Лина Городецкая
СТОЛ, КОТОРЫЙ СТАЛ СЛИШКОМ БОЛЬШИМ…
Утро начинается с того, что я надеваю слуховой аппарат и слышу за окном настойчивое мяуканье Барса. Барс – «петух» нашего двора. По нему можно определять приход нового дня. Я тоже встаю рано, по многолетней привычке. Даже, когда спешить уже давно нет необходимости. Хорошо, что Барс мяукает. Иначе может быть, я бы забыла ее накормить. Как забываю много остальное в последнее время. Кстати, Барс, не кот, а кошка. Это я по незнанию, не вникнув в гендерные отличия, когда-то назвала котенка так. Она была пришлая, очень голодная и не сумела быть зубастой и клыкастой, как другие окрестные коты. И потому оставалась без еды. Пришлось взять личную опеку над ней. Немного сметаны, молока, остатки рыбы, и Барс стала пушистой красавицей.
Получается, что завтра я накормлю ее в последний раз… Кто же накормит ее послезавтра?
Спала ли я в эту ночь, вообще, трудно понять…Но я встаю и иду умываться, затем возвращаюсь в свою спальню. А там, на журнальном столике, где я кладу расческу, табличка: «Мама не забудь закрутить кран!!»
Она стоит так, что ее нельзя не заметить. Возвращаюсь в ванную комнату и, действительно, вода продолжает литься.
Это придумал Нир, мой старший сын, так в последнее время он устроил мне напоминания в разных местах квартиры. Рядом с плитой висит картинка с нарисованным рыжим факелом, и написано: «Мама не забудь закрыть газ», например. Хуже с холодильником, я не всегда плотно закрываю его, и не всегда обращаю внимание на напоминание об этом. Тогда дети купили мне новый холодильник, он «бибикает», когда остается открытым, почти, как автомобиль. Главное, чтобы я услышала это бибиканье, главное, не забыть слуховой аппарат…
И свет я вечно забываю погасить… О чем я думаю, когда все забываю? Не понятно. И как с этим бороться, тоже не ясно. Просто что-то отвлекает меня от мысли, о том, что нужно завершить начатое. И я забываю. Это плохо, это страшно. Но это так. Мне посоветовали натуральные таблетки для укрепления памяти. На основе растения Гинкго Билоба. Но они мало помогли.
Тогда дети испугались и отправились со мной к врачу. Проверки, еще проверки. Мне не сказали ничего, очевидно, меня щадят. Но я сама понимаю, что дело идет к старости, от золотистого пожилого возраста в самый золотой, и идет семимильными шагами…Грустно это. Теперь я принимаю лекарство, «Меморит» называется. Дети абстрактно объяснили, что оно для улучшения памяти. Но не похоже, что могу я все удержать в ней, даже при его применении. И они волнуются
Я помню, помню много, что было раньше. А вот то, что происходило только что, я забываю, и это не зависит от меня. Вот и сейчас я закрыла воду, которая лилась. Спасибо Ниру с его идеей мне напоминать, даже на расстоянии.
В конце концов, с этим можно справиться, Но дети говорят, что уже нельзя. Они волнуются, переживают. И послезавтра я переезжаю в дом престарелых под Иерусалимом. Мои дети отвлеченно называют его «родительский дом», щадят меня. Они и убедили меня, что так будет лучше и спокойней для всех. Наверное, так оно и есть.
Еще они убедили меня, что когда я захочу, то вернусь домой, что квартира будет стоять и ждать меня. Никто ее не продаст, и даже не сдаст в ближайшее время. Потом, может быть, если мне там понравится…
Но сердце мое чувствует, что вряд ли я вернусь сюда. В свой дом…Вот так закатывается осень, и ничего с этим поделать нельзя. Сегодня я хожу по своей квартире и смотрю на все ее уголки, чтобы унести их с собой и постараться не забыть. Моя жизнь, мое прошлое окружают меня, столько всего здесь было…А вещи первой необходимости уже упакованы. То, что мне может понадобиться в ближайшее время.
— Это эксперимент, мама, — так сказала Дина, моя дочь, — ты посмотришь, как тебе там будет, и мы надеемся, что тебе понравится.
Я знаю, что они хотят, чтобы мне было хорошо. Они совещались, и решили, чтобы не волноваться, как я здесь, взять на себя расход по хорошему дому престарелых. Ах, да, Дина не любит, когда я называю его так. На иврите это звучит гораздо корректней. «Бейт Авот» — родительский дом.
