Геся Гельфман: дорога на эшафот

Реувен Бесицкий Геся Гельфман: дорога на эшафот В истории Российской империи XVIII- IX веков нет более трагичной даты, чем убийство Императора Александра II террористами организации Народная воля 1 марта 1881г. Находясь теперь на некотором расстоянии от этого трагического события, можно с большой долей уверенности предположить, что это была, наиболее реальная возможность для России пойти по пути мирной эволюции в направлении демократического буржуазного общества. Убийство Александра II было совершено в день подписания им т.н. «конституции” Министра внутренних дел графа Лорис-Меликова – первого робкого шага к конституционному ограничению самодержавия. Этот злодейский акт толкнул страну на тот крестный путь, который завершился “съездом победителей”. Для евреев России эта дата трагична в особенности. В тот день были фактически похоронены их надежды на уравнение в правах с остальным населением Империи. Но, как известно, история не терпит сослагательного наклонения. Народовольцы считали, что призывы крестьян к восстанию оказались бесплодными и поэтому единственным способом борьбы с самодержавием – политический террор, когда выстрелом или бомбой можно вызвать всенародный революционный взрыв. «Когда человеку, хотящему говорить, зажимают рот, то этим самым развязывают руки» — так объяснил переход от пропаганды к террору член И.К. « Народной воли» Александр Михайлов. В конце марта 1881 года состоялся судебный процесс по делу участников покушения на Александра II. Обвиняемые Николай Рысаков, Андрей Желябов, Николай Кибальчич, Тимофей Михайлов и Софья Перовская были приговорены к смертной казни через повешенье. Как отмечали современники, это были люди необыкновенной силы воли и мужества – они шли на смерть за благородную идею: борьба за права народа и человека. Если бы энергия и целеустремлённость этих людей были направлены по другому пути, то они могли бы стать неординарными гражданами России. Третьего апреля 1881г. преступников казнили в С-Петербурге на Семёновском плацу, где был установлен эшафот и палач сделал своё «дело»: все пятеро были повешены. В Европе и Америке борьба отчаянных народовольцев, за свободу и счастье своего народа, вызывала сочувствие. Американский писатель Марк Твен заявлял: ” Я думаю, только жестокий русский деспотизм мог породить таких людей! По доброй воле пойти на жизнь, полную мучений, и, в конце концов, на смерть только ради блага других – такого мученичества, я думаю, не знала ни одна страна, кроме России. Какое величие духа!» Но какая трагедия судьбы! – последним своим актом, который, как они были уверены, должен был проложить новый путь для России, оказался гибельным не только для Александра II и себя самих, но и закрыл стране тот самый путь, о котором они мечтали. Но среди пяти фамилий известных, наверное, каждому культурному человеку, и приговорённых к смертной казни, был ещё один человек, который никак не вписывался в образ неистовых революционеров – террористов, преследовавших Александра II. (шесть раз они готовили ему смертельный «подарок» и на седьмой раз им это удалось) Шестым человеком на скамье подсудимых оказалась милая еврейская девушка Геся Гельфман, наверное, самая неподходящая под определение “террорист”- белая ворона среди пламенных революционеров. Предательство одного из бомбистов – Николая Рысакова привело к провалу конспиративной квартиры, содержавшейся Н. Саблиным и Г. Гельфман. При аресте Саблин застрелился, а Геся оказалась на скамье подсудимых. Это предательство не спасло Рысакова от казни. Перед казнью Михайлов, Желябов, Перовская и Кибальчич не простили предательства и отказались проститься с Рысаковым Кто-же она, эта девушка, и какие силы привели её к народовольцам, а затем, выражаясь фигурально, – на эшафот? Геся Гельфман родилась в 1855г. в городе Мозырь Минской губ., который входил в черту оседлости, где разрешалось жить евреям. Семья была не из бедных с традиционно-религиозным укладом жизни. Эта