Яков Шехтер
·ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ НАША НАДЕЖДА
Недавно мы с женой побывали в Праге. Перед входом в королевский дворец на Градчанах толпилась группа израильских туристов. Группа стояла онемев, с широко раскрытыми от изумления ртами.
Еще бы: прямо у входа, под памятником Масарику, оркестр ультраортодоксальных евреев исполнял «Хатикву». Израильтяне, читающие эту статью, поймут всю странность и загадочность подобного зрелища, а не живущим на Святой Земле я предлагаю поверить на слово – иначе пояснения займут не¬сколько страниц.
Мы с женой переглянулись, моментально сообразив, в чем тут дело, и принялись ожидать развязки. Спустя несколько минут к начинающим от¬ходить от каменного оцепенения туристам вернулся гид, ходивший, по-видимому, отмечать входные билеты.
– Видите ли, – объяснил он, – бороды, черные шляпы и черные костюмы вовсе не являются однозначной принадлежностью еврейских ультраортодоксов. В Чехии, например, так одеваются музыканты.
– Но почему они играют «Хатикву»? – не унимались туристы.
– Ну, – предположил гид, – наверное, они увидели группу израильтян и в знак приветствия исполнили наш гимн. Чехи вообще очень гостеприимная нация, вы разве не заметили?
– Заметили, заметили, – закивали туристы, и в футляр от контрабаса, призывно распахнутый на мостовой перед оркестриком, посыпались мо¬нетки.
Довольная группа двинулась на осмотр дворца, а мы продолжали слу-шать симфоническую поэму Бедржиха Сметаны.
– А все-таки, – спросила жена, – как получилось, что гимн государства вырос из малоизвестного музыкального произведения? Неужели прямое заимствование? Но почему именно отсюда?
Добравшись до первого кафе, обещающего бесплатный Wi-Fi, я заказал чашечку кофе с рюмкой абсента – чем еще может оживить душу в некошерной Праге голодный еврейский турист? – вытащил смартфон и погрузился в первый слой расследования. Сходу выяснилось следующее:
В симфонической поэме «Влтава» Сметана описывает одну из крупнейших чешских рек. Наигрыши флейт в начале поэмы изображают спокойное течение Влтавы, звуки труб и валторн – охоту в лесу на её берегах, ритм весёлой польки ― крестьянскую свадьбу, тихая мелодия у скрипок на фоне «переливов» деревянных духовых ― ночные хороводы русалок. Во «Влтаве» несколько раз звучит мотив, основанный на народной итальянской песне «La Mantovana». В Чехии эта мелодия считается неофициальным национальным гимном. Позднее она же легла в основу гимна Израиля ― «Хатиква». Поэма была написана в ноябре-декабре 1874 года.
И тут мне стало обидно. Неужели у еврейского народа с его сотнями нобелевских лауреатов и бесчисленными музыкальными талантами не оставалось иного выхода, как утащить для своего гимна мелодию второстепенного чешского композитора?
Вернувшись домой, я стал наводить справки и вскоре узнал, что не я один пришел в замешательство, и что известная израильская пианистка и музыковед Астрит Бальцан провела почти восьмилетнее расследование и написала о «Хатикве» целую книгу. Книгу эту – увы – просто так купить невозможно, Бальцан продает ее только на своих лекциях. Пришлось пойти на лекцию.
Лекция была блестящей, книга – замечательной. Я получил ответ на все свои вопросы. Бальцан не просто развязала узелочки, но и подтвердила каждый шаг расследования фотографиями, нотами и копиями документов. В книге около 150 страниц, то есть в переводе на русский язык примерно двести. Я изложу только общий ход расследования, а жаждущие доказательств могут отыскать книгу Астрит Бальцан и воочию убедиться самостоятельно.
Мелодия «Хатиквы» известна уже 600 лет. Это молитва о росе, «биркат аталь» испанских евреев. Бальцан нашла в Амстердаме ноты трехсотлетней давности со словами молитвы о росе. Часть испанских евреев, спасаясь от инквизиции, оказалась в Италии, где эта мелодия понравилась музыкальным итальянцам и они превратили ее в народную песенку. Ее услышал Моцарт и написал на эту тему фортепианную пьесу, которую играл в Праге. Сметана, вдохновленный пьесой Моцарта, вставил ее в сюиту «Влтава». В общем, если говорить о заимствовании, то обвиняющий палец нужно направить в сторону многоуважаемого чешского композитора. А наш гимн – самая что ни на есть национальная еврейская мелодия!
