Известный российский политолог, доктор исторических наук, эксперт в области современной внешней и внутренней политики России Александр Сытин, в беседе с корреспондентом нашего издания поделился своим взглядом на промежуточные итоги сирийской кампании, а также сделал ряд прогнозов относительно развития ситуации в России.
Госсекретарь США по итогам своей поездки в Москву выступил с рядом заявлений, характер которых не дает оснований предполагать того, что прошедшие переговоры можно считать удачными для Кремля. Как бы вы прокомментировали итоги этого визита?
Как известно, несколько дней назад Керри, комментируя свой визит в Москву, высказался в том, духе, что США не рассматривает и не может рассматривать Россию в качестве союзника в Сирии. Я могу только полностью согласиться с выводами Керри. Это совершенно очевидно: потому что между двумя странами существует не только колоссальная разница в их геополитическом весе и значении, но и существует непреодолимые противоречия в подходах практически ко всем международным проблемам.
С моей точки зрения Сирийский конфликт не в коей мере не решён, ни одного соглашения, кроме прекращении огня и сугубо гуманитарных вещей, типа доставки гуманитарной помощи, не достигнуто. Очаг напряженности в регионе сохраняется, конфликт в любой момент может вспыхнуть снова. Собственно, Россия сама признала это, устами своего Президента, заявив, что в любой момент может вновь нарастить объем присутствия своих вооруженных сил в регионе.
Не решена судьба режима Асада, я очень сомневаюсь, что сирийский народ согласится с продолжением этого правления. Не решена проблема будущего антиасадовской демократической, или как её еще в России принято называть — проамериканской оппозиции.
Не решена и главная поставленная задача. Радикальные исламисты ИГИЛ, для борьбы с которыми затевалась вся российская сирийская операция вытеснены из ряда географических точек, но отнюдь не уничтожены. Ведь ИГИЛ не является государством в традиционном смысле этого слова. Это идеологическое течение радикального ислама, обладающее значительным боевым потенциалом. Во-первых, с идеологией невозможно бороться за ковровыми бомбардировками, это Россия должна была понять еще в Афганистане, а во-вторых, радикальное или, как говорят, террористическое направление в исламе возникло отнюдь не вчера и не в связи с разгромом диктаторских режимов в Ираке и Ливии. Само движение существует достаточно давно, уже на наших глазах оно принимало форму палестинского терроризма ( который, кстати, пользовался неизменной поддержкой СССР), затем движения Талибан. Сейчас мы видим теракты в Пакистане – нельзя не понимать, что это звенья одной цепи и что, будучи вытесненными из Пальмиры, радикальные исламисты активизируются в другом месте – в каком именно предсказать никто не может. Есть еще один факт, на который почему-то обращают недостаточное внимание: в том, что происходит в Сирии просматривается очень сильно влияние арабской радикально-нациналистической составляющей.
ИГИЛ – не более чем организационная структура, порождение ислама, который перерастает чисто религиозные рамки и превращается в радикльное политическое движение, использующее в своей политической борьбе террористические методы. Он может быть в любой момент разгромлен военным путем (как это уже было с Аль-Каидой) или даже просто прекратить своё существование, но через год, два, три что-нибудь подобное возродится под каким-то другим названием, на каких-то других территориях.
С самого начала своего существования Израиль неоднократно обращал внимание на опасность со стороны палестинских террористов. На сегодняшний день в силу глобализационных процессов, терроризм вышел вот на ту арену, которую мы сейчас наблюдаем.
Таким образом, полагать что ИГИЛ — это такое государство, которое имеет границы, имеет армию, которую можно разгромить, это величайшее заблуждение.
Они действуют партизанско-террористическими методами, для подобных методов необходимы отдельные меры, обсуждать сейчас эти меры мы не будем. Но это действительно, как я сказал недавно в одном из своих интервью – третья мировая война, но только это не та мировая война, где речь шла о танковых клиньях, а совершенно другая – гибридная и террористическая. Кроме того это война межцивилизационная, межкультурная, отчасти религиозная. Поэтому это комплекс проблем, каждая из которых требует весьма серьёзной проработки и очень взвешенных решений.
