Что возмутило эту богиню с глазами цвета лазури, с умом, исполненным от природы, и таким говорящим именем? (Идалия — один из эпитетов Афродиты.) Тайна эта хранится так далеко, что литературно-критический подход здесь не поможет. Скорее, ключи от сердца, которые тоже нелегко подобрать.
По словам П. И. Бартенева (первый биограф Пушкина), «питала совершенно исключительное чувство ненависти к самой памяти Пушкина».
Идалия Полетика. Акварель Соколова.
Бывает красота, окрашенная в светлые, нежные тона и приносящая только свет и тепло, а бывает красота, за которой стоит ненависть, искушение, грех, ведь не даром есть выражение—грешная красота.
Наверное, именно такой красавицей была Идалия Полетика, которой суждено было сыграть гадкую, не достойную роль в жизни другой красавицы, Натальи Николаевны Пушкиной.
Г. А. Строганов.
Полетика была незаконной дочерью графа Григория Александровича Строганова, близкого родственника Гончаровых.
В бытность свою русским посланником в Испании Григорий Строганов влюбился в португалку, графиню д'Эга, сошелся с ней и увез ее в Россию.
Мать Идалии. Графиня Юлия Петровна Строганова (1782-1864). Литография 1850 года Н.Андерсон с портрета Штейбека (1845)
Современники всякий раз считали за новость поговорить о нем, они узнавали графа и в образе самого Дон Жуана. Но самая главная его история началась не в жаркой Испании и не в экзотической Турции, а в стране трубадуров — во Франции, куда великий сердцеед прибыл в отпуск и… исчез. Наверное, так и должно было случиться с романтиком. Плененный красотой графини Жюли Д’Эга, граф не вернулся на службу к положенному сроку и, будучи дипломатом, не стал долго думать о том, что графиня — супруга камергера королевы Марии I. Жюли Д’Эга — именитая особа, образованнейшая женщина Старого Света. Ее мать — известная поэтесса, сочинения которой были неотъемлемой частью библиотек просвещенных людей Европы.
И вот — путь в Россию. Будто не было во Франции мужа, будто нет в России жены.
Отныне они вместе, правда, обвенчаются лишь в 1826 году после смерти супруги Строганова. Родилась Идалия. Впоследствии, после смерти жены Строганов женился на д'Эга, но Идалию не удочерил, и она считалась «воспитанницей».
Отечественные пушкинисты считают, что у Юлии Петровны от Строганова была внебрачная дочь, Ида́лия де Обертей, в замужестве Полетика. Однако по сведениям Смирновой-Россет и великого князя Николая Михайловича у графини Строгановой вообще не было детей, что подтверждает сама графиня Юлия Петровна в письме к сестре в Португалию из Парижа от октября 1824 года:
… Григорий провел шесть недель с женой в Дрездене, а теперь возвращается: он знает, что его присутствие и его любовь ко мне сделают меня счастливой. У меня живет девушка, его дочь от женщины с которой он встретился до своего назначения в Испанию. Это очень хорошая компания для меня, и Строганов заслуживает того, что бы я позаботилась о ней и воспитала её достойной его, которому она напоминает так много. Ее имя так же прекрасно, как и она: Идалия…:
Юлия Петровна и Идалия всю жизнь были хорошими друзьями. В своих письмах Идалия Строгановых никогда не называла родителями — только «Строгановы», удочерена она не была.
Наверное, это не могло не отразиться на характере хорошенькой девочки, которая в душе должна была ожесточиться на весь свет за поступок отца. Полетика не говорила «я была у родителей», но всегда «я была у Строгановых».
Дочь Идалия, урожденная Обертей, родилась задолго до этого брака.
Она увидит Россию в 13 лет. Или в 16. Теперь уже никто не узнает, когда она появилась на свет. Это событие затерялось между 1807 и 1810 годами. Через несколько лет после ее смерти сводный брат, в доме которого Идалия жила в Одессе, бывший министр внутренних дел Александр Григорьевич Строганов, прикажет утопить в море их семейный архив.
Как жила внебрачная дочь, кто воспитывал девочку — неизвестно.
Маркиза Д’Альмейда, бабушка-поэтесса, уйдет из жизни только в 1839 году. Вполне возможно, что взросление внучки происходило и с ее участием.
В 1826 году, когда семья наконец «воссоединится», никаких особых изменений в жизни Идалии не произойдет: ее положение в родном доме прежнее — воспитанница. Иначе нельзя. И вместо теплых «papa» и «maman » она все так же называет родителей «господин граф» и «мадам».
Графиня Ю. П. Строганова с дочерью Идалией Полетикой. Тверской государственный музей им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. 1827.
Дом графини Ю. П. Строгановой. Невский проспект. Полицейский мост.
Ее права узаконит только собственный брак. И вот с 1829 года (по некоторым сведениям — в 1826 году) она — жена Александра Михайловича Полетики (1800 — 18.5.1857), будущего кавалергардского полковника. Не слишком богатого и не слишком блестящего. Но очень удобного. Утром — он в казармах. Вечером — за столом под зеленым сукном.