Но как возникла такая коннотация? Почему во всех справочниках еврейский гимн однозначно увязан с произведением Сметаны? Об этом – чуть позже.
Когда новый репатриант из Румынии Шмуэль Коэн приспособил «Хатикву» Нафтали-Герца Имбера на мотив «Ой-са», народной песенки румынских извозчиков, он вообще не думал о Сметане и, я почти уверен, фамилии такой никогда не слышал. Стихотворение Имбера полюбилось жителям Реховота, одним из которых был Шмуэль Коэн.
Надо сказать, к тому времени стихотворение претерпело значительные изменения. Давид Елин, основатель «Ваад Халашон Хаиврит», комиссии по внедрению иврита в Палестине, изменил порядок четверостиший, Иегуда-Лейб Матмон-Коэн, директор первой еврейской гимназии «Герцлия», переделал второе четверостишие, а оставшиеся семь попросту выкинул.
Имбер не получил признания, как поэт. Его книга «Баркай» – «Заря» содержавшая стихотворение «Хатиква» была разгромлена критикой. Элиэзер бен Иегуда обвинил его в незнании грамматики иврита, другие ивритские писатели указывали на неправильную огласовку, небрежную, хромающую рифмовку и слабую поэтическую технику. Как писали в одном из отзывов: все это указывает на лень автора и его халатность в работе с текстом и самое главное – непрофессионализм. В историю литературы Израиля Нафтали-Герц Имбер вошел как автор одного стихотворения.
Но мнение профессионалов одно, а народная любовь – совсем другое. Шмуэль Коэн задал мелодическую основу, песню начали петь, изменять, притирать и шлифовать и, в конце концов, она превратилась в гимн. А было это так…
Герцль и Макс Нордау устроили конкурс на сочинение национального гимна. Приз составлял по тем временам немалую сумму – пятьсот франков. Но честь была куда выше стоимости награды, и на конкурс было подано сорок пять произведений известных авторов. Прослушав их, Герцль и Нордау без колебаний отправили все варианты в корзину.
И вот, во время посещения Палестины, Герцль оказался в Реховоте. Пророка еврейского государства встречали с восторгом и в его честь хор местных жителей исполнили песню на уже известное к тому времени стихотворение «Хатиква» в музыкальной интерпретации Коэна. Я не могу себе точно представить, как оно произошло, возможно Герцль поднял указательный палец и сказал – о! – а возможно столь откровенно еврейская мимика была чужда венскому интеллигенту и он просто попросил списать слова и мелодию… Однако именно с этого момента «Хатиква» начинает фигурировать в качестве национального гимна.
Итак, Сметана тут совсем не при чем. А кто же при чем? Неужели безымянный румынский биндюжник? Тоже, знаете, невелика честь….
Вот что пишет в своем фундаментальном исследовании о происхождении мелодии «Хатиквы» композитор и музыковед Авраам Цви Идельсон:
«… речь идет о блуждающем мотиве, который много лет гулял по просторам Европы. Он берет свое начало в испанских синагогах 14 века, превращается в популярную итальянскую песню, распространенную скрипачом Каспаро Занти в 17 веке, продолжается в ашкеназских синагогах в молитве «Да возвеличится Всевышний» 18 века, а оттуда перекочевывает в народные песни Польши, Румынии и Чехии».
Получается, что безымянный румынский биндюжник напевал мелодию из синагоги, а наш гимн – все-таки исконно еврейская мелодия.
Весьма занимательна история оркестровки «Хатиквы». До возникновения государства ее обычно исполнял оркестр пожарной команды Тель-Авива. Нот не было, играли на слух, по наитию. В аранжировке симфонического оркестра «Хатиква» прозвучала только один раз, в 1937 году, во время празднеств по случаю коронации Георга Шестого. Торжественный вечер открывался гимном Британии, которая тогда правила Палестиной. Из Англии специально выписали дирижера, сэра Малькольма Сарджента. Заодно с «Боже, храни короля» он сделал и оркестровку «Хатиквы», однако нот не оставил.
