Две недели назад организация под названием «Полуторное поколение» (в смысле, полуторное – от совершивших алию в 90-х) опубликовала манифест, призывающий русскоязычных израильтян, ни много ни мало, ощутить себя «демографическим фундаментом нации». Основания просты: в Российской империи проживала огромная часть мирового еврейства, да и вообще, мы, русскоязычные евреи, мол, много читали. Нет, серьезно, там почти так и сказано: у «русских евреев» особый «генетический код», а у этого кода целый набор приятнейших качеств – к примеру, «масштабность мышления».
Еврей из России, по мнению авторов манифеста, «оперирует глобальными категориями – масштабами империи, континента, а порой и всей планеты». Сами понимаете, сидеть с таким мышлением в маленьком Израиле, да еще на периферии общества – более чем обидно.
Тем более что к такому мышлению прилагаются «перфекционизм», «лидерские качества», «богатейшая культура» и «техническое образование». Неудивительно, что из этого всего тут же делается вывод: «Государство Израиль – проект русского еврейства». Правда, об этом почему-то не знают представители всех других израильских еврейств.
Но на то и манифест, чтобы горделивое «мы» противопоставить враждебному и бестолковому «они». Каждый, кто давно не перечитывал «Бесов» Достоевского, не мог не получить удовольствия от изучения этого манифеста. Тут же возникла общественная дискуссия, обозначившая проблемы русскоязычного сегмента израильского общества, которые, конечно, есть, как есть проблемы у любой диаспоры. Манифест так или иначе заставил задуматься, кем мы все-таки хотим быть: израильтянами или «понаехавшими», иудеями или «русскими» евреями, наследниками великой Российской империи (именно ее, а не унизительной черты оседлости) или сынами еврейской страны, история которой насчитывает тысячелетия.
Я приехала в Израиль навсегда около года назад. Мне, конечно, пока сложно судить, насколько тяжело быть «русской» в Израиле и стоит ли мне каждый день напоминать коренным жителям, что я читала Толстого в оригинале. Но изданный группой товарищей манифест заставил меня призадуматься: кем же я на самом деле хочу быть здесь, в этой очень любимой мною стране? И предложенное манифестантами место мне как-то совсем не по душе – ведь я ехала, чтобы стать израильтянкой, пусть мой русский акцент в иврите уже и не истребить. А тут, оказывается, и истреблять незачем, есть задачи поважнее: «сохранять и популяризировать культурное наследие русского еврейства» и бороться с «хрустальным потолком».
Первое начинание вроде как вполне себе благое. Вот только непонятно, почему добиваться этого надо «акциями протеста» и манифестами. Тут ведь все просто: мои друзья детства, живущие в Израиле уже по пятнадцать лет, по-русски сами уже не читают, да и детей этому не учат. Это не плохо и не хорошо, просто они живут своей израильской жизнью в своих шумных израильских семьях. По праздникам у них на столе фаршированная рыба, они смешивают русский язык со ставшими более привычными ивритскими словами, а дети их так красиво говорят на иврите, что начинаешь всё понимать про «музыку языка». И это никакими манифестами не изменишь.
Но у меня есть и масса знакомых из того же «полуторного поколения», которые прекрасно говорят и читают на трех языках, включая русский и английский, и тоже делают это без всяких манифестов. Более того, ни первые, ни вторые, как мне кажется, ни в какие «хрустальные потолки» не упираются. Вернее, упираются, но ровно в те же, в которые упираются и все остальные израильтяне, не получившие по праву рождения планетарного мышления и прочих неоцененных бонусов. Всё дело в том, что Израиль – маленькая страна, и карьерного потолка тут при наличии способностей и блестящем иврите достигают годам к 30–35. Поэтому и уезжают молодые израильтяне – кто в Канаду, кто в США, кто в Европу. А пожилые сетуют на отсутствие у отъезжающих патриотизма. Многие, кстати, возвращаются. На самом деле, происходит естественный процесс оттока-притока с некоторыми поправками на специфику текущей внешнеполитической обстановки.