Кроме того, надо понимать, что на Ближнем востоке мы имеем дело с очень сложным узлом противоречий, однако российский подход к сирийской проблеме можно сравнить с действиями слона в посудной лавке. И боюсь, что сегодняшние действия Путина могут очень сильно навредить долговременным стратегическим интересам России, и расхлебывать эту кашу придется очень и очень долго.
Примером может служить то, что Россия на сегодняшний день вступила на путь поддержки курдских сепаратистов. Это очень опасный и абсурдный путь. Выбор и поддержка радикального националистического движения в противовес антиасадовскому арабскому национальному движению, прямо направленное против интересов Турции является абсолютно абсурдным, потому что этот выбор автоматически вбивает глубочайший клин между Россией и Турцией – страной в добрососедских и партнерских отношениях с которой Россия должна быть кровно заинтересована. Кроме того, очевидно, что Турция, по крайней мере, в регионе, о котором мы говорим на сегодняшний день гораздо сильнее России. Очевидно также, что Запад вряд ли согласится на то, чтобы Сирия оставалась в прежнем её виде, под руководством Асада. В то же время, и у Асада есть определенная поддержка, прежде всего в среде алавитов, которые волей-неволей его поддерживают, опасаясь, что в противном случае их просто могут физически уничтожить мусульмане-сунниты в отместку за то, что режим отца и сына Асадов творил в этой стране на протяжении десятилетий.
Подавляющее большинство суннитского населения более 4 лет вело гражданскую войну. Я не думаю, что они так легко откажутся от своих целей, ликвидировать асадовский режим и каким-то образом политически переформатировать Сирию. Ну и наконец, существует ИГИЛ с его идеологией, как минимум — регионального, как максимум — всемирного халифата, который тоже не успокоится и огрызаясь, будет пытаться отходить на территорию Ирака.
Соответственно все эти вещи толкают к распаду, или как я это называю — к переформатированию Сирийского государства в его нынешнем виде. В какой форме и как всё будет происходить, пока трудно сказать, тут очень многое зависит от американской администрации, от её позиции и её готовности проявить в этом плане политическую волю и может быть угрозу какими-то силовыми воздействиями. Также очень многое будет зависеть от Турции. Пока же ближневосточная шахматная партия, с моей точки зрения, находится в состоянии неопределённости.
Поэтому, возвращаясь к вашему первоначальному вопросу, я хочу сказать, сирийская проблема не решена, да и не может быть решена в текущих условиях. И можно лишь, констатировать, что Керри совершенно прав, когда говорит что Россия и США не союзники, и когда мне задают вопросы по поводу того, что, не означает ли визит Керри готовности США договариваться с Москвой (собственно говоря, он сам и сказал) я отвечаю – нет, не означает.
А зачем, в таком случае он довольно регулярно приезжает в Москву?
То, что он периодически сюда ездит, можно объяснить тем, что в Вашингтоне не желают полностью утратить контакт с Москвой, чтобы понимать – что вообще здесь происходит.
А чего в таком случае добились власти России в результате своей сирийской операции?
Прежде всего, некоего пропагандистского эффекта внутри страны. Впрочем, несмотря на колоссальную медийную накачку, эффекта очень незначительного. Вот рассказывали, как наши сапёры разминировали Пальмиру, и какое значение она имеет для античного мира. Я думаю, как минимум 95% населения России, имеющего весьма смутные представления о географии теперь знает, что где-то в Сирии есть какая-то Пальмира. Может быть, кто-то смог запомнить сложное слово «эллинизм». Можно ли считать это крупным успехом? Сомневаюсь.
Вы хотите сказать, что нашим согражданам уже не до Сирии?
На фоне того что происходит сейчас с падением уровня жизни в России, это я сужу только по Москве, эти вещи отходят на второй план. Говорить человеку, который элементарно не вписывается со своими доходами в свою вчерашнюю продуктовую корзину, а зачастую не вписывается и в расходы на ЖКХ и на обучение детей, говорить ему о победах в Пальмире, про которую он раньше никогда и не слышал. Я даже не знаю, как это назвать.