Идалия рано вышла замуж за офицера Кавалергардского полка Александра Михайловича Полетику.
По воспоминаниям современников:
…она была известна в обществе как очень умная женщина, но с очень злым языком, в противоположность своему мужу, которого называли „божьей коровкой“. Она олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, весёлостью и живостью характера, доставлявшего ей всюду постоянный, несомненный успех.
Идалия Полетика приходилась троюродной сестрой Н. Н. Пушкиной — через свою бабушку Елизавету Александровну Загряжскую (1745—1831), тётку Натальи Ивановны Гончаровой (ур. Загряжской; 1785—1848).
На правах близкой подруги и родственницы хозяйки И. Полетика стала частой гостьей в доме Пушкиных. Дружелюбен к ней был и сам А. С. Пушкин. В 1833 году из Болдино в письме к жене он писал:
"Полетике скажи, что за её поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают…"
Но в дальнейшем Пушкин и Идалия стали врагами. Почему?
Полетика, по-видимому, искренне любил свою эксцентричную, неистовую Идалию. А Идалия любила… кавалергардов. Предметы ее бурных страстей меняются постоянно.
Здесь ей равных нет. Но даже при таком спокойном супруге чувствует она себя далеко не спокойно — пребывает в вечном страхе за свою репутацию. И это понятно. При малейшем скандале влиятельное семейство (Строгановых) может изменить отношение к ней. Исчезнет дочь могущественного графа. Останется жена полковника…
Начало 1830-х ее супруг проведет в Польском походе. Для него это будет очень нелегкий период. В России свирепствует холера. Имение разорено. Дойдет до того, что А.М. Полетика станет «живиться за счет Шереметева» и променяет свою походную кровать на постоянные завтраки. В 1833-м болезнь унесет их первенца, трехлетнюю Юленьку. В 1835-м родится Александр. Маленькой Лизе в том же 1835-м исполнится три…
О причинах этой вражды исследователи творчества А. С. Пушкина спорят до сих пор. «Причины этой ненависти нам неизвестны и непонятны», — писал крупный пушкинист П. Щёголев.
Другой пушкинист, П. Бартенев, в 1880 году, ссылаясь на слова княгини В. Ф. Вяземской (жены П. А. Вяземского), заметил: «Кажется, дело было в том, что Пушкин не внимал сердечным излияниям невзрачной Идалии Григорьевны и однажды, едучи в карете на великосветский бал, чем-то оскорбил её».
Согласно другой версии, Пушкин однажды написал в альбом Идалии любовное стихотворение и пометил его первым апреля. В дальнейшем, в бытность свою в Одессе, П. Бартенев предпринял попытку нанести визит Идалии Григорьевне и расспросить её о причине этой вражды, но та, узнав о цели его визита, отказала ему в довольно резком тоне. Вот якобы после этого Полетика возненавидела Пушкина страшной ненавистью. Хотя это сомнительная причина, но все-таки приведу и ее, как высказанную пушкиноведами. Накануне окончательного решения о дуэли, по некоторым сведениям, «мадам Полетика, по настоянию Дантеса-Геккерна, пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказывала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу наглаз с Дантесом, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастью, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, гостья бросилась к ней» (Это свидетельство Веры Вяземской.)
Идалии Полетике отводят весьма неблаговидную и роковую роль в знаменитой интриге, финалом которой стала дуэль А. С. Пушкина и Дантеса на Чёрной речке. Более того, есть мнение, что именно она стала автором этой интриги (к слову, в высшем свете у неё было весьма заслуженное прозвище «Мадам Интрига»). Но об этой части я расскажу в другой теме.
Может быть, самое точное свидетельство об этой роковой встрече содержится в письме мужа Александры, сестры Натальи Николаевны, барона Густава Фризенгофа, написанного со слов его жены:
«Что же касается свидания, то ваша мать получила однажды приглашение Полетики посетить ее, и когда она (Н.Н. Пушкина) приехала туда, то застала там Геккерна (Дантеса) вместо хозяйки дома; бросившись перед ней на колени, он заклинал ее о том же, что и его приемный отец в своем письме.
(письмо это, если оно было, до нас не дошло, но считается, что отец Дантеса в этом письме предлагал ей оставить мужа и соединиться с ним)
Она сказала жене моей, что это свидание длилось только несколько минут, ибо отказав немедленно, она тотчас уехала».
Идалия Полетика страшно отомстила Пушкину, это было несомненно так, несомненно и то, что она участвовала во всех интригах и травле поэта этих дней. Ведь во всех этих геккерновских гадких интригах чувствуется тонкий и изощренно-злой ум женщины.
Но самое прискорбное, а может быть, и справедливое, это то, что в течение всей последующей жизни она не смогла освободиться от ненависти к Пушкину.
Уже не было поэта, а она все еще кипела злобой и ядом.
