Открытием его зрители обязаны, пожалуй, Эльдару Рязанову. Хотя Андрей Миронов и Анатолий Папанов и работали в одном театре — Московском театре Сатиры у Валентина Плучека, именно на экране их впервые восприняли единым целым.
Помнится, Анатолий Папанов, добывший свою первую «Волгу» в уже очень зрелом возрасте, едва не вылетел из «Берегись автомобиля». Вдруг вокруг да около съемочной группы пошли разговоры, что артист нарушает актерский ансамбль, играет в более плакатной, гротесковой манере, чем другие. По этому поводу устраивали даже совещания, слегка напоминавшие судилища. Но Рязанову хватило ума не отдать артиста и крикнуть во весь голос: «Свободу Анатолию Папанову!». Примерно так, как сам Папанов кричал в конце фильма: «Свободу Юрию Деточкину!»
Леониду Гайдаю судьба поистине бриллиантовой рукой преподнесла эту пару на блюдечке с голубой каемочкой, когда они входили в зенит своей популярности. Миронова после «Бриллиантовой руки» страна стала носить на руках. На гастролях Театра Сатиры в Ленинграде толпы зрителей преграждали путь машине Андрея Миронова и скандировали: «Крокодил не ловится, не растет кокос! Миронов, мы тебя любим!».
Остров невезения оказался островом полного и абсолютного везения. Анатолий Папанов ходил теперь среди бела дня в берете, болоньевом плаще и темных очках, чтобы не приставали поклонники. К тому времени актер уже не пил как раньше и ограничивал себя на многочисленных творческих и нетворческих встречах боржоми, а ещё боролся, причем безуспешно, с волчьей славой реплики «Ну, погоди!».
«12 стульев» Захарова многим не понравились, показались затянутыми и нарочитыми. У каждого свой вкус: кому-то по сердцу Гомиашвили, кому-то — Юрский. У Миронова получился абсолютно неожиданный Бендер: без национальности, холодный, необаятельный, мало говорящий, зато беспрестанно танцующий и поющий, можно сказать, безжалостный Бендер-манекен, готовый на все ради воплощения своей мечты о Рио-де-Жанейро, мечты, ставшей самоцелью, заменившей ему нормальную жизнь. Киса не столько смешной, сколько страшный, со своим таким богатым на оттенки «Да, уж!», с какими-то чересчур животными инстинктами, с не совсем реальным прошлым и совсем нереальным будущим. То, что именно Анатолий Папанов убивает в этом фильме Андрея Миронова, оставляя его песню недопетой, а потом гибнет сам, не в силах справиться с разочарованием в одиночку, — некий перст судьбы. Больше вместе они не снимались. Кончилось кино…
Они сыграли все свои лучшие роли в театре — в паре, именно в паре: стали там Городничим и Хлестаковым в «Ревизоре», Фамусовым и Чацким в «Горе от ума», Сысоевым и Всеволодом в «У времени в плену», Шафером и Баяном в «Клопе», Гаевым и Лопахиным в «Вишневом саду».
И ушли почти одновременно. Папанов, только-только снявшись в «Холодном лете 53-го», умер в своей московской квартире, когда в жару мылся в ванне холодной водой — горячей в тот день не было. Сердце не выдержало. В Риге, где гастролировал тем летом Театр сатиры, его так и не дождались. А на 9 день после ухода Папанова, Миронов, завещая нам «Человека с бульвара Капуцинов», ушел публично, не доиграв чуть-чуть своего Фигаро на этих же рижских гастролях, ушел, так сказать, при большом стечении народа. Более 30 лет назад. В августе 87-го. Миронову было 46 лет, а Папанову — 64 года…
