– А я тебе говорю, он вернётся за нами, – настаивал большой, светло-кофейного цвета лабрадор. – Я тебе говорю, вернётся. Я же его собака, а он мой хозяин. И не смей даже сомневаться.
– Я и не сомневаюсь, – отвечал ей серый кот со слежавшейся грязной шерстью. – О чем тут сомневаться. Лежим тут на вокзале уже пять месяцев и бегаем к каждому прибывающему поезду. Ты вперёд, я назад. Ясное дело, он нас просто потерял и ищет упорно. Все пять месяцев ищет.
– Ну, вот, – обрадовался лабрадор. – Видишь, и ты веришь. Главное, верить, и тогда всё сбудется!
– Ну, как же, как же, – вторил ему кот. – Так и будем тут валяться, пока не сдохнем. А мне знакомые коты говорили, что совсем недалеко в городе есть мусорка, куда всегда выбрасывают много вкусного. Нам бы туда. Вот зажили бы славно.
– Нет, – ответил лабрадор. – А вдруг именно в это время придёт поезд. Хозяин, бедный, по перрону бегает, нас ищет, а мы с тобой на мусорке обжираемся. Как ты только можешь так думать?! – Возмутился пёс.
– Дурная. Дурная. Дурная собака! – Кричал кот. – И что мне так не повезло с личной собакой? У всех собаки, как собаки, а у меня тупой пёс.
Кот возмущенно подскакивал и убегал в конец перрона, на котором они жили уже почти полгода. Он там возмущённо шипел и ругался, а потом.
Потом приходил и прижавшись к большому и тёплому боку своего друга-лабрадора, сворачивался клубочком.
Пёс подкладывал под него лапы и прижимал к себе. Кот клал голову на его лапы и засыпал.
Ведь это так важно, дамы и господа. Так важно, когда есть кого к себе прижать…
В эту ненастную неделю, осеннюю неделю, мимо города проходил экспресс из столицы на юг и делал остановку. Накрапывал осенний, неприятный дождик, и кот прятался под навесом. А пёс, как всегда, бегал по перрону и заглядывал людям в глаза. И его глаза были полны надежды, а хвост так и крутился.
Его глаза. Но не людские. Люди отворачивались от него безразлично. В лучшем случае, кидали бутерброды, которые тот приносил своему коту. И ел только тогда, когда серый, противный кот насытится. Вот и в этот раз. Не найдя хозяина, лабрадор принёс кусок свежей вкусной пиццы с колбасками, и кот вкусно чавкал.
А по перрону шел последний, сошедший с экспресса, пассажир. Высокий седой мужчина с дорогим кожаным, небольшим чемоданом. Он был одет в дорогой черный костюм и серое полупальто. Его лицо было словно вытесано из камня. Оно ничего не выражало. Даже противный дождь не мог пробить этот камень, вот только глаза, какие-то острые и быстрые, оживляли это лицо, слепленное из кусков гранита.
Мужчина прошел мимо пса и кота, обедавшего куском пиццы и пёс, взглянув на мужчину, помахал хвостом.
Мужчина прошел мимо, как и все. Все, кто за эти почти полгода проходил мимо парочки, жившей на перроне, но.
Но вдруг остановился на секунду. Только на одну секунду и бросил внимательный взгляд серых стальных глаз. Потом пошел дальше. А у входа в здание вокзала стоял дежурный. Такая у него работа. Стоять от первого до последнего пассажира.
– Добрый день, – сказал седой высокий мужчина с каменным лицом.
– И вам добрый, – ответил старичок дежурный.
– Там у вас на перроне парочка? – Спросил мужчина. – Такая, необычная, – большой светло-кофейный пёс и кот. Пёс принёс ему кусок пиццы и сам не ест. Что они тут делают?
– Грустная история, – вздохнул дежурный. – Почти полгода назад мужик, проезжавший здесь, вывел их на остановке, будто посидеть, пока он купит кое-что в буфете, а сам…
Сам вышел с другой стороны и сел без них в поезд. Вот с тех пор они и ждут его. Верят, что он вернётся. Все их подкармливают, и я всегда смотрю, чтобы остатки из буфета к ним попадали.
– Сво@лочь! – Коротко, будто сплюнул и выстрелил одновременно, отрезал мужчина.
– Точно, – согласился дежурный старичок. – Ещё и какая. Помрут они тут. А мне куда? Некуда мне их брать. Я сам живу в каморке.
– А не вспомните ли какие-то подробности? Мне всё важно, – спросил его мужчина в дорогом костюме.
– Какие же подробности? – Вздохнул дежурный. – Полгода, почитай прошло. Никаких подробностей. Поезд, как поезд, и мужик был неприметный, хотя…Постойте, тогда у нас из громкоговорителей музыка особая была. Очень хорошая такая. Баллады, называется.
– Ну, ну, – оживился мужчина в дорогом сером полупальто.
– Точно-точно, вспомнил! – Обрадовался дежурный. – Как раз, когда поезд стоял, была песня такая. Мне очень понравилась. Я потом её нашел и много раз слушал ещё. Называется “Broken cowboy”. А вам зачем это?
– Спасибо вам большое, – ответил уклончиво мужчина. – Может, я смогу помочь.
– Эх, хорошо бы, – вздохнул старичок. – Бог вас за это отблагодарит.
