В музее «Лохамей хаГеттаот» сегодня было много групп школьников — старшеклассников. Их водили из зала в зал, рассказывали, показывали. Людей, пришедших самостоятельно, было немного.
Зато, в самостоятельно посещении есть своя прелесть. Мы, например побыв совсем чуть-чуть в центральном музее, отправились в детский музей «Яд леЕлед». Думали, побудем там и вернемся… А застряли на несколько часов.
С тех пор, как появился этот музей я считаю, что у израильских деток с возраста младшей школы есть место, где они могут начинать изучать тему Катастрофы. Это будет грустно, конечно, но это не будет страшно. Там все построено, чтобы пощадить детскую психику, но дети получат азы, а потом когда подрастут, может быть, вернутся туда.
Я была в этом музее неоднократно, написала несколько статей…И сегодня, так получилось, что мы просто ходили от экрана к экрану и слушали истории бывших деток Катастрофы. Тем, которым повезло выжить…
Записаны они были лет двадцать-двадцать пять назад, ибо на экране еще не старые люди. Они рассказывают свои истории, так просто, без патетики, вспоминают…Иногда видишь, как украдкой вытирают слезы…
Детки из Польши и Франции, из гетто Вильно и гетто Ковно, из Голландии…Но большинство — из Польши.
Я не ставила целью сейчас раскладывать их по полочкам…Но и пройти мимо не могу. А как пройти мимо…
То, что запомнила, поделюсь…Отдельными фразами из этих рассказов. Я перевожу с иврита на русский по памяти, так что это будет близко к тексту…
**
— Папа сказал мне прыгнуть вниз, ничего не бояться и идти. Идти нужно час и ориентироваться по телеграфным столбам. Мне было десять лет. Я боялась и не хотела оставаться без папы…Но он настаивал. Он сказал, что столбы приведут меня прямо к дому женщины, которая приютит меня. Я закрыла глаза и прыгнула в темноту. Я долго пыталась понять, куда идти, и пошла, как папа мне обьяснил. Да, я пришла к этому дому. Постучала. Но женщина которая открыла мне дверь, накричала на меня и прогнала. Так я осталась одна, и пошла, куда глаза глядят…
***
— Когда нас переселили в гетто Вильно, нам пришлось оставить дома нашего песика Нико, я очень скучала по нему, но мама не разрешила его брать. В гетто по утрам выдавали еду, и мама сказала, что это теперь моя обязанность, встать рано утром и занять очередь, иначе нам может не хватить… И вот однажды я стою в очереди за едой, и вдруг чувствую, что кто-то прыгает около меня. И вижу, это Нико!! Худой, грязный… Как он нашел меня в гетто, как добрался туда?? Как я была счастлива в тот день. Я привела его в нашу комнату, где нас поселили. И мама ничего не сказала. Он остался у нас. Но через некоторое время был приказ, у евреев в гетто не могут быть домашние животные, ни кошки, ни собаки, ни птицы…
Приказ выполняли члены юденратта…А я прятала Нико сколько могла. Но однажды нас нашли, я пряталась с ним на чердаке. Я так крепко прижала Нико, и он словно чувствовал опасность, даже не гавкнул. Но этот человек велел мне отдать Нико. Я не согласилась. Тогда он сел около меня и сказал: Я тебе обещаю, что я найду для него дом, и ему будет хорошо.
Ты мне клянешься? – спросила я в отчаянье.
И он поклялся. Тогда я отдала ему моего Нико. А смог ли этот человек выполнить то, что обещал, я никогда не узнаю…
А однажды я встретила двух знакомых девочек, они тащили стол по улице гетто и рассказали, что открывается школа. Я так обрадовалась и попросила маму разрешить мне туда ходить. Но тогда я не смогу рано занимать очередь за едой. И мама не разрешила. А я решила, что все равно буду ходить. И не буду есть. Я не ела три дня. На четвертый день я потеряла сознание. Когда меня привели в чувство, то поняли что это от голода. Но на следующий день я все равно пошла в школу. И вдруг… увидела бутерброд на моей парте. С того дня кто-то каждый день мне клал бутерброд. Я не знаю, кто был этот добрый человек…
**
Мама отвела меня к крестьянке и сказала, что я все могу делать, она только просит меня взять помощницей по хозяйству. Я говорила свободно на польском языке. И она меня приняла… В тот же день соседский мальчик спросил, как меня зовут. Меня звали Ита. Я подумала и сказала: Ирка. Ирка – это польское имя. Но наутро муж хозяйки прогнал меня. Он кричал на меня и велел скорее уйти из их дома. Почему, — спрашивала я его, — ведь мне некуда было идти.
Оказалось, что во сне я разговаривала на идиш. И хозяева поняли, что я еврейка.