Взять к себе… Нет, они не возьмут, я знаю. Здесь в Израиле не принято это. Ну что же, все в мире меняется. Когда-то в наших семьях дети досматривали родителей. Теперь родителей досматривают медсестры с санитарками, а дети приходят проведать. Может это и лучше, может, так они сохранят любовь к родителям, и не вызовут старики такого отчуждения, такого неприятия или даже, не дай Бог, отвращения. Так ведь тоже бывает… Какие есть еще варианты? Поселить у себя чужую женщину, чтобы досматривала меня, жила здесь круглосуточно… Нет, это не по мне.
Что же делать. Ничего не поделаешь. И с этим нужно смириться. Я знаю, я должна настроиться, что мне будет хорошо. В том «родительском доме» есть кружки, лекции, общение со сверстниками, медицинское наблюдение…Дина сказала, что есть даже занятия йогой. Все хорошо! Но как настроиться? Получается совсем иначе, я растравливаю себе душу. Хожу сейчас из комнаты в комнату. Смотрю на все, и в первую очередь на вид из окон, который за десятки лет стал родным. Пусть там, в том доме престарелых, то есть «родительском доме», там пейзаж красивый, он расположен на возвышенности в зеленом парке, а здесь у меня из окна первого этажа видна соседняя улочка, киоск, детский сад и стоянка автомобилей.
Но как же давно это все стало мне родным. Даже первого сентября плач деток, которых впервые ведут в садик, и он стал мне родным. Жизнь, значит, продолжается. Новые детки подросли, а потом в школу, армию, университет. Как мои дети когда-то…
Эта квартиру мы купили вскоре после приезда в Израиль. В те далекие уже семидесятые. Мой муж хорошо устроился на работу, просто повезло нам очень. Теперь это старый дом, и выглядит он не так уж и престижно, а тогда казался мне самым красивым на свете. Мой дом! Здесь родились наши дети, Нир, Дина и Дор.
Нира мы назвали в память о моей маме Нехаме, ну хоть букву сохранить хотелось первую, так у нас принято было. А почему я назвала Дину – Диной…, всегда нравилось мне это имя, красивое, библейское… Потом умер Давид, отец моего Ицхака. И младшего сына мы назвали Дор. Они хорошие дети, любящие и любимые.
И что мне особенно важно, дружат между собой. Не то, чтобы жить друг без друга не могут, но связь не теряют. Раньше, все вместе, мы собирались за одним столом. Когда дети выросли, мой муж заказал большой стол, про запас. Сперва вышла замуж Динка, а потом женились мои мальчики. И появились внуки. Уже, слава Богу, их восемь у меня. Скоро можно будет ждать пополнения, правнуков. Не верится даже.
Но все реже и реже собирается наша семья за этим столом. Все реже приходят невестки и внуки. Чаще только мои дети, чтобы побыть со мной. Жизнь такая быстрая, у всех свои дела, и все не успеть. Я понимаю и не обижаюсь. Мне главное, чтобы им хорошо было.
А мои дети…, они приезжают ко мне. Жаль, что все разъехались, живут в разных концах страны, так, между прочим, на пять минут, заскочить не получается. Но они бывают, отрываются от дел, чтобы проведать маму. И я очень благодарна им. Знаю, что бывает и иначе. На втором этаже живет Зива, мы когда-то вместе квартиры покупали, вместе в этом доме и состарились. Двое детей у нее, да только в дом почти не заходят, что-то не поделили после смерти отца, и теперь не общаются между собой, да и маму не навещают. Так что все бывает. Мне еще грех жаловаться…
Недавно Дор приезжал, ехал по рабочим делам, специально свернул ко мне по дороге домой. Я так обрадовалась, хорошо, что борщ холодный был. Дор его любит очень, огурчик, сметана, рыбные котлетки, пусть уже не мамины. Светочка, моя «метапелет» готовит, вкусно получились, она старается. Дор мне все рассказал, и про то, как Анат, жена его, тяжело переболела бронхитом, хорошо что уже поправилась. Как мальчишки поживают, три сына у них, ссорятся, мирятся… В школе всякое случается, но это ведь тоже жизнь.
Нет, не обижают мои дети меня, не обделяют вниманием. Только стол это уже давно не раскладывается. Нет сил на застолья большие, готовить нет сил и собирать гостей…Рано наверное случилось это со мной…Но с действительностью не поспоришь.