Я некоторое время назад высказывался по поводу того, что идеологически-пропагандистский резерв режима исчерпывается. По моим прогнозам, перелом может наступить с октября по декабрь текущего года. Здесь грань очень чёткая; с одной стороны думские выборы, до которых они как-то будут держаться любой ценой, с другой стороны начало нового финансового года, я думаю, обрушение там будет очень значительное.
А как, по-вашему, в Кремле оценивают итоги своей политики, в частности украинской и сирийской? Что, например, означает недавнее скандальное заявление Пескова о том, что «англосаксонский мир» объявил войну России?
В Кремле не хуже нас с вами понимают, что речь идет о провале. Украинская авантюра завела Путина в тупик, из которого он рассчитывал выбраться при помощи Сирии – предложив свою помощь в «разруливании» конфликта в обмен на признания его интересов в Украине и аннексии Крыма, но в итоге ничего не добился, лишь еще глубже запутавшись в клубке проблем и перессорившись с целым рядом важнейших для России мировых партнеров. Запад с самого начала подчёркивал, что ни о каких сепаратных соглашениях речи быть не может. После всего сказанного и сделанного Запад просто не может признать аннексию Россией Крыма, а Россия в рамках нынешней системы политических координат не может и не будет вести какие-либо переговоры по Крыму, я уже не говорю возвращать его – просто даже вступать в какие-то переговоры. Поэтому никакого пакетного соглашения не получится и думаю, что это главный итог опять же всей Сирийской ситуации, наверно в Кремле это поняли.
Вот понимание этого провала и заставляет людей в Кремле нервничать и повышает риск их непредсказуемых действий. Поэтому заявления о войне с «англосаксонский миром» вызывают у меня серьезное беспокойство. Так как, на мой взгляд, это как раз то о чём я говорил и писал недавно, по поводу того, что на наших глазах фактически идет подготовка к третьей мировой войне. И в этой войне, между западной, или как говорят в Кремле – англо-саксонской цивилизацией, и всем тем, что носит антипрогрессивный антицивилизационный характер, Россия под ее нынешним руководством, к моему огромному сожалению, все чаще занимает вторую сторону, обидевшись на весь мир за то, что он не принимает её правил, её форматов международных отношений.
Меня часто ругают за это утверждение по поводу третьей мировой войны, говоря, что я делаю популистские заявления, и что на самом деле никакой третьей мировой войны нет и даже подготовки к ней нет. Более того, что нет осознания этой ситуации. На это я могу ответить только то, что осознания проблемы, может быть, в полном объёме и нет, особенно у Запада. Но то, что она уже идёт, идёт в информационном поле, она идёт в террористическом поле, она идёт в поле агрессивной внешнеполитической как риторики, так и в агрессивной внешнеполитической деятельности России и террористической деятельности того самого ИГИЛ, с которого мы начали наш сегодняшний разговор. На сегодняшний день совершенно очевидно, что Россия под руководством Путина выбирает совершенно определённую линию поведения и меня очень пугает перспектива того, что в один прекрасный день, она пригласит все анти цивилизационные силы консолидироваться вокруг Кремля. Хотя все еще надеюсь, что этого не произойдет. Хотя бы потому, что ресурсы страны, которые необходимы для серьезных внешнеполитических авантюр тают буквально на глазах.
Причём, я думаю, что даже если произойдёт некое чудо и каким-то образом повысятся цены на нефть, в сущности это ни к чему не приведёт, потому что здесь внутри уже начались необратимые последствия.
Импортозамещение, о котором было столько разговоров не сработало?
