странно, благодаря запасам ядерного оружия. Страх перед локальными ядерными конфликтами, которые легко могли перейти в международные, заставил активно действовать государства — постоянных членов Совета Безопасности ООН.
В результате ООН приняла решение о проведении миротворческих операций на территории РФ. Это решение стало итогом многоходовой операции, осуществленной, в первую очередь, США и Китаем. Решение о блокировке складов ядерного вооружения на территории РФ могло быть принято только Совбезом, но сначала из него надо было вывести Россию, которая, разумеется, заблокировала бы это решение. Для этого удалось убедить Генсека ООН созвать чрезвычайную Генеральную Ассамблею ООН. США и Китай плотно «поработали», каждый со своими сателлитами, и сумели обеспечить необходимые две трети голосов для исключения России из членов ООН как фактически распавшейся страны. Другого пути для вывода России из Совбеза не было. Оставшиеся в Совбезе четыре постоянных члена провели резолюцию о мониторинге оружия массового поражения на территории бывшей РФ.
Эта операция имела парадоксальные результаты. Действительно, удалось блокировать склады с ядерным оружием, а попутно и с обычными вооружениями, чтобы сдержать локальные столкновения. С другой стороны, эта операция в сознании простых граждан послужила наглядным примером того, как «Запад» стремится поработить и оккупировать несчастную Россию. Чувство оскорбленного национального достоинства заставило граждан сплотиться против «общего врага» и прекратить междоусобные стычки.
Конечно, на этом история преобразований в бывшей РФ не закончилась. Сначала о своей независимости объявили Архангельск и Ямал, но затем Архангельск вступил в Невскую Конфедерацию, а Ямал — в Западно-Сибирскую, но эти и другие события уже за горизонтом моего взора.
В заключение только отмечу, что Невская Конфедерация стала недостающим звеном в давно дожидавшемся своего учреждения Балтийском Европейском Союзе, который стал одним из региональных европейских союзов. Ряд таких союзов возникли на месте ЕС, рухнувшего под своей неумеренной централизацией и бюрократизацией. Таковы парадоксы истории: некогда ЕС возник как противовес и потенциальный партнер СССР, но СССР успел рухнуть прежде, а в ЕС как будто переселился злой дух покойника, отчего ЕС получил убийственное определение «ЕСССР». Теперь и ЕС, и РФ совершили одинаковый пируэт: они оба распались, и на месте обоих возникли новые межгосударственные или межрегиональные союзы, свободные от мегаломании и излишней централизации.
Эта ситуация открывает новые возможности. Например, переговоры о вступлении России в НАТО в 2000-2001 годах не могли кончиться удачей. Это было очевидно, ибо еще по старой русской сказке не может медведь поместиться в заячьей избушке, — он ее раздавит. Теперь можно будет, например, принять в НАТО Невскую конфедерацию и сколько угодно еще новых государств, если им это будет нужно, но теперь это непонятно зачем.
Новые межгосударственные европейские союзы не приведут к тому, что Европа будет отныне насчитывать не 50, а, допустим, 5 макрогосударств. Легко представить себе, что одна и та же страна будет состоять в нескольких союзах одновременно. Например, Италия может оказаться вместе с Францией, Германией, Бенилюксом в Промышленном Союзе, а с Испанией, Грецией, Португалией, Мальтой, Кипром и, допустим, Египтом и Израилем в Средиземноморском союзе. Если в Европе возникнет надобность в Романском союзе, то в нем, помимо Италии, окажутся Испания, Португалия, Франция, Румыния, Молдова и Швейцария.
Речь не о том, чтобы фантазировать, речь о том, чтобы проиллюстрировать логику развития. Оно, напомним, идет по спирали. Первоначальные сверхцентрализованные мега-образования, типа СССР, РФ, ЕС неизбежно распадаются на отдельные элементы и те, после периода брожения и конфликтов, начинают снова выстраиваться в более крупные образования. Ситуация распада целого на элементы часто воспринимается как трагическая победа энтропии, но на самом деле такой распад — это диалектический этап развития, когда на третьем витке отрицания отрицания отдельные элементы заново выстраиваются по новым силовым линиям, создавая социальные организмы большей сложности и более высокой конкурентоспособности, побеждая энтропию.
Страх перед «распадом» понятен, особенно, когда его последствия скажутся на собственной шкуре. Однако разум нам дан, чтобы видеть глубже сиюминутных событий. Не распадается только то, что изначально живым не было, например, гранитные валуны. Живое неизбежно движется между двумя полюсами: развитием и умиранием, распадом. Уберите один полюс жизни, исчезнет и другой, воцарится смерть. Живая клетка делится на две, она распалась, но из одной возникло две. В большой семье подрастают дети, со временем они создадут свои собственные семьи и уйдут из родительской. Так как: это первая семья распалась или новые народились?
Бороться с «распадом» России значит бороться с ее правом на жизнь. Это как заталкивать руками рождающегося младенца обратно во чрево матери.
Игорь Жордан