Я ушла. И просилась на работу в каждый дом. В один дом меня взяли пастушкой. С тех пор я не спала по ночам, потому что боялась вновь заговорить во сне на идиш. Я дремала в поле, когда выгуливала коров.
Но наступила зима. Хозяйка сказала, что я хорошо работала, но я ей больше не нужна. И я вновь осталась одна, без дома…
**
Когда мама меня отвела в чужой дом, она разрешила мне взять с собой только маленькую куклу, а потом вдруг подумала и положила мне в чемоданчик флакончик с ее любимыми духами, там было их совсем немного. Но это так спасало меня. Когда я очень скучала по маме, и некому было об этом рассказать, я вынимала флакончик этот и нюхала аромат духов, и мне тогда казалось, что мама рядом…
**
Мама привела меня и оставила…И меня поселили в коровнике, где я жила целый год. Я даже не могла двигаться там, не могла кашлянуть или чихнуть, и я научилась не кашлять и не чихать. Раз в день хозяйка наливала мне стакан молока и оставляла около моего укрытия. Еще она сказала мне, что на шее у меня есть мешочек, а в нем деньги. Она будет из этого мешочка каждую неделю брать деньги и покупать мне хлеб на неделю. И это будет моя еда. Кусок хлеба и стакан молока.
**
Я жил в лесу года полтора…Да, один. Было мне лет восемь. Но я многому научился. Во первых, я спал на деревьях. Там было не так опасно попасть в лапы диких животных. Я ел все, что можно было положить в рот, улиток, ящериц, лесные ягоды, я научился различать грибы и ел грибы. И даже воровал в соседнем селе кур. Нужно было только успеть свернуть голову курице вовремя, чтобы она не издала ни одного звука. И я наловчился это делать…
Если я ранил руку или ногу, я научился раны эти лечить. Останавливать кровь. Но однажды я тяжело заболел. У меня поднялась температура. И я пополз в соседнее село. Сумел постучать в первую дверь и потерял сознание. А когда пришел в себя, увидел очень красивую молодую женщину. Она лечила меня две недели, мазала какой-то мазью. А когда я поправился, одела мне на шею крест и научила молитвам, которые нужно говорить истинным католикам в разное время дня. Это придало мне уверенности, и я уже искал, как выжить в деревнях, а не в лесу…
**
Мы прятались в яме, я и мой дядя. Я очень хотел выйти из ямы и посмотреть, что делается вокруг. Но дядя мне не разрешил. Он боялся, что я привлеку внимание, и нас найдут. Тогда, чтобы я не так страдал, он стал меня обучать…Всему, математике и географии, литературе и ботанике. Без учебников. По памяти он рассказывал мне все, что знал. И это были настоящие уроки…В яме. Говорили мы только шепотом. И потом, когда мы были уже на свободе, я долго разговаривал только шепотом. Иначе просто не мог.
**
У меня были мама и папа, и старшая сестричка и братик. Но родители понимали, что всех спасти они не могут. И решили спасти меня. Однажды я уснула дома, а проснулась в чужом доме. И надо мной стояли чужие люди. Я очень испугалась и начала плакать искать своих родителей. Мне было года четыре тогда. Эти люди сказали, что мои мама и папа попросили побыть со мной одно время. И что мы теперь будем играть в игру. Как будто они мои мама и папа, а у меня будет другое имя. Меня будут звать Ляля. И я осталась у этих людей, они ко мне хорошо относились.
Но однажды ночью меня разбудили. И я увидела свою мама. И папу. Они стояли над моей кроваткой. Я так обрадовалась, что они пришли за мной, бросилась к папе на шею. Он взял меня на руки, и я спросила, идем ли мы обратно к нам домой, где меня ждут мои братик и сестричка. Но папа ничего не ответил, а щека его была мокрая… Только потом я поняла, что они пришли проститься со мной. Больше я их никогда не видела…
**
Их было больше, этих историй, гораздо больше. Они все предназначены для детей. А я слушала их и все в душе плакало…
За разбитое детство, за покалеченные души. И это ведь истории со счастливым концом. Все они рассказаны уже в Израиле, взрослыми самодостаточными людьми. Но разве им забыть те годы?…
Несколько часов слушать эти истории — и ты теряешь связь с сегодняшним временем. Ты словно там, вместе с этим еврейскими мальчиками и девочками, в тех роковых-сороковых.
А потом мы вышли из музея. А потом яркое небо и грозные тучи так украсили пейзаж Западной Галилеи. А потом полил ливень. А потом, когда мы уже возвращались домой, огромная красавица – радуга украсила небосклон…
Фоторепортаж – вашему вниманию!
63 элементов 4,961 сек.