Лея Кизнер:

Один из создателей "катюши", а также советских ракет с атомной боеголовкой – женщина.

Лея Борисовна Кизнер – живая легенда советского ракетостроения

Маленькая, хрупкая, но – по ее же словам – "вся из себя такая независимая". По просьбе bbcrussian.com главный редактор общеканадской газеты на русском языке "Янг Стрит Ревью" (The Yonge Street Review) Геннадий Дерткин взял интервью у живущей ныне в Торонто Леи Кизнер, доктора технических наук, чья 600-страничная книга "Ракета к старту готова" выходит в свет.

– Лея Борисовна, как это вам, крупному специалисту по ракетостроению, имевшему наверняка пресловутый 1-й допуск секретности, удалось беспрепятственно выехать на Запад?

Л.К.: Ну, во-первых, многое, что раньше было засекречено, в годы перестройки и последующий период стало достоянием широкой научной общественности. А во-вторых, строгие "допуски", они еще задолго до отъезда в Канаду у меня были сняты автоматически. Это сейчас в России опять вводятся ограничения на некоторые научные сведения, тогда было несколько иначе. К тому времени я уже давно не работала, но воспоминания о своем "ракетном" пути в науку, ставшим смыслом всей моей жизни, начала готовить к изданию.

– Так что препятствий к отъезду не было?

Л.К.: Представьте себе, были, и серьезные. Только не со стороны российских "компетентных органов", а канадского посольства в Москве.

– А что, их смущала ваша секретность?

Многие наши мужчины предпочитали уходить в укрытие, а я, представьте, ничего не боялась

Л.К.: Да нет, об этом и речи не было. К тому времени, в 1998-м, мне исполнилось уже 82. Годом раньше мой старший сын с семьей перебрался в Торонто, следом уехал и младший, который практически тут же оформил все необходимые документы по семейному спонсорству, и я собралась в дорогу. Только напрасно торопилась: консульские чиновники затребовали новую, "обновленную" справку о здоровье, через полгода – еще одну, потом – еще… Сын мотался в Канаду и обратно, но потом всё, в конце концов, утряслось.

– Ну, и как вам Канада?

Л.К.: Мне нравится – красиво, спокойно, благополучно, дети устроены, мне комфортно. Появилась возможность вплотную заняться своими мемуарами. Меня не забывают: пишут, звонят друзья, работавшие раньше со мной в НИИ ракетной техники, а также родственники известных ученых-ракетчиков Валентина Петровича Глушко и Ивана Терентьевича Клейменова.

– А с самим Королевым вам не доводилось встречаться?

Книга о трудном счастье Леи Кизнер

Л.К.: Как же! Не только встречаться, но и работать под началом Сергея Павловича. Жаль, что в свое время нам, тогда еще молодым специалистам, не удалось уберечь его от доносов "коллег" и ГУЛАГа. Но и в послевоенные годы, когда Королев стал во главе советского ракетостроения, работать с ним, поверьте, было настоящим счастьем.

– Как это случилось, что вы стали ученым, да еще в такой "мужской" науке, как ракетостроение?

Л.К.: В нашей большой семье, жившей в еврейском местечке Гайсин, что на Украине, любой труд всегда был в почете, только вот инженеров не было. И вряд ли мои родители представляли меня будущим ракетчиком, да и слова такого они тогда не знали. Но, окончив институт, я увлеклась этой перспективной наукой, хотя понимала, что мне, женщине, придется нелегко.

– Ваши опасения оправдались?

Л.К.: В полной мере. Но я, мне кажется, достойно справлялась с вызовом, который уготовила мне судьба, жизнь заставляла. Трагическая участь, постигшая моих родных в годы фашистской оккупации, трудности в нелегкой карьере ученого-ракетчика закалили мою волю. Даже в условиях царивших в послевоенные годы в бывшем Союзе антисемитских тенденций, нередко закрывавших дорогу в науку талантливым ученым, я, к удивлению моих коллег, умудрялась выходить победителем.

– А чему они, собственно, удивлялись?

Л.К.: Ну, понимаете, маленькая, худенькая, но вся из себя такая независимая, да и в случае чего – палец в рот не клади… Я не знаю, какая жизненная сила двигала мной, ведь приходилось работать ночами, спорить, доказывать, а иногда в мороз и бездорожье идти десятки километров пешком к испытательному полигону, рисковать при пуске ракет, которые, случалось, взрывались. Многие наши мужчины предпочитали уходить в укрытие, а я, представьте, ничего не боялась.

– Как вы отнеслись к недавним сенсационным сообщениям российской прессы, что советские космонавты еще в 1937 году высадились на Луне?

Если бы отечественное ракетостроение всегда возглавляли такие люди, как Сергей Павлович Королев, мы были бы первыми и на Луне

Л.К.: Это обыкновенная газетная утка, голубчик, уверяю вас. У нас есть много выдающихся достижений в космонавтике, и не надо ничего придумывать. Да, мы могли быть первыми на Луне и опередить американцев, но ракета, предназначенная для такого дальнего полета, была сконструирована с грубыми ошибками, она требовала существенной доработки. И в нашей среде, к сожалению, встречаются бюрократы от науки…

Знаю одно: если бы отечественное ракетостроение всегда возглавляли такие люди, как Сергей Павлович Королев, мы были бы первыми и на Луне.

– Лея Борисовна, теперь, когда подведен итог вашей многолетней работы, какими достижениями вы особенно гордитесь? Счастливы ли вы?

Л.К.: Я участвовала в разработке многих ракет, которые были поставлены на вооружение в годы Великой Отечественной войны, но главным считаю тот факт, что в своей кандидатской диссертации впервые математически описала процессы горения пороха в реактивном двигателе, что помогло еще до написания этой работы в создании конструкции и для "катюши", и для других двигателей ракет.

Горжусь и своей докторской диссертацией, которую, как говорили военные, члены ВАК, защитила "с боем". Она подтверждает мое авторство в появлении ракеты РТ-2 с атомной боеголовкой. Это был результат моих исследований, начавшихся еще в 1940 году.

Счастлива ли я? Да, я счастлива, что жизнь удалась, хотя счастье это оказалось трудным. Счастлива, что дети устроены, что я с ними. Передайте, пожалуйста, читателям и слушателям Русской службы Би-би-си мои наилучшие пожелания и поздравления с Днем космонавтики. Это наш общий праздник, не правда ли?..