Об отношениях Владимира Маяковского с его жестокой музой Лилей Брик написаны десятки томов. Но мало кто помнит сегодня, что сначала поэт познакомился с младшей сестрой Лили, будущей французской писательницей Эльзой Триоле.В современной России о ней известно гораздо меньше, чем о Лиле, хотя как творческая личность Эльза старшую сестру, пожалуй, превзошла.
Лилю Брик можно назвать своего рода светской львицей, если в сталинском СССР светские львицы вообще были возможны. Для этого она обладала всеми необходимыми качествами. Главным делом своей жизни Лиля считала популяризацию творчества Маяковского. Правда, она и сама немного переводила, держала светский салон, в котором перебывали многие знаменитости XX века.
Эльза же прославилась как самодостаточная творческая личность, а не только как жена знаменитого Луи Арагона. По пальцам можно пересчитать случаи, когда писатель становится знаменитым, творя не на своем родном языке. Но Эльзе это удалось. За один из своих романов, «Авиньонские любовники», она первой из женщин получила Гонкуровскую премию – высшую литературную награду Франции. И тоже переводила, и тоже держала салон.
О том же, как оценивают личность и творчество Эльзы Триоле на современном Западе, в России практически ничего не известно. Между тем несколько месяцев назад во Франции – на ее второй родине – вышла биография Луи Арагона, принадлежащая перу Филиппа Фореста, профессора-литературоведа из университета Нанта. Немалое место в этой книге отводится месту Эльзы Триоле в жизни классика французской поэзии, ее политическим взглядам и взаимоотношениям с советскими властями.
Триоле и Арагон на протяжении многих лет были активными членами французской компартии (хотя нередко выступали с критикой ее курса). По этой причине некоторые критики называли Эльзу «сталинистской гарпией». Форест, в частности, стремится доказать, что подобное мнение – не более чем миф: «Сегодня из целого ряда источников нам известно, что в молодости Эльза относилась к коммунистической идеологии весьма сдержанно, а возможно, даже враждебно. В 1920 году она прямо говорила о том, что считает большевистскую революцию катастрофой. Вероятно, именно поэтому она стремилась уехать из Советской России, пока это еще было возможно. Дополнительной причиной, возможно, послужила связь ее сестры Лили с Маяковским, в которого, как мы знаем, Эльза тоже была влюблена». Сохранились письма Эльзы к Маяковскому той поры, когда он уже увлекся Лилей. По ним видно, что разрыв прошел нелегко для Эльзы, что чувства ее еще не остыли, она ревнует и досадует: «…А ты мне еще напишешь? Очень бы это было хорошо! Я себя чувствую очень одинокой, и никто мне не мил, не забывай хоть ты, родной, я тебя всегда помню и люблю».
Эльза смогла покинуть Россию, выйдя замуж за французского офицера Андре Триоле. Во время поездок Маяковского в Париж Эльза была для него верным гидом и переводчиком. В один из вечеров Маяковский, сидя с Эльзой в парижском кафе, увидел за соседним столиком компанию молодых сюрреалистов, среди которых был Луи Арагон. «Поэт Маяковский просит подойти мсье Арагона к его столику», – прозвучала тогда фраза, которая изменила всю дальнейшую жизнь Эльзы Юрьевны.
Арагон, кстати, имел репутацию филосемита. В своем романе «Путешественники на империале» (Les Voyageurs de l’Impériale), написанном в 1942 году, в самый разгар нацистской оккупации Франции, он создает весьма положительный образ молодого еврея Жоржа Мейера, прямую противоположность распространенным в то время во французской литературе антисемитским карикатурам. В послевоенные годы, будучи членом ФКП, он узнает о распространенности антисемитских стереотипов среди своих политических единомышленников. Кроме того, просачивается информация о юдофобской политике Советского Союза. «Парадоксальным, – пишет Форест, – представляется мне тот факт, что в годы войны Триоле и Арагон показали себя людьми отчаянной храбрости, рискуя жизнью, сотрудничали с Сопротивлением, сочиняли антинацистские прокламации. А после войны Арагон не решился возвысить свой голос против антисемитизма и других не нравившихся ему явлений в политике СССР и международного коммунистического движения».
Форест характеризует Арагона в своей книге как типичного, образцового сталиниста. К Эльзе же, считает он, подобная характеристика не применима: «В 20–30-е годы она полностью разделяла взгляды мужа, но впоследствии, к концу 50-х, ее позиция коренным образом переменилась. В 1952 году в Вене под эгидой СССР проводилась международная конференция левых и антивоенных сил. Журналист Пьер До, бывший близким другом Арагона и Триоле, спросил тогда у Эльзы, почему ее не пригласили туда. “Потому что они считают меня космополиткой”, – ответила Эльза. “Из-за того, что вы эмигрировали на Запад?” – уточнил он. “Нет. Это из-за того, что я еврейка”, – ответила Эльза. Именно Эльза побудила Арагона в 60-х выступить с критикой сталинского режима. Но что интересно, о Триоле во Франции и много противоположных мнений и легенд. Некоторые считают, что никакого литературного таланта у нее не было, а ее книги по политическим причинам всячески “промоутировала” компартия».
Литературовед отмечает, что судить о собственно художественных достоинствах книг Эльзы Триоле должен читатель, но подчеркивает при этом, что в ее творчестве можно обнаружить немало свежих и даже новаторских идей. Например, Форест считает, что Эльзу Триоле можно считать одним из первых идеологов феминизма. Обычно во французском дискурсе это течение ассоциируется с Симоной де Бовуар, но, пишет Форест, в книгах Эльзы, написанных несколькими десятилетиями ранее, можно обнаружить подобные идеи. Весьма показательны в этом отношении ее очерки, посвященные женщинам, сражавшимся во французском Сопротивлении.
Как и всякий талантливый и незаурядный человек, Эльза Триоле была талантлива во всем. В начале 30-х, когда Арагон не мог обеспечить существование семьи литературным трудом, Эльза занялась изготовлением украшений. Она создавала ожерелья, браслеты и серьги, используя такие необычные материалы, как скорлупа кокосового ореха, папье-маше и легированная сталь. «Хочу бусов», – писала в середине 30-х Лиля из Москвы Эльзе. Ее творения покупали ведущие модные дома – Poiret, Vionnet и Schiaparelli. В 1981 году, спустя 11 лет после смерти Эльзы, Луи Арагон передал коллекцию созданных ею украшений музею города Сент-Этьен-дю-Руврэ в Нормандии – в знак благодарности за то, что местные власти назвали в ее честь публичную библиотеку. Выставка этих украшений, проходившая в конце прошлого года в историческом центре Нормандии, городе Эврё, активно освещалась прессой и привлекла широкий интерес публики. Что ж, во времена, когда изящная словесность не в почете, у художника остается шанс избежать забвения хотя бы с помощью бижутерии.
Роберт Берг