Все последующие годы Полетика поддерживала тесную связь с супругами Дантес-Геккерен. Постоянная переписка, редкие встречи в Европе. Полетика прожила долгую жизнь, иссушенную ненавистью. Мелочно радовалась, когда о Пушкине мало вспоминали, негодовала, когда в Одессе в 1888 году открыли памятник поэта. Биограф Пушкина П. Бартенев записал по этому поводу: "Ее оскорбляет воздвигаемая в Одессе статуя Пушкина, она намерена поехать и плюнуть на нее".
Актер МХАТа Л. М. Леонидов ребенком видел Идалию Полетику, часто гуляющую по Николаевскому бульвару Одессы со своим братом губернатором города графом Александром Григорьевичем Строгановым. "Шаг старухи был твердым, руки она держала по-мужски, за спиной". Так и просится на ум перифраз Пушкина: Полетика – злой гений дивной красоты.
Некоторые пушкинисты считают, что Идалии была влюблена в Дантеса, а может быть, и была с ним в связи. Такой вывод можно сделать из писем к Дантесу, которые она посылала ему, когда он сидел под арестом после дуэли. Как раз об этом и поговорим во второй части этой темы.
Когда же Дантеса выслали за границу, его новоиспеченная жена Екатерина Гончарова писала ему, что Полетика была "в отчаянии, что не простилась с тобой. Она не могла утешиться и плакала, как безумная"…
Вот несколько строчек из ее письма:
«…вы плохо меня знаете, ибо если я кого люблю, то люблю крепко и навсегда».
Хочется добавить, ну а уж если ненавижу — то навечно.
Но много лет спустя Наталья Николаевна, ставшая уже Ланской, бывала у своих родственников Строгановых и виделась там с Идалией. Их отношения были холодны, и Наталья Николаевна избегала ее. Вот тут будет кстати и такое упоминание. Дело в том, что Ланской в свое время был влюблен в Полетику.
А.П. Арапова (дочь Гончаровой и Ланского) пишет:
[Полетика] олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, веселостью и живостью характера, доставлявшими ей всюду постоянный несомненный успех. В числе ея поклонников самым верным, искренно влюбленным и беззаветно преданным был в то время кавалергардский ротмистр Петр Петрович Ланской. <…> Отец мой не был тогда знаком с матерью. Всецело поглащенный службою, он посвящал свои досуги Идалии Григорьевне, чуждался светской жизни, и только по обязанности появлялся на придворные балы, где видал издалека прославленную красавицу Пушкину, но, всей душою отдавшись другой женщине, ничуть ею не интересовался. Наталья Николаевна его даже и в глаза не знала.
…В начале зимы 1844 года состоялось первое знакомство моего отца с Натальей Николаевной Пушкиной. За год перед тем он перенес сильное душевное потрясение.
Легкомысленная измена женщины [Полетики], которой он безраздельно посвятил лучшие годы молодости, так сразила его, что он подвергся долгой, изнурительной болезни, и только самоотверженный уход младшей сестры спас его от грозящей смерти.
Так чем же сразила его Идалия?
…Зимой 1844 года генерал-майор Петр Петрович Ланской по просьбе своего армейского приятеля И. Н. Гончарова, офицера лейб-гвардии Гусарского полка, с которым он встретился в Баден-Бадене во время лечения, зашел в Петербурге к его сестре «Таше», чтобы передать письмо и посылку.
Впоследствии внучка Натальи Николаевны Елизавета Бибикова писала: «Бабушка была в черном бархатном платье, такая красивая, убитая горем, что дед сразу в нее влюбился». Но это другая история. Кстати, хочу рассказать в 2-х словах еще об одном переплетении судеб.
Идалия была 2-й женой Александра Полетики.
А 1-й была некая Надежда Маслова.
Эта Надежда с Полетикой была разведена (по непонятным причинам).
И вышла замуж за… брата Ланского!
Потом эта Надежда бросила мужа и двоих детей и сбежала в Париж.
Детей в итоге воспитывала Наталья Гончарова.
Полетика писала Дантесам:
«Я вижу довольно часто ваших сестер у Строгановых, но отнюдь не у себя: Натали не имеет духа придти ко мне… Она никогда не говорит о прошлом, Оно не существует между нами».
В браке у неё родилась дочь. Еще двое детей умерли в раннем возрасте.
Елизавета Полетика.
Последние годы своей жизни она жила в Одессе, у своего брата — генерал-губернатора А. Г. Строганова. Умерла в 82 года.
Была похоронена в Одессе на Первом Христианском кладбище (снесено к 1937 г.).
Что остается от богини? Мифы. Идалия Полетика в этом смысле оказалась классической. Кроме мифов от нее не осталось ничего, даже могилы, разве что несколько писем да шкатулка с гербом. Символичное наследие! Непризнанная графиня, она словно подбросила свою геральдику тем, кто будет говорить о ней и сто, и двести лет спустя. Внебрачная дочь — это навсегда. И неважно, что впоследствии ее дражайшие родители будут жить в счастливом, безмятежном супружестве. Тот, кто рожден от страсти, остается изгоем всю жизнь, как белый лебедь среди прочих крылатых. И это — не единственная коллизия ее бренного века.
/КР:/
Мы любим слушать иногда страстей чужих язык мятежный…
«Евгений Онегин» II, XVIII…/
6