В октябре 1945 года в Тель-Авиве появился знаменитый итальянский дирижер, звезда мировой величины, Бернардино Молинари.
– Меня сюда позвала Дева Мария, – не смущаясь, заявлял он. – Она явилась во сне и велела ехать в Палестину, помогать евреям.
В то время попасть в Палестину было весьма не просто, но знаменитый дирижер пустил в ход свои связи и прилетел в Тель-Авив на английском бомбардировщике.
Молинари на добровольных началах, то есть совершенно бесплатно, взялся руководить тель-авивским симфоническим оркестром. Мировая знаменитость сразу вывела оркестр на иной уровень. Он был весьма эксцентричным человеком, каким может быть только по-настоящему гениальный дирижер. Всякий раз, становясь за пюпитр, он одной рукой поднимал дирижерскую палочку, второй оглаживал нательный крест и что-то шептал.
Перед одним из торжеств, он заявил, что такого рода события должны открываться гимном.
– Где ваш гимн? – спросил он у музыкантов. – Дайте мне ноты!
– Гимн-то есть, – ответил капельмейстер, – но нет оркестровки.
– Как же так?! – вскричал Молинари.– У вас же перед войной выступал сам Артуро Тосканини. Неужели он не оставил нот?
– Маэстро Тосканини, – ответил капельмейстер, – в знак протеста против фашизма, принципиально избегал любых государственных мелодий. Так что, увы…
– Как же у вас исполняют гимн? – удивился дирижер.
– Его играет оркестр пожарной команды, – развел руками капельмейстер. – Им ноты ни к чему, сами понимаете, дудят, во что попало…
– Напойте мне ваш гимн, – распорядился Молинари. – Я напишу оркестровку.
Так «Хатиква» зазвучала в симфоническом исполнении.
В 1949 году, когда Израиль начал охотиться за нацистами и их пособниками, Молинари внезапно исчез. Зная его эксцентричный характер, никто не удивился. Он неожиданно приехал, и также неожиданно пропал. Подробности стали известны спустя несколько лет.
Дирижер вернулся в Италию и сразу был арестован по подозрению в содействии фашистам. Допросы однозначно установили его виновность. Выяснилось, что Молинари передал фашистам некую информацию о евреях-музыкантах его оркестра. Обвинительных материалов не хватило для судебного осуждения, но подавленный Молинари добровольно заточил себя в монастырь и после четырех лет пребывания в полном одиночестве умер в возрасте 72 лет.
Когда эти сведения докатились до Израиля, его оркестровку «Хатиквы» немедленно изъяли из употребления. Немецкий композитор и дирижер еврейского происхождения Пауль Бен-Хаим (Франкенбургер) выполнил новую оркестровку, которая и стала официальной версией гимна.
В 1967 году, после шестидневной войны, на горе Скопус готовили торжественную церемонию победы, с участием президента, премьер-министра, главнокомандующего и вообще всех важных особ в государстве. Дирижировать симфоническим оркестром пригласили самого Леонардо Бершнтейна. Когда начали репетировать «Хатикву», Бернштейн скривился:
–Что это такое? У вас же был другой, прекрасный вариант! Где он?
Ему объяснили, в чем дело.
– Неужели вы не понимаете?! – произнес Бернштейн. – Молинари приехал в Тель-Авив просить у евреев прощения. Он, как умел, пытался загладить свою вину.
Оркестр исполнил «Хатикву» по нотам Бернардо Молинари. С тех пор и до сегодняшнего дня гимн исполняется только в этой оркестровке.
Так что же все-таки со Сметаной? Почему во всех энциклопедиях и справочниках «Хатиква» связывается с симфонической поэмой «Влтава»?
А дело вот в чем. В тридцатые годы, когда отношения между британцами и еврейским ишувом в Палестине натянулись до предела, мандатные власти запретили транслировать по радио патриотические песни, подхлестывающие, по их мнению, национальное самосознание еврейских фанатиков. В первую очередь была запрещена «Хатиква» И вот тогда-то, почти каждый день радио передавало симфоническую поэму Бедржиха Сметаны. Возможно, именно поэтому и сложилось мнение, будто именно она послужила основой для гимна еврейского государства.
1
