Примером является удивительная история любви немецкой писательницы, журналистки и советского публициста, чувствам которых не помешали ни «страшная» Лубянка, ни сам Сталин. Кто же эти люди, о ком речь? Разумеется, это Мария Остен и Михаил Кольцов. Эти люди, как и многие другие, были увезены в застенки из печально известного «Дома на набережной», по сей день высящегося по соседству с фабрикой «Красный Октябрь», напротив восстановленного храма Христа Спасителя.
Впрочем, далеко не все исследователи судеб ярких личностей, живших в то непростое время в знаменитом «Доме на набережной», считают эту историю по-настоящему искренней. Многие уверены в том, что правды в ней мало, ведь даже настоящие имена у этих людей были совсем другими, не теми, которые известны публике.
Про нее
Марию Остен звали иначе. Ее фамилия – Гресхенер. Кольцов не был ее «первым русским мужем», а в Советский Союз она приезжала еще до знакомства с ним. Впрочем, обо всем по порядку.
Мария родилась в крошечном городке Муккум весной 1908 года. Выросла она в одной из деревенек в Восточной Пруссии. В Первую мировую семья девушки осталась без кормильца, ее отец погиб на фронте.
Казалось бы, при таком детстве девушка просто обязана была испытывать антипатию ко всему русскому, но парадоксальным образом Мария была влюблена в СССР. Она даже коммунисткой стала из-за этой симпатии.
Девушка приехала в Берлин с массой амбиций, но без четкого представления о будущем. Она поступила в один из лицеев, но оставила учебу, начав брать уроки живописи у Людвига Майднера, модного в те годы импрессиониста, а кроме этого – писателя. В его доме Мария познакомилась со своим первым мужем – Виландом Херцфельде, владельцем издательства Malik-Verlag. Специализацией Виланда был выпуск крайне леворадикальной литературы. Он и опубликовал первый рассказ Марии, который назывался «Мельгаст». Перед публикацией она взяла псевдоним «Остен», это слово переводится как «восток».
Таким образом, девушка обрела имя, известное берлинской богемной тусовке. Ее стали звать на приемы, рауты, суаре. На одном из светских мероприятий Мария познакомилась с Евгением Червяковым, советским режиссером. Она приложила невероятные усилия для того, чтобы стать женой этого человека. И именно в качестве его супруги в 1929 году Мария впервые посетила Советский Союз.
Уже возникает множество вопросов, не так ли? Разумеется, возникли они и у следователей НКВД. Впрочем, до ареста было еще далеко. Мария быстро поняла, что выйти замуж за избалованного женским вниманием режиссера не так трудно, как удержаться в этом статусе. И в этот момент она знакомится с Михаилом Кольцовым. А в 1932 году становится его гражданской женой.
Про него
Звали на самом деле этого человека так – Моисей Хаимович Фридлянд. Родился он в Киеве летом 1898 года. Отец его был сапожником. Впрочем, не только Моисей добился в жизни успеха, которого сложно ожидать от ребенка, воспитанного в семье простого обувщика. Его родной брат – Борис Ефимов – тот самый знаменитый в СССР в 30-40-е годы художник-иллюстратор и карикатурист.
В 1915 году Михаил Кольцов, в то время еще Моисей Фридлянд, приезжает в Петроград и становится студентом Психоневрологического института. Но интерес к учебе он утратил быстро, увлекшись написанием статей для местных журналов и революционной деятельностью. Публиковался он под псевдонимом «Михаил Ефимович». Это было первое, но далеко не последнее фальшивое имя.
Михаилом Кольцовым Моисей стал в 1920-м, работал он тогда в отделе печати Наркомата иностранных дел. Карьера его взлетала ввысь стремительно, в 1922 он уже был одним из ведущих корреспондентов и членом редколлегии «Правды». Это удивительно, поскольку в 1918 году этот человек опубликовал открытое письмо к Луначарскому, в котором заявил, что ему «не по пути» с новым режимом, и в принципе жестко раскритиковал «линию партии».
И в том же году Кольцов оказался в Киеве, оккупированном германскими войсками. Но вместо того чтобы покинуть Киев с отступающими германцами, человек, заявивший о своем неприятии нового режима, возвращается в столицу молодого советского государства, но уже с совершенно другим мировоззрением. Он критикует Запад и «поет дифирамбы» коммунистической партии.