религиозная обрядность была девочке не по душе. Она рано лишилась материнской любви, и на её долю выпало хлебнуть полной чашей, как в сказке, «любовь» мачехи. Можно предположить, что этот эпизод оставил отпечаток на всю её дальнейшую жизнь. На образование девочек в таких семьях не обращали особого внимания и поэтому ребенка кое – как научили читать и писать, её готовили к роли жены и матери согласно еврейской традиции. В такой семье воля отца должна была исполняться безоговорочно. Отец хотел выдать Гесю замуж за незнакомого ей человека – сына лесоторговца, знатока Талмуда. Такой хахам стал бы завидным женихом для многих девушек. Но внутренний голос Геси протестовал против воли отца. Накануне свадьбы невеста сбежала. Родители, потрясенные тем, что дочь ушла к гоям, прокляли ее и стали считать умершей. Таким образом, характер непримиримости к несправедливости и деспотизму она проявила ещё в юности. И эта позиция, в дальнейшем, стала смыслом её жизни. В этой девушке проявилась древнейшая черта евреев известная из Библии как жестоковыйность – упрямство, непокорность, непримиримость к насилию и социальной несправедливости. Без друзей, без знакомых и без средств, шестнадцатилетняя Геся явилась в Киев в 1871 г. Самым громадным желанием новоявленной киевлянки – пополнить свое крайне скудное образование. Но нужда заставляла ее работать, и она нанялась за гроши к какой-то портнихе. Это не помешало ей поступить на акушерские курсы, при Киевском университете. Всё это время ей приходилось добывать «хлеб насущный» тяжким трудом, работая швеёй на дому или у портних. Не удивительно, что ей нередко приходилось экономить на своём желудке, но она стойко выносила такие «мелочи» Народоволец Владимир Иохельсон, знавший Гесю по совместной партийной работе, писал, что она привлекала к себе людей своей искренностью и бескорыстием. «Это была некрасивая смуглянка, с неправильными и даже несколько грубоватыми чертами лица. Роскошь черных густых волос придавала оригинальность ее оживленной и подвижной физиономии. В черных, как смоль глазах, светился восприимчивый ум и доброта». Её готовность и желание помочь человеку в трудной ситуации поражали людей, знавших её. «Горя и нужды кругом было много; нередко случалось, что Геся лезла из кожи вон, чтобы выручить из беды какую-нибудь знакомую ей швею, и при этом забывала, что она сама не обедала даже накануне» Но эта редкая кротость и доброта никогда не допускала покровительственного, или неуважительного отношения к себе. Своей прирождённой практичностью, умением распорядиться минимальными средствами, которыми обладала она, и её друзья она значительно превосходила часть своих образованных знакомых. И поэтому она скоро приобрела в их глазах решительный авторитет. Чуть только затевалось какое-нибудь коллективное предприятие — пирушка ли, общий стол или организация братской помощи, — Гельфман, как бы по прирожденному праву, являлась хозяйкой и распорядительницей. Её мировоззрение расширялось благодаря общению со студентами университета и курсистками, она как губка впитывала в себя знания более образованных людей, много читала, и запрещённую литературу в том числе. Это было время, когда самопознание играло заметную роль в человеческой личности. А где студенты и курсистки там и таинственные пропагандисты с запрещенной литературой – полный романтический набор для восторженной молоденькой швеи, в ушах у которой звучат пламенные речи таких же юных революционеров. Она прониклась, будучи неравнодушной к страданиям людей, идеями борьбы, как сказали бы сейчас, «за светлое будущее для всего человечества». Так начался путь в революцию этой простой еврейской девушки, судьба которой могла сложиться совсем иначе. Известный участник революционного движения Л.Г.