Одесса, коммунальная квартира.

– Сарочка!  Я тебя прошу, посиди минутку молча, – обращается муж к жене в автомобиле. – А то, никак не понять, завелся двигатель или нет.

Подруга-подруге:
– А мой-то, мой-то Изя, насмотрелся порнушки, и теперь требует-таки извращений!
– Та ты шо!?  И шо ж он хочет?
– Шо, шо – КофЭ в постель!  Массаж!

Одесса, коммунальная квартира.  Мама сыну:  – Боря, перестань тыкать карандашом в замочную скважину!  Ты-таки выколешь тёте Симе глазик…

Наум Лейбович, кем Вы сейчас работаете?
– Испытателем.
– И, что же Вы, интересно, испытываете?
– Нужду!

Абраша, я Вам таки скажу: 
Когда у Вас появляются деньги – у Вас появляются женщины!
Появляются женщины – пропадают деньги!
Пропадают деньги – пропадают женщины!
Пропадают женщины – появляются деньги…
Абраша, если ви сможете из этого замкнутого круга убрать женщин – вы таки будете сказочно богаты!

Рабинович почему ты не едешь в Израиль?
-А смысл?  Тут я бедный еврей там буду бедным русским, что ещё хуже…

– Сарочка, ну зачем ты смотришь все эти кулинарные передачи! – у тебя ведь даже яичницу не получается нормально пожарить…
– Абраша, ну я тебя умоляю….ты же порнуху смотришь?!

— Рабинович, а почему вы с Софочкой расстались-то?  — Да понимаете, она два месяца ныла на тему "ты меня не любишь". 
— И таки что? — Таки убедила…

Еврейское проклятие:  "Чтоб ты стал таким богатым, чтобы второй муж твоей вдовы мог всю жизнь прожить, не работая".

– Простите, здесь живёт Соломон Шварц?
– Нет, Соломон Шварц здесь не живёт.
– Но соседи сказали, что он живёт здесь…
– А они знают?  Спросите меня, старого Соломона Шварца, и я вам скажу, что он здесь не живёт, он здесь мучается!

– Хаим, если бы у тебя был миллион долларов, что бы ты делал?
– Ничего.
– Как ничего?
– А зачем?

– Моня, какой все-таки грех, что у нашей Софочки ребенок родился до свадьбы…- Так что здесь такого? Откуда он мог знать, когда свадьба?

В одесском автобусе едет женщина и разговаривает по мобиле:  — … И ты представляешь, Софочка, захожу я в нашу спальню, а он с
соседкой там кувыркается на нашей кровати, ну я на цыпочках прокралась на кухню взяла… Ой, Софочка, моя остановка, я в шесть с работы поеду и дорасскажу.
Шесть вечера. Та же женщина садится в автобус, а в автобусе все те же лица сидят, тут заскакивает мужик запыхавшийся, еле переводит дух:  — Я не опоздал?  Смотрит на женщину и говорит:
— Ну шо уставилась? Звони Софочке.

Обычная одесская коммунальная квартира.  Женщина моется в общей ванной, а сосед встал на табуретку в коридоре и заглядывает через стеклянный верх двери.  Она это тут-же заметила:
– Ну и шо вы Моня на меня так уставились? Ви шо голой бабы никогда не видели?
– Ой Роза, я вас умоляю!  Я только наблюдаю, чьим вы мылом моетесь!

– Мама, мине уже тридцать лет… Я иду гулять!  Приду поздно, пьяным и с незнакомой девкой!!!
– Ой, Сёмочка, не шути так с мамой… застегни сандалик!

Две соседки в одесском дворике:
– Софа, как жизнь?
– И не спрашивай!  Что-то последнее время сердце стало пошаливать,
давление поднялось, ноги устают . . .
– Что ты говоришь?  А я сама видела, как от тебя разные мужики выходят.
– Ой, не говори!  Один только орган здоровый, и то все завидуют!

Рабинович на дне рождения у своего приятеля Шлемензона:
– Шоб тебе, Додик, такого пожелать, чтобы потом не завидовать?

Рабинович сидит на скамейке и читает книжку.  Рядом с ним садится еще один старикан и спрашивает:
– Что это вы читаете?
– Историю.
– Какая же это история?  Это же книга о сексе!
– Вот для меня секс уже и есть история.

После тяжелой операции госпожа Рабинович лежала в коме.  Как врачи ни старались – ничего не помогало.  Когда Рабинович пришел к ней в больницу, доктор сказал:
– Ее состояние вызывает у нас большую тревогу.  Боюсь, что нам не удастся вывести ее из этого состояния.
Рабинович посмотрел на жену и дрожащим голосом промолвил:
– Но доктор, как же так?!  Она же еще такая молодая, ей всего 56 лет!
– Тридцать девять, – слабым шепотом произнесла г-жа Рабинович.

На одной лестничной площадке жили два соседа-однофамильца, оба Цукерман.  В одну неделю один из них скончался, а другой уехал в
Израиль.  Телеграмму уехавшего в Израиль по ошибке принесли вдове другого Цукермана.  Она читает ее и падает в обморок.
Там написано:  "Прибыл на место.  Пекло страшное".