Поздней осенью 1812, уже при отступлении, недалеко от Могилева конвой Наполеона был атакован казаками. В ходе боя император остался один. Шпоря коня, несся он по улицам Могилева. Цокот погони становился все громче и громче, и тогда со свойственной ему стремительностью император принял решение. Соскочив с коня, он хлестнул его плеткой и, когда обезумевшее животное исчезло за поворотом, бросился в стоявший рядом дом. В небольшой комнате раскачивался человек, с головой покрытой белой с черными полосами тканью.
«Monseur», – прошептал император.
Повернувшись, человек приложил палец ко рту…
«Monseur…». Человек снова приложил палец ко рту, открыл шкаф, достал такую же накидку, покрыл ею голову Наполеона и жестом указал ему на место рядом с собой. С грохотом распахнулась дверь.
«Жиды…», – разочарованно протянул казачий есаул, глядя, как молчаливо раскачиваются две закутанные в талесы фигуры.
Наутро уважаемый могилевский купец Лурье осторожно вывел Бонапарта на дорогу. Слуга купца подвел императору лошадь.
«Mersi, cher ami, – с чувством сказал император купцу Лурье и стряхнул перчаткой набежавшую на ресницу слезу.
– Мне нечем тебя отблагодарить как следует за твое мужество и благородство. Ты, подобно святому Мартину, спас меня своим плащом. Позволь мне отдать взамен свой…
И с этими словами Бонапарт накинул свой расшитый императорскими фиалками плащ на плечи купца Лурье.
– Zai gezund, mein Kaizer, – с чувством промолвил еврей. – Zai gezund und shtark.
Император обнял его, а затем вскочил в седло и помчался навстречу Лейпцигу, Фонтенбло, Ватерлоо и острову Святой Елены.
Вот такая приключилась некогда история. Внук означенного Лурье, приехав на Святую землю, привез с собой наполеоновский плащ, из которого сделал занавес – парохат к арон кодешу – ящику, где в синагогах хранятся свитки Торы. Сперва императорская шинель украшала арон кодеш синагоги в Старом городе Иерусалима, затем синагоги в квартале Ямин Моше, а затем попала в Хайфу, где сегодня ее можно видеть в музее. Вот такая удивительная история…