Дейч вспоминал: “Она жила тогда в Киеве, занималась шитьем, и оказывала нам, пропагандистам, разные мелкие услуги. Простая, малоинтеллигентная девушка, она, конечно, больше по чувству, чем вследствие теоретического понимания, тяготела к социализму”. Ёе первые шаги в революцию, – за лучшую долю униженных и угнетенных, были «высоко» оценены властью: 9 сентября 1875 года ее арестовали за участие в «тайном сообществе, задавшемся целью ниспровержения существующего порядка» Вся её вина заключалась в том, что она дала свой адрес для революционной переписки. Когда ее “преступление” было открыто, ей пришлось поплатиться за него двумя годами предварительного заключения и плюс – два года заключения в тюрьме. Там, она ближе познакомилась со своими товарками по тому же делу, более опытными, чем она, пополнившие её революционнее образование. И только 14 марта 1879 г. окончился срок пребывания в тюрьме, а затем – ссылка под надзором полиции в Старую Руссу. В один из дней, воспользовавшись беспечностью своих стражей, она бежала и вскоре прибыла в Петербург. После двух лет пребывания в тюрьме, и вынужденного безделья, Геся окунулась в революцию. Она познакомилась с некоторыми деятелями вновь созданной организации «Народная воля» и здесь судьба свела её с человеком, который стал самым дорогим – он стал её мужем, другом, советником и наставником. Это был известный народоволец, принимавший участие в двух покушениях на Императора Николай Колодкевич. Он рекомендовал принять Гесю в организацию. Их любовь стала животворным источником для Геси: пламенный революционер, он стал для неё путеводной звездой. По иерархической структуре «Народной воли» она была агентом второй степени. Выполняла второстепенную работу: курьер, хозяйка конспиративных квартир, делала покупки, готовила еду. Она не гнушалась никакой работой, воспринимая это как служение делу революции, и была счастлива, что нужна товарищам. Чтобы дать понятие о нравственной силе и безграничной преданности этой простой еврейской девушки достаточно припомнить последние ее дни до ареста. В феврале был арестован ее муж, один из активнейших членов «Народной воли» Над его головой висел смертный приговор. Известие об аресте мужа потрясло Гесю, но она продолжала выполнять поручения организации, скрывая от всех свое страшное горе. Будучи уже беременной, она взяла на себя чрезвычайно опасную роль – хозяйки конспиративной квартиры, куда Софья Перовская и Николай Кибальчич доставили четыре бомбы. Затем, бомбометатели – Рысаков и Гриневицкий забрали две бомбы для свершения злодеяния – убийства Царя, а две бомбы остались, как будто бы специально, – для убийства Саблина и Гельфман. 2 марта 1881 года, жандармы нагрянули на квартиру, которую арендовали Саблин и Гельфман. Во время обыска были найдены 2 бомбы и много нелегальной литературы. При аресте Саблин застрелился, а Гесю арестовали. На допросе она призналась, что состоит членом «Народной воли», но отрицала своё участие в организации покушения на царя, несмотря на имевшиеся улики – две бомбы на конспиративной квартире. Находясь на скамье подсудимых, Геся думала о своем ужасном положении. У неё теплилась надежда, что её не казнят: она не убивала, бомбы не изготавливала и прокламаций не сочиняла. Но, чувствуя у себя под сердцем биение жизни другого человека, она думала: а если её казнят, значит, казнят и ребенка… За что? Если сейчас, во время суда, заявить о своей беременности, не подумают ли товарищи, что под этим предлогом она просит пощады? Не подумают ли они, что она заботится только о собственной жизни? Хорошо бы посоветоваться с Соней (Перовской). Та ее поймет… Соня сидит далеко, рядом с Андреем Желябовым. Для них это последнее свидание запоздалой любви. С мужем Николаем тоже посоветоваться нельзя — он арестован. Может быть, попросить свидания с Николаем? Он то-уж посоветует, как ей поступить, вместе они решат судьбу будущего ребенка. После объявления 29 марта 1881 года решения суда, по которому к казни приговаривались все подсудимые, был установлен однодневный срок для подачи кассационных жалоб. Этим не воспользовался никто из подсудимых. И только Геся находясь в тяжком душевном состоянии, чувствуя свою ответственность за судьбу ещё не рождённого ребёнка, попросила своего защитника составить два прошения. В первом она просила: «Будучи приговоренной к смертной казни, я в последние часы жизни имею честь просить покорнейше разрешить мне свидание с дворянином Николаем Николаевичем Колодкевичем, который мне в эти последние часы жизни особенно дорог» К последней просьбе подсудимой власть проявила «гуманность» и – отказала. 