Улыбка лёгкая, словно мотылёк крылом махнул. Он вспомнил: она любила апельсиновый джем. Сама варила. В доме потом сладко пахло летом и счастьем. По утрам она готовила кофе на двоих, намазывала тёплую плюшку янтарным джемом, завтракала, щебетала, улыбалась. Что она ещё любила? Господи, когда это было, а он помнит всё до мелочи: запахи, голос, её привычки. Всегда покупала себе зелёные яблоки и морковный сок.
Иногда он срывался, кричал. Его раздражала её детская непосредственность, восхищённое восприятие мира, одомашненность, всепрощаемость, неумение понять трагичность ситуации.
В тот день он не кричал. Говорил спокойно, тщательно подбирая каждое слово. Даже не пытался смягчить смысл своей речи. Зачем? Зачем её жалеть, если она пустое место, если пришла пора расстаться навсегда. Ему жалко своих драгоценных, потраченных на неё трёх лет жизни. Всё зря. Он мог стать счастливым отцом, если бы она родила ребёнка, но увы… Что-то не срослось, не сложилось, не получилось. И теперь оправдывал свою грубость и решительность этим фактом. Беспощадно наносил ей раны обвинениями в том, что это она виновата во всём: в его несчастьях, в его изменах, в том, что предпочитал весёлую компанию, а не общение с ней, блаженной клушей.
А ещё эта её старая тётка в нафталиновых кружевах и с неизменным ридикюлем, вечно к ним таскалась со своими печеньями и книгами. Эх, вот если бы был ребёнок, всё могло же быть по-другому. У них была бы настоящая семья. Всё было бы прекрасно и здорово… Ему так казалось…
Она тогда ни слова не сказала. Даже не заплакала. Словно окаменела. Ушла молча…
А он? Женился, есть ребёнок. Мальчик, 5 лет. ДЦП. Он его любит. Конечно, любит. И книжки ему читает, и к врачам возит, и кормит. И передвигаться помогает, поддерживает. Только в душе в последнее время одно и тоже время года – осень. Холодно, дождливо, серо. Ноябрь.
Она тогда всё каких-то бездомных котят приносила, мыла, кормила, лечила. Господи, где она их находила? Он кричал, что не потерпит в своей квартире зоопарк, и она отвозила их к своей тётке, а потом пристраивала в добрые руки.
Два года назад он сам принёс домой котёнка. Тот привязался к ним на прогулке. Тощий, голодный. Орал, словно сумасшедший. Потом в тепле, под курткой, притих. Сын его обожает, лепечет что-то на своём неземном, обнимает, вместе спят. А он благодарен этому коту за то, что тот дарит больше тепла и любви его ребёнку, чем он, отец. Он понимает это и ему стыдно.
Жена? Да, нормально всё с женой. Детей больше не хочет. Красивая. Готовит неплохо. Только вот не пахнет в доме летом и счастьем. Может потому, что никто не варит апельсиновый джем?…
… Когда она уходила, не знала, что беременна. Когда разводились, уже знала, но не сказала. Насильно мил не будешь. Пусть он будет свободен, пусть станет счастливым. Он же так этого хочет. У неё тоже всё будет хорошо. Без вариантов. Сразу две девчонки – не фунт изюма. Они не оставили времени на обиды и печали. Зато заполнили его счастьем своего присутствия. Тяжело было? Она бы сказала: были кое-какие временные трудности. Справилась. Не в её правилах отчаиваться без серьёзной причины. Верила, всегда найдутся решение или выход. А ещё тётка у неё.
Тётя Лида. Добрая и мудрая. Старенькая, конечно, уже и слабенькая, но утешить, подбодрить, словесно поддержать могла. А ей хватало. Доброе слово, оно же силы придаёт. Всякие там мысли о смысле жизни её никогда не тревожили. Жизнь проста, счастье в каждом дне – вот её философия.
Она положила апельсин обратно, ей не нужно. Просто сравнить захотела с теми, что муж привозит. Он у неё дальнобойщик, часто привозит свежие, только что сорванные. Сладкие и сочные. Джем из них получается – объедение. Девчонки обожают и муж любит утром на булочку намазать. Надо будет баночкой джема тётю угостить…
Она купила только хлеб и заспешила домой. Туда, где её любят и ждут. От этой мысли она улыбнулась и ускорила шаг.
Он тоже шёл домой. В руке – пакет с апельсинами, в душе – надежда, что в доме будет сладко пахнуть летом и хотя бы немного счастьем…
*Автор: Gansefedern
/КР:/
Прошёл мимо счастья…/
