За эту книгу ее осудили почти все большие ученые мира: чушь, безвкусица, клевета на великого человека, нобелевского лауреата — да кто она такая, как она могла? А Кора писала свою книгу, вовсе не имея в виду никаких публикаций: она хотела распутать этот болезненный клубок, найти точку, в которой сломалась, добровольно превратила себя в тряпку, ничтожество, сервирующее обед для любовниц мужа…

Пакт о ненападении

Наверное, Кора предала себя в тот миг, когда подумала, что Дау — бог, гений, на несколько столетий опередивший остальное человечество. А в служении божеству ничего зазорного нет. Она всех людей долго оценивала только по одному критерию: как он относится к ее «Дауньке». Обожает? Хороший человек. Позволяет себе не обожать? Никчемный, глупый человечишка, не способный разглядеть величия гения.

Лев Ландау еще в юности пообещал себе никогда «не курить, не пить и не жениться». Кору он встретил двадцатишестилетним доктором наук — и сразу же влюбился. Не удивительно: по фотографиям видно, какой красавицей была Кора, сколько в ней было солнца и жизнелюбия.

И сначала она, конечно, морщилась на все разговоры подающего большие надежды физика про то, что им надо заключить «пакт о ненападении супружеской жизни», что отношения должны быть свободными. Обязанность человека быть счастливым, а стало быть, не отказывать себе в связях с красивыми женщинами («а ты можешь сколько угодно встречаться с другими мужчинами», — говорил он).

«Брак — это кооператив, ничего общего не имеющий с любовью. Главное, что должен сделать человек в своей жизни — это быть счастливым. Поэтому гуляйте, любите и радуйтесь каждому дню! Жениться при этом можно, но помните, что супруги — это абсолютно свободные люди!»

И при этом Кора не должна была иметь «кислый вид» — за это предусматривались денежные штрафы, потому что:

«Муж не может быть счастлив, если у него несчастная жена. Роль неудачника, страдальца и вообще никакая унылость меня не устраивают. У меня другие планы».

Ландау решил, что женится на Коре, за несколько дней до рождения их сына Игоря. Но перед этим он взял с нее обещание не ревновать, не мешать ему встречаться с другими женщинами, и самой встречаться с другими мужчинами тоже. И однажды она решилась, но так и не смогла перейти последнюю черту, сказала «нет» в самый последний момент. «Другой» отвесил ей пощечину, после которой она едва устояла на ногах.

Засада в шкафу

Однажды Ландау попросил Кору положить в шкаф комплект чистого постельного белья и уйти погулять: вечером к нему придет женщина. Кора положила белье в шкаф, и сама спряталась в шкаф тоже, из мазохистского желания узнать, будет ли ее муж говорить этой женщине те же нежные слова, что и ей.

Оказалось, что «Даунька» вообще больше помалкивал, щебетала женщина. Дау открыл шкаф, Кора вышла с высоко поднятой головой, гордая — той, другой он слов любви не говорил! Она ходила по улицам, думала о своей жизни, плакала. Вернулась и начала собирать чемодан. Пришел Ландау, потребовал извинений:

— Человек, совершивший бестактность, должен просить прощения!

И Коре сразу же стало стыдно за бестактность, она разрыдалась:

— Даунька, я сама себе это простить не могу! Дауличка, милый мой, прости, прости меня, я раскаиваюсь, я больше никогда не посмею посягнуть на твою свободу и никогда не вмешаюсь в твои интимные дела.

И потом, когда он спросил: «Коруша, я могу располагать своей половиной квартиры?», она сказала: «Да, конечно, я буду оставлять ужин на двоих и уходить».

Ничего, кроме правды

Этот брак продержался 34 года. Зимой 1962 года «Волга», в которой ехал Ландау, врезалась в грузовик. После страшнейших переломов (было сломано даже основание черепа) физик выжил чудом. Ученые всего мира присылали ему дорогие и дефицитные лекарства. Кора не отходила от его постели, и была по‑настоящему счастлива, когда ее муж настолько пошел на поправку, что «освоил» хорошенькую медсестру.

Через полгода Ландау получил Нобелевскую премию, но к науке уже не вернулся. Еще шесть лет он мучился от болей, а потом умер.

Кора писала свою книгу десять лет. Ее сын Игорь позже подтвердил, что в ней не было ничего, кроме правды.

«Что до отношений между родителями, то там существовала полная свобода. Подобная жизнь была не очень простой для моей матери, которая хоть и согласилась с таким положением вещей, но немало от этого страдала».