30 марта Геси Гельфман поручила своему защитнику А. А. Герке подать второе прошение, в котором она заявила о своей беременности. И уже 1 апреля Особое присутствие Сената постановило в отношении Геси Гельфман: “Отсрочить исполнение приговора до истечения 40 дней после родов” и перевели Гесю в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Но, как писал ее адвокат: “Немедленная после объявления приговора смертная казнь и смертная казнь, ожидаемая беременною женщиной в одиночном заключении, в продолжение нескольких месяцев,— наказания далеко не совсем равные”. И это действительно ужасно: четыре месяца ожидать смертную казнь. Этот приговор вызвал большой резонанс у мировой общественности: в Марселе перед русским консульством состоялась демонстрация с участием от одной до двух с половиной тысяч человек. В Париже с протестами собрались 4 тысячи. Митинги вспыхивали в Лондоне, Брюсселе, Париже. В защиту Геси написал открытое письмо Виктор Гюго. В результате смертная казнь была заменена бессрочной каторгой. Геся ожидала разрешения от бремени все в том же Трубецком бастионе. В июне ее адвокат получил разрешение на свидание с Гесей и нашел её очень истощённой и подавленной: «она, видимо, падает силами, стала малокровна, губы совсем бескровные, дыхание порывисто-краткое, мыслит и говорит, как сильно усталая или поправляющаяся от болезни» Для оказания медицинской помощи при родах ей оказали необъяснимую честь. Принимать их пришел придворный врач- гинеколог (лейб-акушер) Баландин со своей акушеркой, как будто бы речь шла не о преступнице, а о знатной придворной даме. Это был единственный случай, когда принимать роды в тюрьму приглашался посторонний врач-специалист, да ещё такого уровня. Трудно себе представить более неправдоподобную картину: «правой рукой», проявляя гуманизм, под нажимом мировой общественности, власти присылают к преступнице придворного врача. «Левой рукой» – врач принимает роды, но не разрешает закрыть открытую рану на теле женщины, тем самым обрекая её на медленную и мучительную смерть. По приезду врача, местный персонал был удален. Роды были трудные, тем не менее, Геся родила здоровую девочку. При передаче роженицы тюремному врачу тот обратил внимание Баландина на страшные разрывы промежности, и предложил наложить швы. Но лейб-акушер запретил это делать – и так заживет. Невозможно представить, что это была обычная врачебная ошибка, а не запланированное убийство. Страшные боль и страдания от незаживающей раны измучили Гесю, но она продолжала кормить ребёнка. Тем временем ей становилось все хуже и хуже. 25 января 1882 года четырехмесячную девочку забрали и увезли в воспитательный дом, куда записали под номером А-824, как дочь неизвестных родителей. Родителям, Н.Колодкевича, которые просили отдать им ребенка, было отказано. Через несколько дней, в страшных муках, Геся Гельфман, последняя подсудимая по делу первомартовцев, умерла от гнойного воспаления брюшины. Таким образом, было выполнено обещание Александра III данное ярому охранителю монархии К.П. Победоносцеву, боявшемуся, что царь помилует преступников. Царь его успокоил: «…все шестеро будут повешены, за это я ручаюсь. А.» Со смертью Геси – обещание было выполнено. Дочка Геси, из-за которой была отсрочена казнь, умерла через год в воспитательном доме. Муж Геси – Николай Колодкевич был приговорен к смертной казни в 1882 г., которая была заменена бессрочной каторгой. Он был помещен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. В этой “фабрике смерти” он умер 23 июля 1884 года от цинги. Газета «Секрет» №1122, 1-7 ноября 2015г.