Разумеется, нет. Более того – самое глупое, то, что можно было сделать, применительно к внутренней ситуации в России — это ввести так называемые контрсанкции, именно в том виде, в котором их ввели. При колоссальной зависимости России от импорта продовольствия и не только продовольствия, всех товаров. На территории страны практически ничего не производится. Антисанкции были и остаются абсолютнейшим безумием. Уровень жизни падает катастрофически, причём дно пропасти даже не просматривается: цены растут очень быстро, особенно на продовольственную группу товаров. Покупательная способность у населения падает, боюсь, что скоро будут рушиться целые отрасли. Практически все, кроме военно-оборонной, а оборонная в свою очередь зависит от бюджета, который наполняется за счёт налогов, ну и понятно, что главными налогоплательщиками являются энергетические предприятия. Падение экспорта уменьшение цены на энергоносители приведёт к острому финансовому дефициту. А дальше всё просто: вертикаль власти в России держится на трансферах от центра, которые распределяются по регионам. И когда наступит момент, когда регионы поймут, что никаких денег из центра они не получат или получат в недостаточных объёмах (я думаю это произойдёт в течении 2017 года), они начнут думать о том, что им делать дальше. Соответственно будет меняться региональная элита, т.к. назначенные ранее руководители не смогут решить эту задачу. Актуальным примером здесь является Татарстан, который уже заявил о своем недовольстве теми санкциями, которые были введены в отношении Турции. Кроме Турции есть Азербайджан, с которым можно устанавливать отношения, через него вести отношения с Турцией. Регион будет искать выход из ситуации.
Многих пугает аналогия между 1917 и 2017 годом..
Я не думаю, что этот процесс приобретёт те же разрушительные и кровавые формы, что и в 1917 году, потому что имеем дело с совершенно разными социальными, политическими и экономическими и, что немаловажно – демографическими условиями. Поэтому, на мой взгляд, аналогия не очень корректна.
А что вы скажете о страшилке, которую так любят муссировать официальные СМИ: возможность российского Майдана?
Эта ситуация тоже представляется мне маловероятной. Майдана не будет не потому что российское общество, как таковое качественно хуже украинского, но потому что русское общество полностью дезориентировано и полностью лишено понимания, а что собственно можно сделать в подобных условиях. Я не вижу программы, понимания и готовности следовать западным путём, путем демократических реформ. Как показали прошедшие с момента бегства Януковича, этого, к сожалению, не видно и применительно к Украине, но применительно к России это ещё в большей степени так. Поэтому с большей вероятностью, по мере усиления кризиса нас ожидает, что регионы будут стремиться к большей самостоятельности. Так как в условиях финансового, идеологического и управленческого паралича в центре они волей-неволей будут поставлены в такие условия.
Значит ситуация скорее будет напоминать 1991-1992 годы, чем 1917 – пресловутый парад суверенитетов?
Вполне возможно. Он может начаться с каких угодно заявлений, с каких угодно лозунгов, но на сегодняшний день мы видим, что даже русские националисты, которые как, считалось должны были, поддерживать режим стремиться к расширению «имперских» границ, а оказалось в реальности, что целый ряд из них выступают против войны в Украине и аннексии Крыма с лозунгами создания подлинно русского национального государства. Тоже весьма уязвимая идея. Но мы сейчас не об этом. Так что выборы думские ещё удастся каким-то образом провести, так как это хотят власти, но боюсь, что после этого начнётся, как это называют — полураспад. Показателем этого распада, который поначалу будет мало заметен, будет попытка установления экономических связей между непосредственно между регионами и их прямые контакты с зарубежными партнерами. Первыми показателями этого будут попытки установления финансовых контактов, попросту говоря попытки кредитоваться на мировых финансовых рынках. Санкции, наложены на Россию, на крупные российские компании, но не на регионы. Исходя из этого я могу прогнозировать, что региональные элиты рано или поздно придут к этому понимаю в момент, когда кризисные явления заставят их искать пути выхода из ситуации. Поэтому, если мы когда-нибудь услышим, что, предположим какие-то европейские банки пойдут на встречу, например, Калининградской области отдельно, то это и будет первым шагом к тому о чём мы с вами говорили. В таких условиях какие-то выходы на внешние рынки, как политические, так и торгово-экономические, какие-то модернизационные реформы, наконец, будут скорее осуществляться на региональном уровне.
Напоминаем, что деятельность ИГИЛ запрещена в России по закону.