А дети хорошие…Они поделили между собой, и берут меня к себе. На Песах я всегда у Нира. Рош хаШана празднуем обычно у Дора, а на мой день рождения меня забирает Диночка, и мы отмечаем у нее.
У Дины замечательный дом, она хорошая хозяйка. И жизнь у нее, слава Богу, сложилась, пусть не сразу, пусть второй брак, но удачный, вот что важно. Девчонки — близняшки в этом браке родились, единственные мои внучки среди мальчишек. Муж у Дины хороший, помог ей старшего Ротема воспитать, как своего сына, любо-дорого мне это.
Грех жаловаться. Дети у меня хорошие, зять и невестки тоже…Но вот забываю я, забываю закрыть воду, и страшно, что газ тоже забыла как-то закрыть. Это очень всех испугало.
Каждое утро приходит Светочка, моя «метапелет», она приходит на несколько часов, готовит мне, раскладывает еду на весь день и просит, чтобы я газ не открывала. А теперь Светочка уходит и закручивает баллон на всякий случай, так ее Нир попросил. Я хотела сварить яйцо всмятку, очень захотелось с булочкой, но открыть газ не смогла. Понимаю, что так всем спокойней, а если забуду опять, как в тот раз…Они волнуются, и, наверное, правильно делают.
Ну и что, обошлась. Сделала себе бутерброд…Нет, нет, у меня еды в достатке, ни в чем могу себе не отказывать. И таблетки у меня распределены в коробочке. Света мне каждое утро на весь день раскладывает. Коробочка лежит так, что ее не заметить нельзя. Там большими буквами написано, когда какую таблетку взять: эта от давления, эта для памяти, это от аритмии, а эта для разжижения крови…
Хожу я сейчас по квартире, прощаюсь с ней, вот же повезло нам тогда, что цены были сносные, смогли первый взнос внести, а потом ссуду хорошую на работе у Ицхака взять. Четырехкомнатную купили! Наша спальня, детская комната. С нами тогда еще отец Ицхака жил, мы его досматривали. А после его смерти сделали ремонт и отдали комнату Диночке, принцессе нашего дома.
С тех пор как они ушли, все в квартире так и стоит, ничего не изменилось. И никто из них в эту квартиру не вернулся. Так сложилось. Служили в армии, потом поехали по миру путешествовать, потом университетское общежитие и большая жизнь, у каждого своя.
Только Дор, он учился недалеко и несколько лет жил дома во время учебы. А потом встретил Анат, и она утащила его в киббуц. Так бывает, кто-то кому-то должен уступить. Я уступила ей своего сына. Главное, каждому из моих детей хорошо. И мне тогда хорошо.
Вот в комнате мальчиков стоят различные скульптурки, сколько всего напоминают…Я привозила сувениры детям из наших нечастых поездок, и всегда старалась, чтобы они понравились каждому из них. А в моей спальне на стенах их свадебные фотографии. Все в этой комнате так, как было при муже, даже вещи его висят в шкафу, любимые рубашки, фланелевая в клетку, нарядная в тонкую полоску, серебристый галстук, костюм, который мы купили к свадьбе Дора… Ицхак был такой красивый и радостный тогда. Мне каждое напоминание о нем дорого. Но теперь мне это все с собой в тот «родительский» дом не забрать. Там у меня небольшая комната, кровать, маленький шкаф, телевизор, Больше не помещается ничего. И пейзаж, да! Очень красивый пейзаж.
А здесь…, что здесь. Я иду к окну, и смотрю, как за окном начинается наша израильская осень. Легкие облака, потускневшие деревья, ранний закат. Краски напоминают о той, настоящей осени…И наверное, это правильно что ухожу я в дом престарелых осенью, а не в разгар весны. Наверное, так и должно было быть.
— Мама, ты побудь там, — сказали дети, приехав ко мне несколько недель назад, они конечно все заранее подготовили, разузнали, а теперь нужно было подготовить и меня, — Не понравится, вернешься домой, все будет тут, как было, все будет тебя ждать.
Да, дети, я знаю, все будет меня ждать…Вы, внимательные дети, и не продадите эту квартиру… пока.
