В этом городе всё было перемешано в мажорном ключе: мягкий, солнечный климат, близость моря, удачное сочетание народов, деловая предприимчивость и, конечно же, юмор. Можно сказать без преувеличения, что Одесса была мировая столица юмора.
Одним из ярких компонентов города были евреи. Их шуточки, их акцент: «Я имею вам кое-что сказать…», их лёгкость общения создавали особый язык, который лингвисты даже называют одесским языком. Евреи придавали (к сожалению, повторяю, есть основания писать в прошедшем времени) этому городу особое очарование, особый шарм. Я встречал одесситов и в Москве, и в Германии, и в Израиле, и в Нью-Йорке. Они в 21 веке разъехались по всему миру. Их невозможно перепутать с жителями других городов. Научиться говорить на одесском языке, если не родился в Одессе, не так-то просто.
Сцена из фильма «Ликвидация»
Немного истории
Одесса (название от греческого города Ордессос) была основана в конце 18 века по предложению А. Суворова после победной русско-турецкой войны. Тогда же евреи получили здесь право на жительство. Из 783-х первых жителей города евреев было 240. Т.е., примерно, одна треть. Город строился под руководством героя войны легендарного адмирала И. Дерибаса: «На Дерибасовской открылася пивная…» и к концу 19 века Одесса уже стала четвёртым по величине городом в Российской империи после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы. Примерно треть жителей по-прежнему составляли евреи.
Во главе Одессы в разные годы стояли разные правители. При Ришелье приезжие иностранцы называли город, не объясняя причин, «республикой жуликов». Не оттуда ли появился Остап, турецко-подданный? В правление Ришелье от чумы умер каждый восьмой житель города. При Ланжероне получили активное развитие торговые отношения. При графе Воронцове численность населения увеличилась от 35 до 90 тысяч (треть евреи). При Строганове во время Крымской войны (1853-86 гг.) город подвергся морской осаде. В течение 19 века, несмотря на значительное количество иудеев, Одесса часто подвергалась Погромам. Только в Погром 1905 года было убито более 400 евреев.
Особенно быстро закрутился калейдоскоп смены власти После Февральской и Октябрьской революций: независимая советская республика, немцы и австрийцы, Центральная Рада, Украина, Петлюра, белогвардейцы, французы, атаман Григорьев, и, наконец, начиная с февраля 20 года — Советская власть. В тот год, как бы поддерживая новую власть, даже картинно проехались по городу в канотье и тельняшках бандиты Мишки Япончика.
Известные евреи Одессы
Таких, если даже не учитывать того же Мишку или Соньку Золотую ручку, было на протяжении истории Одессы очень много. Перечислю вне хронологии некоторых, наиболее известных.
Вольф (Владимир) Жаботинский — один из лидеров и основателей сионистского движения. Во время Первой Мировой создал Еврейский легион, а также основал военизированные организации «Бейтар» и «Иргун». Из его изречений мне больше всего по душе: «В качестве одного из первых условий равноправия, требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев, точно так же, как имеют их и другие народы».
Леонид (Лазарь) Утёсов (Вайсбейн) — любимый, советский певец. Посвятил жизнь эстраде, театру, кино. Основатель джаза Утёсова. Сыграл главную роль в кинокомедии «Весёлые ребята», где принимал участие также его джаз.
Михаил Жванецкий
Лучший российско-еврейский сатирик 20 века, которого нам сегодня очень не хватает, тоже родился и провёл детство и молодые годы в этом удивительном, причерноморском городе. Долгие годы концертировал вместе с одесситами Карцевым и Ильченко, а позже с блестящими экспромтами-ответами как «Дежурный по стране», которого евреи любовно называли «Дежурный ребе».
При этом, как ни удивительно, всенародная слава соседствовала у Михаила Михайловича с полуподпольными выступлениями. Что-то вроде В. Высоцкого. Потому что невозможно было в советские, идеологизированные времена открыто критиковать власть и, одновременно, быть официально разрешённым.
Давид Курлянд
Не могу не вспомнить и легендарного одессита, который стал прототипом сотрудника уголовного розыска Одессы послевоенного времени Давида Гоцмана (боевого офицера во время ВОВ) в полюбившемся нам фильме «Ликвидация».
Мои знакомые одесситы
«Школа имени мене»
Из Одессы вышло немало великих музыкантов, особенно скрипачей. Почти все они ученики Петра Абрамовича Столярского и учились в школе его имени. Или как говорил сам Пётр Абрамович на «одесском» языке: «Школа имени мене». Такое имя школе ещё при жизни Столярского пожелал дать сам «Великий друг детей» (как говорил Пётр Абрамович («шишка из Москвы»), когда в 1938 на Международном конкурсе скрипачей им. Изаи в Брюсселе случилось невероятное: все первые четыре места завоевали советские музыканты: Давид Ойстрах, Елизавета Гиллельс, Борис Гольдштейн, Михаил Фихтенгольц. И все ученики педагога этой школы. Страна известная на Западе, как страна Гулага, страна нарушения прав человека, неожиданно приобрела благодаря чуду-педагогу из Одессы новый имидж.