Опять возникает немало вопросов, не так ли? И, конечно, у чекистов они тоже возникли. К тому же причиной ареста Кольцова стал вовсе не навет соседей, а письмо испанского революционера, коммуниста Андре Марти. В Испании Кольцов присутствовал под двумя личинами – как официальный корреспондент «Правды» и как революционер Мигель Мартинес, направляющий деятельность местных коммунистов-подпольщиков и помогающий им.
Личная жизнь Кольцова не складывалась. Первая супруга ушла от него в 1922 году, причины разрыва не ясны. Вера Юренева была весьма честолюбивой актрисой, но не особо талантливой и востребованной. Развод не принес ей пользы на тот момент, но благодаря ему ее дальнейшая жизнь сложилась неплохо.
Вторая жена ушла от Кольцова в Испании, куда она выезжала вместе с супругом как его помощница. О ее дальнейшей судьбе почти ничего не известно. Развод был оформлен за пару лет до начала романа Кольцова с Остен. Впрочем, на Марии Кольцов женат никогда не был, она являлась его сожительницей.
Была ли любовь?
Чем был этот союз для каждой из сторон? Вероятно, никто из наших современников этого понять не сможет. Слишком сильно отличаются эпохи, моральные и общественные ценности, бытовой уклад, сами люди. Однако есть и то, что неизменно, не подвержено влиянию времени – это чувства людей и способы их проявления.
Что выигрывала Мария от союза с редактором «Правды»? Многим придет на ум меркантильное объяснение – она получила возможность жить в легендарном «Доме на набережной». И это могло бы объяснить то, почему на сожительство пошла обычная русская женщина того времени, живущая в бараке без каких-либо удобств и вынужденная с утра до ночи трудиться у станка на фабрике или на колхозном поле. Разумеется, это обобщенный и собирательный образ.
Мария же была немкой, она имела возможность жить в Берлине, где огромные роскошные квартиры с удобствами в диковинку не были. Да и приехав в СССР она не видела бытовых сложностей, ее супруг, режиссер, был представителем «элиты общества».
Иными словами, Марию могло мотивировать все что угодно, но только не получение выгоды. Она ничего не выигрывала от сожительства с Кольцовым, ведь официального брака не было и фактически она не имела никаких прав ни на что в его жизни – ни на имущество, ни на фамилию.
Чем был этот союз для Кольцова? Фактически он мешал его карьере. Хотя и принято считать, что в 30-е интеллигенты не обременяли себя узами брака, а в моде была «свободная любовь», на самом деле партия бдила за моральным обликом тех, кто занимал видные посты. Делать «элита» могла что угодно, но внешние приличия должны были соблюдаться.
В связи с этим возникает вопрос о том, кто из этих людей противился оформлению брака? И также возникает сомнение в искренности их чувств. Во всяком случае, оно возникло у следователей с Лубянки. Чекистов не убедил даже факт усыновления парой ребенка, Губерта Лосте, кумира подростков-пионеров. Про него Мария написала популярную среди детей книгу.
Есть и еще один факт, свидетельствующий о том, что не Кольцов противился браку, а Остен. Женщина не жила в Москве постоянно, она активно работала, сотрудничая с издательствами и периодической прессой в Берлине и в Париже, постоянно находилась в разъездах. Мария была независима материально, самодостаточна и успешна.
Кольцова арестовали, когда она была в Париже. У нее, кстати, там была весьма неплохая и комфортабельная квартира. Узнав о случившемся в Москве, Мария фактически бросила работу и вылетела в СССР. Это было непросто сделать, но она смогла этого добиться.
Что же могло связывать этих людей, кроме любви? В «Доме на набережной» есть частный музей, занимающий одну из квартир на первом этаже. Экспозиции посвящены жильцам и состоят из их личных вещей. Среди экспонатов немало фотографий Кольцова и Остен. Изображения не оставляют никаких сомнений – эти люди были влюблены и абсолютно счастливы друг с другом.
Что случилось после ареста?