И я знаю еще что-то…
Я не вернусь в эту квартиру, домытую мною до блеска, в которой каждая вещь — это часть моей жизни, моей и Ицхака, и вашей, конечно…
Мы обставляли эту квартиру с любовью и особенной радостью. Так хотелось наладить свой быт. Мы ведь из того поколения советских людей у которых квартир своих не было. Когда поженились, спали на топчане в узком коридорчике, отделенном нам родителями Ицхака, зато ширма была большая и красивая. У моих родителей была совсем маленькая квартирка, а в ней еще оставалась младшая сестра, мечтавшая не спать со мной «валетом» до совершеннолетия. Повезло, что старшая сестра Ицхака к тому времени уже покинула дом и освободила нам этот топчан… Потом мы получили свою однокомнатную квартиру. А потом, Слава Богу, уехали, еще молодые и сильные, и жизнь вся впереди…
Я мечтала, чтобы у каждого ребенка была своя комната, у каждого свой угол. И общее пространство, стол, который раскрывается широко. Вот в этом уголке за ним всегда сидел Ицхак. Как сейчас вижу его, макающего яблоко в мед, раздающего первый кусочек мацы, пробующего горячие «ладкес» на Хануку. Он их особенно любил и любил все еврейские праздники. А я любила его. И потому готовила я праздничные блюда, и жаркое настоящее с зажаренным луком, и морковный «цимес», и фаршированную шейку и «гефилте фиш» по рецепту моей мамы.
Жаль, Диночка так и не научилась ее готовить, сколько я ее не уговаривала посмотреть, поучиться у меня. Сказала, что достаточно хорошая фаршированная рыба, «даг мемуле» то есть, продается в кейтеринге, и ей лучше не надо. А возиться Дине некогда. Хорошая рыба, действительно, я пробовала, вполне качественная.
Но не та, не та…Например, свеклу никогда они не положат в рыбу, а именно она добавляет ей необыкновенный вкус, вкус «гефилте фиш» моей мамы. Я сама в последние ее дни училась готовить. Мама лежала уже больная, я записала рецепт и делала рыбу, она еще успела попробовать.
А Диночка, она работает тяжело. Я знаю. Она психолог, консультант в школе и частную практику имеет. Чтобы держать высокий уровень жизни для семьи, работать приходится много и ей, и мужу. Дине не до «гефилте фиш»…
А вот здесь сидела за столом я. Дети…, у каждого был свой уголок. С правой стороны сидела Дина, слева Нир и Дор, потом мои невестки и зять, потом внуки…Те, уже садились, как им хочется, Места всем хватало. Ицхак позаботился.
Теперь этот стол сузился до размера предыдущего, того, который однажды стал маленьким для нас. Теперь нет необходимости в большом столе. А я стою сейчас у окошка и смотрю, как закатывается Осень. Понимаю, все правильно. Так и должно быть.
***
И вдруг звонок. Наверное, это кто-то из детей, интересуется, собраны ли вещи, не нужна ли помощь…как я спала, позавтракала ли уже… А я не спала и не завтракала. Как же уснуть в эти последние ночи здесь, да и еда никакая не в радость.
Все, все понимаю, так будет лучше для всех, и для меня, наверное. И спокойней… Если я и дальше буду забывать, не смогу ведь быть самостоятельной… Значит, мое место в этом самом «родительском доме». Но почему же щемит сердце?
Телефон продолжает звонить. Мне так захотелось, чтобы это была Дина…
— Мама, — скажет Дина, — я всю ночь не спала. Крутилась в постели и думала. Я понимаю, мама. Ты ведь не хочешь уходить туда, в этот родительский дом, верно?
Услышав мое молчание, она продолжит:
— И оставаться самой тебе уже нельзя. Но я все понимаю, мама. И знаешь, что я подумала. Переезжай ко мне! Йонатан в армии, возвращается сейчас редко, после армии поедет путешествовать, потом собирается учиться, и дома он не останется… Я поговорила с ним сегодня утром. Он не возражает, мама. В выходные дни, когда он возвращается, то сможет пока спать в моем рабочем кабинете, там хороший диван. Потом что-то придумаем, места на всех хватит…А ты переезжай ко мне. Я ведь еще не научилась делать твою фаршированную рыбу…»
Я слушаю Дину и молчу. Слезы текут, бесшумно… Мне давно казалось, что я уже не умею плакать.
Я хочу сказать ей: «Нет, не нужно, не буду обременять вас, зачем?…»
Я хочу сказать ей: «Да! Конечно, я буду так рада жить рядом с вами!…»
Я не знаю, что отвечу ей. Пока не знаю. А слезы текут…
***
Но это был звонок из библиотеки. Хорошо, что позвонили. Не забыть бы завтра вернуть книги…
1
