Гольд Гернадий (Герман) Моисеевич (Украина, 1933) «9 мая»
Мой дед – человек с непростой судьбой и большим сердцем – родился в Черновцах, ходил в хедер, был членом сионистского кружка, слушал Жаботинского и собирал деньги для Керен Кайемет, играл на скрипке и говорил на четырех языках – дома – на идиш, с друзьями – по-немецки, в школе – по-румынски, а после прихода Советской власти в Буковину в 1940-м – еще и по-русски.
А потом была война, Белорусский фронт, ранение под Кенигсбергом, где ему пулеметной очередью прошило обе ноги. Пролежав в снегу пару часов и истекая кровью, он вдруг услышал немецкую речь, нашел в себе силы перевернуться, прижал к животу гранату (рука – на кольце) и притворился мертвым. Один из отступавших немцев пнул его ногой и, услышав хруст примерзшей шинельки, бросил товарищам: «Окочурился». Видно, очень спешил – обычно в таких случаях с трупа снимали сапоги. А потом «убитый» долго полз по снегу, сложив ноги, словно перочинный ножик и привязав их к туловищу, и чудом выполз к своим.
Он и сегодня иногда играет на своей старой скрипке – простой еврей с непростой судьбой…
Когда мне было 3, дедушке было 64. Я неплохо считал в уме, но дедушка хотел, чтобы я считал лучше всех. Он показал мне калькулятор – и мы начали соревноваться: я должен был считать быстрее, чем дедушка нажимал на клавиши. Я победил, и до сих пор считаю реактивно
Когда мне было 6, дедушке было 67. Он показал мне бесконечные стеллажи с книгами. С хорошими книгами, которые он покупал десятки лет, даже когда не хватало на еду. Я прочел все – и до сих пор помню их запах.
Когда мне было 13, дедушке было 74. Он рассказал мне о войне и показал, как можно оставаться человеком там, где нет человечности.
Когда мне был 21, дедушке было 82. Он показал мне, как можно молиться. И я совершенно точно знаю – когда дедушка закрывает глаза, Б-г его слышит.
Сегодня мне 29, а ему 90. У него всегда есть простые ответы и несколько сложных вопросов. Он никогда не учит, он лишь показывает, как можно жить. Через сонм поколений, через ворох точек на карте, через руины рухнувших империй – он пронес для меня что-то бесконечно важное и бесконечно неуловимое. Что-то, что он получил от своего деда, а я надеюсь передать своим внукам.
Роман Гольд