В годы обучения в институте им. Гнесиных я был знаком с бывшим одесситом, лауреатом того брюссельского конкурса, профессором Михаилом Фихтенгольцом. Конечно, где профессор и где студент. Но я подружился с его дочкой-однокурсницей, бывал в их доме и часто расспрашивал Михаила Изральевича о его учителе. То что он рассказал, меня поразило. Такое могло случиться только в Одессе. Пётр Абрамович садился у песочницы, где играли дети, наблюдал за ними и иногда предлагал испуганной мамаше: «Я Столярский. Приводите ребёнка в мою музыкальную школу. Я сделаю из него скрипача». Цепочка замкнулась: удивительный город — удивительные люди — удивительные судьбы. В рамках статьи уместно упомянуть, что и гениальный учитель и гениальные ученики были евреи.
Второй Столярский
В семидесятые годы я познакомился с другим удивительным одесситом, которого можно назвать вторым Столярским. Я работал учителем в московской музыкальной школы. Был заведующим струнным отделом. Однажды после уроков ко мне в класс заглянул средних лет мужчина в потрёпанной куртке и с порога заговорил почти по-одесски, — Могу я Вам кое-что сказать и кое-что показать». — Заходите, — удивился я такому вступлению. Мужчина вошёл не один, а с тремя детьми — мальчиком лет восьми и двумя девочками постарше. Все со скрипками.
Мужчина представился, — Лазарь Абрамович, учитель по скрипке. У Вас найдётся пару минут? — Да. — Поиграй, Машенька». Одна из девочек достала скрипку и сыграла «Цыганские напевы» Сарасате. Пьесу высокой технической трудности. Сыграла ярко, свободно, что называется, по-взрослому. Потом с таким же блеском играли другие дети.
Такого я не ожидал. Это был уровень не обычной музыкальной школы, а, в лучшем случае, ЦМШ (центральной музыкальной школы при консерватории для одарённых детей). Но особенно невероятной показалась мне история, которую потом (ребята вышли в коридор) рассказал Лазарь Абрамович.
— Я окончил три курса одесского музыкального Училища. Потом случилась беда. — Мужчина показал левую руку, на которой не хватало фаланги среднего пальца и добавил, улыбаясь, — не режь огурцы слишком быстро. Так что диплома, как Вы понимаете, не получил и переехал в Подмосковье, где уже почти 10 лет живу в маленьком доме (осталось от мамы) и учу детей частным образом на скрипке. На это и живу. Можно на такие деньги жить? —спросил он как-то по-одесски. — Нет, конечно. Но, как видите, живу.
— Мне, Лазарь Абрамович, очень понравилось, как играют Ваши ученики. Очень. Но зачем Вы мне их показали? — спросил я. — Что я могу для Вас сделать? — Я бы хотел работать педагогом в этой музыкальной школе. Вы не могли ли порекомендовать меня директору? — Почему именно в этой? — Потому что она ближе всего к станции по Киевской железной дороге, где я живу. — Хорошо. Подождите с детьми здесь. Я попробую.
К счастью, директор была на месте. — Как Вы себе это представляете, Лев Рувимович? — взволнованно, со всей силой армянского темперамента обрушилась она на меня. — При первой же проверке будет уволен не только Ваш протеже, но и я сама!»— Мне нечего было ей возразить.
Заключение
Так как, всё-таки, получилось, что исчезла та Одесса, которая была не только столицей юмора, но и родиной многих талантливых музыкантов, писателей, артистов, художников, комиков? Куда исчезли одесские дворики с развешанным бельём, запахом жареной рыбы, бегающими детьми, мужчинами играющими в домино и криками женщин с балконов: «Моня, сейчас я тебе сделаю скандал и всем будет весело». Куда исчезли со знаменитого Привоза фразы типа: «Помидоры уже хорошие, или позже дешевле будут?». Или диалоги у сапожника: «Ну и на когда Вам нужны эти туфли?»— «На уже».
Недавно побывавшая в Одессе приятельница из Москвы (не еврейка), которая и в доперестроечные времена часто бывала в городе у Чёрного моря, подтвердила, что это сегодня другой город. Одесский язык на исходе, евреев почти не видно. Исчезла, ранее формирующая город, особая одесская изюминка. Одесса превратилась в обычный российский город. Печально… Что же делать? Можно ли вернуть Одессу? Думаю, можно. Каким образом? Верните в Одессу ту треть еврейского населения, которая присутствовала в ней все долгие годы её истории. Как написал в замечательном стихотворении «Верните в Россию евреев», которое привожу полностью, замечательный поэт Исай Шпицер:
К властям: «Проявите усилье,
Немедля, как можно скорее,
Верните евреев в Россию,
Верните России евреев!
Зовите, покуда не поздно,
На русском ли, иль на иврите.
Верните нам «жидо-масонов»
И всех «сионистов» верните.
Пусть даже они на Гаити
И сделались черными кожей.
«Космополитов» верните,
«Врачей-отравителей» тоже…
Верните ученых, поэтов,
Артистов, кудесников смеха.
И всем объясните при этом —
Отныне они не помеха.
Напротив, нам больше и не с кем
Россию тащить из болота.
Что им, с головой их еврейской,
На всех у нас хватит работы.
Когда же Россия воспрянет
С их помощью, станет всесильной,
Тогда сможем мы, как и ране,
Спасать от евреев Россию.
/КР:/
Одним из ярких компонентов города были евреи.
Их шуточки, их акцент: «Я имею вам кое – что сказать…», их лёгкость общения создавали особый язык, который лингвисты даже называют одесским языком/
