Ракушки, узлы канатов, тросы, морские обитатели, водоросли, жемчуга, иногда початки маиса, коробочки семян мака, плоды граната, артишоки — все эти причудливые формы, искусно и обильно воспроизведенные в декоративной лепнине, украшали фасады дворцов, согласно господствовавшему в Португалии на рубеже XV–XVI веков стилю мануэлино.
Во времена правления короля Мануэля I в стране процветало мореплавание, дарившее возможность путешествовать, повидать мир.
В далекую от всех этих событий Москву мануэлино перенес Арсений Абрамович Морозов (1873–1908/1909), отпрыск славной купеческой династии, пайщик Товарищества Тверской мануфактуры.
К семейному текстильному бизнесу, от которого получал дивиденды, он особого интереса не проявлял, зато страстно любил путешествовать.
Представитель «золотой молодежи» в семье считался непутевым в отличие от своих деловых братьев Михаила и Ивана и дядюшки Саввы Морозова. За Арсением с юных лет водились экстравагантные шалости: то примется в Москве-реке глушить рыбу динамитом, то организует загонную охоту в Нескучном саду.
В 1889 году Арсений совершил большое путешествие по Европе, а в 1893 году был отправлен матушкой, Варварой Алексеевной Морозовой, урожденной Хлудовой, к тому времени уже принявшей на себя дела управления Тверской мануфактурой, на стажировку в Англию. Через год Морозов оказывается в Антверпене, где проходит Всемирная выставка.
Здесь судьба сводит купца с автором проекта Русского павильона Виктором Александровичем Мазыриным, которому также была не чужда определенная эксцентричность. Увлеченный спиритизмом, во время путешествия в астрал и вызывания духов тот узнал, что в прошлой жизни строил пирамиды в Египте. Но в реальности амбициозный молодой архитектор специализировался в основном на сооружении павильонов для разного рода выставок. Славы и радости это занятие не доставляло.
Ясно, что Мазырин, дворянин из Симбирской губернии, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества, мечтал получать более заманчивые заказы и нуждался в протекции в кругах обеспеченного купечества. Купечество же, соответствуя широким возможностям, только и искало способ эпатировать окружение и пустить пыль в глаза неожиданным образом своих жилищ. Архитекторы с фантазией пользовались спросом.
Морозов и Мазырин нашли общий язык, а случай не заставил себя ждать. Мать подарила Арсению землевладение в Москве, причем в шаговой доступности от Кремля. Мечтала, что сын женится и остепенится.
Здесь, на Воздвиженке, наездник и пантомим Карл Магнус Гинне держал конный цирк, пользовавшийся большим успехом у москвичей. Но деревянное здание сгорело без остатка, а средств на восстановление у импресарио не нашлось. Тогда он и продал землю Варваре Морозовой.
Проект особняка (Воздвиженка, 16, стр. 1) на территории, освободившейся от цирка, Арсений Абрамович поручил новому другу, Виктору Мазырину. Архитектор сразу принялся искать источник вдохновения.
Искал вместе с заказчиком, причем в экзотических странах. Нашли в Португалии, в самой западной точке Европы — старом мавританском городке Синтра, воспетом Байроном.
Путешественников пленил вид фантастического замка на высокой скале, окруженного густым лесом. Воображение русских гостей не могло не поразить нагромождение причудливых форм с арками, подъемным мостом и доминантой-башней с часами.
Дворец Пена с 1840 по 1885 год строил супруг Марии II, королевы Португалии, принц Фердинанд Саксен-Кобург-Готский. Автором комплекса летней королевской резиденции стал немец, барон Вильгельм Людвиг фон Эшвеге, кстати, вовсе не архитектор, но геолог, географ и минеролог.
Итак, образец найден. И вот в 1897 году Лида Мазырина, семилетняя дочка архитектора, уже закладывает первый камень в основание будущего особняка на Воздвиженке.
Процесс строительства был увековечен Львом Толстым в романе «Воскресение»: «На одной из улиц извозчик, человек средних лет, с умным и добродушным лицом, обратился к Нехлюдову и указал на огромный строящийся дом.
— Вон, какой домина занесли, — сказал он, как будто он отчасти был виновником этой постройки и гордился этим. Действительно, дом строился огромный и в каком-то сложном, необыкновенном стиле. Прочные леса из больших сосновых бревен, схваченных железными скрепами, окружали воздвигаемую постройку и отделяли ее от улицы тесовой оградой».
Мазырин нашел, чем поразить москвичей: две крепостные башни с витыми колоннами образовали портал главного входа в дом. Дополнили причудливую картину ажурные карнизы, лепнина в виде морских раковин, экзотический сад на крыше.
В декабре минувшего года город признал предметом охраны именно эту объемную композицию с башнями, а с ней эркеры, граненые ризалиты, открытые площадки-террасы, а также крышу здания, световой фонарь, каминные трубы с дымниками-бельведерами, металлические и гранитные лестницы. В доме Арсений Морозов постоянно устраивал вечеринки. Гостей встречало чучело медведя с серебряным подносом, полным черной икры.
Публика не приняла новую постройку, назвав ее образцом безвкусия. Восторгов Арсения Абрамовича не разделяла и семья Морозовых. Матушка Варвара Алексеевна вынесла вердикт, припечатав сына, как видно, на века: «Раньше я одна знала, что ты дурак, а теперь об этом узнает вся Москва».
Женой Арсения Морозова стала Вера Сергеевна Федотова, дочь действительного статского советника, племянница драматурга Александра Филипповича Федотова и актрисы Гликерии Федотовой. У супругов Морозовых в 1904 году родилась дочь Ирина, впоследствии вышедшая замуж за английского дипломата Корнелиуса Гилла.
Брак Арсения и Веры был недолгим. Нелепый случай произошел в Твери. Прожигатель жизни Арсений Абрамович Морозов за столом поспорил с приятелями, прострелил себе ногу и уверил всех, что благодаря силе духа боли не почувствует. Через три дня в больнице заражение крови и гангрена привели к смерти.
Когда вскрыли завещание покойного, выяснилось, что наследницей дома на Воздвиженке, а также четырех миллионов рублей стала возлюбленная Морозова, Нина Александровна Коншина, урожденная Окромчаделова, потомственная почетная гражданка.
Завещание пыталась оспорить законная супруга, но ничего из этого не вышло. Коншина вступила в наследство и вскоре продала особняк нефтепромышленнику Леону Манташеву.
Впоследствии Вера Сергеевна выйдет замуж за известного певца Франца Наваля, предастся литературным трудам и опишет все произошедшее в романе «В лабиринте Гименея». Книгу опубликуют в 1936 году в Харбине.
Особняк же Морозова в стиле мануэлино после революции населят анархисты и устроят здесь штаб-квартиру своей партии.
Анархистов сменит Первый рабочий театр Пролеткульта. Спектакли в нем будут ставить Всеволод Мейерхольд и Сергей Эйзенштейн.
На чердаке, в переоборудованной под жилье бывшей ванной, несколько месяцев проживет Сергей Есенин.
В 1928 году дом отдадут Наркомату иностранных дел, под резиденцию посла Японии. Во время Второй мировой войны здесь разместят редакцию газеты «Британский союзник». Посольство Индийской Республики расположится в постройке Виктора Мазырина с 1952 по 1954 год. Через пять лет и на последующие полвека особняк станет Домом дружбы с народами зарубежных стран.
В 2003 году функция сменилась. Теперь в памятнике архитектуры федерального значения Дом приемов Правительства РФ.
Фото: Евгений Чесноков, pastvu.com