И тем не менее о потолке, выстроенном будто специально для «русских», я слышала или читала не раз, в основном – на русскоязычных форумах, в которых, кстати, не участвуют ни первая, ни вторая из описанных мной групп «русских» израильтян. Идею манифеста подхватили не они, а обитатели пресловутой «русской улицы». Той самой, где давеча бушевали такие ожесточенные гомофобские дискуссии, что, право, даже находиться рядом было как-то неловко. Той самой, которая покупает билеты на концерты Ирины Аллегровой (я только тут узнала, что она по-прежнему выступает) и Стаса Михайлова, когда они приезжают на гастрольный чёс в Израиль. Той самой, где постоянно с удивлением и жалостью вопрошают самих себя: какой черт меня дернул променять Москву (произносится с неизменным придыханием) на Израиль?
Манифест пришелся ко двору на «русской улице». Здесь же во время прошлогодней войны с ХАМАСом с безапелляционной уверенностью повторяли: «Путина на них нет. Он бы навел порядок», обличая израильские власти в слабости и мягкотелости по отношению к врагу. Мол, из Газы на нас ракеты летят, а власти Израиля беспокоятся, как бы ответными мерами европейских коллег не расстроить – а Путин и Крым взял, и на Европу с ее санкциями наплевал, и НАТО с Украиной пуганул так, что они до сих пор оправиться не могут. Вызвав при этом у своих подданных бурные приступы патриотической восторженности. Заговорили о том, что Россия «поднимается с колен» и все в мире наконец-то вспомнят о ее величии, что мыслить надо масштабно.
Парадоксально, но факт: настроения патриотично мыслящих россиян и «русской улицы» в Израиле как-то уж очень перекликаются. Любая имперская идея гораздо приятнее, чем идея личной ответственности. Более того, она ужасно токсична и живет в организме годами, пока какой-нибудь возбудитель вновь ее не пробудит. Это работает и спустя двадцать лет эмиграции. Ведь так сложно забыть о бескрайних просторах великой империи, которая победила фашизм, запустила человека в космос, да и вообще, занимала одну шестую часть суши. Жить на таком пространстве и с таким чувством величия, конечно, совсем не то, что жить в стране, которую можно объехать за один день. Жить в такой стране гораздо проще, потому что ради общей цели «мы за ценой не постоим». Это ведь абстрактная цена, в неназванной валюте. А здесь, в Израиле, цена очень конкретная. И очень высокая.
Ощущать себя наследником великой империи ужасно помогает, когда хочешь забыть о том, что не получилось лично у тебя. Ведь у нас и Достоевский с Тургеневым, и Чайковский с Римским-Корсаковым. И даже черта оседлости из нынешнего дня видится этаким величественным инкубатором, в котором выкристаллизовывалась величайшая часть мирового еврейства. Отчасти, кстати, это так и было. Вот только создавалась она не благодаря, а вопреки. И воссоздавать ее здесь, в Израиле, – затея как минимум странная. И, к счастью, совершенно нежизнеспособная: Израилю и без того хватает внутренних противоречий и разрывающих его проблем.
Автор о себе:
Мои бабушка и дедушка дома говорили на идиш, а я обижалась: «Говорите по-русски, я не понимаю!» До сих пор жалею, что идиш так и не выучила. Зато много лет спустя написала книгу «Евреи в России. Самые богатые и влиятельные», выпущенную издательством «Эксмо». В журналистике много лет — сначала было радио, затем печатные и онлайн-издания всех видов и форматов. Но все началось именно с еврейской темы: в университетские годы изучала образ «чужого» — еврея — в английской литературе. Поэтому о том, как мы воспринимаем себя и как они воспринимают нас, знаю почти все. И не только на собственной шкуре.
Мнения редакции и автора могут не совпадать
Алина Ребель