Об аресте Кольцова, приезде Остен в Москву и ее задержании написано много. Читая некоторые произведения, претендующие на историческую достоверность, возникает масса вопросов к авторам. К примеру, многие литераторы описывают сцену задержания и последующие за ней унижения – раздевание догола, выдачу одежды большего размера и «остроумные» комментарии конвоиров. Откуда авторы об этом узнали?
Достоверно известно очень мало. Задержали Кольцова в декабре 1938 года. Произошло это вовсе не в предрассветный час в «Доме на набережной», а в редакции «Правды». Соответственно, «призрак Кольцова» в знаменитом доме не появляется. Арест происходил при свидетелях, Кольцова отвезли на Лубянку. Что было дальше – доподлинно неизвестно. Любые описания зверств чекистов – только мнение авторов, не больше.
Фактом является лишь одно. В течение месяца Кольцов стал давать «признательные показания», причем его фонтан красноречия был просто неиссякаем. Он «сдавал» людей просто оптом, не одного-двух, как многие арестованные, а десятками.
Пока Кольцов был занят «сотрудничеством с органами», Мария всеми силами пыталась если не вызволить любимого из застенков, то хотя бы увидеть его, передать письмо. Возможно, что если бы они были женаты, то ей бы удалось повлиять на происходящее, и Кольцова просто бы выслали из страны.
Но, к сожалению, активность Марии привела только к тому, что она разделила судьбу любимого. Но ничего «возвышенно трагичного» в этой истории не было. Мария не стала новой декабристкой, более того, она совершенно не интересовала сотрудников НКВД вплоть до 1941 года. Ее воспринимали как чудачку, хотя и наблюдали за ее деятельностью, что, впрочем, не составляло труда. Мария была необычайно активна. Первое, что она сделала после ареста Кольцова – подала прошение на получение гражданства. Большего безумства и представить невозможно. Но она это сделала. Став советской подданной, Мария начала писать прошения во все существующие инстанции, включая и самого Сталина. Следствием ее деятельности стал ее арест.
Чем закончилась эта история?
Мария Остен была арестована в 1941 году. С момента ее приезда в Москву после ареста Кольцова женщина не покидала СССР, поэтому обвинения в шпионаже она вряд ли восприняла серьезно. Но следователи, рассмотревшие ее жизнь во всех подробностях, сделали собственные выводы, причем весьма аргументированные.
Задержали ее в июне, а спустя год, осенью 1942-го, расстреляли. Оборвалась жизнь немецкой писательницы в каземате женской тюрьмы в Саратове.
Судьба Кольцова не так проста. Согласно официальным документам, этот человек был расстрелян 2 февраля 1940 года. Тело кремировали, а пепел закопали в яме на Донском погосте на юго-западе Москвы, громко именуемой «Общая могила №1». На этом кладбище, которое сейчас называется «Новое Донское», имеется памятная мемориальная доска Кольцова.
Однако в этой истории нет ясности. Родственникам Михаила справку о его смерти выдали гораздо позже, уже после реабилитации. Никто из его родных, включая и любимую им Марию, в 1940-м о его гибели не знал. В свидетельстве о смерти указана другая дата расстрела – 4 апреля 1942 года, а о месте захоронения не сообщается.
Оправдали же Кольцова в период массовых реабилитаций, в 1954 году. Возможно, заваленная работой канцелярия просто ставила одну и ту же дату на бланки, не разбираясь в том, чье имя указано в бумаге. Вряд ли когда-нибудь станет известно, как на самом деле закончилась жизнь Кольцова. Не вызывает сомнения только одно – приказ о приведении приговора в исполнение был подписан Сталиным лично 1 февраля 1940 года. Вряд ли волю Вождя народов исполняли пару лет, соответственно, более вероятно то, что умер он на рассвете 2 февраля 1940 года.
Множество домыслов окружает и причину ареста Михаила Кольцова. Среди них есть весьма любопытная легенда о наличии интимной связи между Михаилом и супругой Ежова. Однако вряд ли роман с супругой Наркома внутренних дел мог сподвигнуть испанского коммуниста на написание доноса, а ведь именно эта бумага послужила основанием для проявления интереса к личности редактора «Правды». Однако Михаил и Мария были приятелями четы Ежовых, они дружили семьями. Но это уже совсем другая история.