Мужчина с каменным лицом вытащил из кармана купюру и протянул старичку. Тот взял и увидев, что это деньги, возмутился.
– Я не нищий. Зачем же вы так?
– А я вам и не подаю, – спокойно ответил мужчина. – Я вам плачу за очень ценную информацию.
– А, тогда спасибо, – ответил дежурный. И, присмотревшись к достоинству купюры, воскликнул изумлённо.
– Да вы ошиблись. Вы дали мне слишком много. Это же целых сто долларов!
– Много, говорите? – Вдруг улыбнулся мужчина с дорогим небольшим чемоданчиком в руках.
Он взял деньги из рук старичка-дежурного и, наклонившись открыл чемодан. Он достал оттуда небольшой, но плотный конверт. И пока дежурный наблюдал за конвертом, жестом фокусника извлёк что-то из левого кармана, а потом, положив что-то в конверт, запечатал его и попросил открыть дома.
Дежурный долго мучился желанием нарушить данное слово. И смотрел вслед странному пассажиру, а потом не выдержал и открыл конверт. Его глаза полезли на лоб. Там лежала пачка стодолларовых купюр. Старичок чуть не уронил их. Его лицо расплылось от радости и, опустив деньги в карман, он побежал домой.
А на перроне. На пустом, тёмном перроне, заливаемом осенним дождём, остались светло-серый лабрадор и прижавшийся к нему серый кот с грязной слежавшейся шерстью.
Через несколько дней.
По осеннему перрону, по которому холодный ветер гнал желтую пожухлую листву и капли дождя, заставляя пассажиров прибывшего поезда кутаться в куртки и плащи, шел высокий мужчина с лицом, будто вылепленным из кусков гранита. Он был одет в длинное, светло-кофейное пальто. Знаете, дамы и господа, есть такие пальто, которые видны издалека и сразу всё понятно.
Дождь капал на него, но даже он. Даже, противный, холодный осенний дождь отскакивал от каменного лица мужчины и оставлял маленькие мокрые пятна на его одежде. Мужчина шел и нёс в левой руке небольшой и очень хороший музыкальный центр. Из него, из этого самого центра на весь перрон гремела музыка – "Сломанный ковбой"…
Мужчина шел, гордо неся свою седую голову. Он будто шагал в такт музыке, рассекая осеннюю слякоть и полы светло-кофейного пальто подыгрывали ему. Женщины, бывшие на перроне, смотрели на него украдкой и тихонько вздыхали.
В правой руке он держал ладошку маленькой девочки лет восьми. Она держала над собой детский зонтик и всё время спрашивала:
– Пап. Папочка. Ну где же они?
– А вот, – сказал высокий мужчина в промокшем пальто. И кивнул в сторону парочки.
Лабрадор, услышав знакомую музыку, задрожал всем телом и прижался к музыкальному центру, который седой мужчина поставил на землю. Он закрыл глаза, и по его морде текли, стекали капли осеннего дождя. А может и солёные слёзы…
– Вот они, – повторил мужчина и показал девочке на лабрадора и кота. – Бери этого грязного кота, пока не убежал.
Девочка бросилась к пораженному происходящим коту, и схватив его двумя руками, прижала к себе.
Она одновременно смеялась и плакала от восторга.
– Папа. Папочка! – Кричала девочка. – Ты у меня самый лучший! Как же я тебя люблю! Это теперь будет мой котик. Он самый. Самый. Самый лучший и красивый на свете!
– Слышал? – Сказал серый кот, которого прижимала девочка. – Слышал, что я самый красивый и лучший?
А высокий мужчина в светло-кофейном дорогом пальто присел возле лабрадора, прижавшегося к музыкальному центру. Возле светло-кофейного лабрадора.
– Поговорим, как мужик с мужиком, – сказал он. – Поговорим о жизни. Ты ждал, и я пришел. Потому что надо очень верить, и тогда всё сбудется!
Лабрадор открыл глаза и недоверчиво и стеснительно посмотрел на мужчину. Пёс тихонько заскулил и отвернулся.
– Я понимаю, продолжал седой мужчина. – Я понимаю, что я не он, но такое дело. Посмотри, как моей дочке приглянулся твой кот. Посмотри, как она его гладит. Неужели, ты хочешь остаться тут на зиму? Ведь он твой друг, а зимы ему не пережить. Не верю, чтобы ты это не понимал. Ты можешь с ним остаться тут, но тогда.
Тогда смерть твоего единственного друга будет на твоих руках, то есть, лапах, – поправился мужчина.
Пёс смотрел и слушал человека. Он несколько секунд думал, а потом.
Потом оторвался от музыкального центра, ревевшего на весь перрон. Все прибывшие и отбывавшие люди, замерев, смотрели на происходящее. Они даже забыли об осеннем, холодном ветре, и он особенно сильно злился, бросая им в лицо пожухшую листву.
Светло-кофейный лабрадор подошел к мужчине в светло-кофейном плаще и лизнул его в лицо.
– Ну, вот и славно. Ну, вот и хорошо. Правильное решение, – сказал мужчина и достал из кармана небольшой, но очень красивый, расшитый серебряными нитками кожаный поводок.
Он одел его на пса и, повернувшись, они пошли вдоль перрона. Лабрадор шел, гордо задрав вверх свою большую голову. Ещё бы. Ведь на нём был такой поводок! И его человек, которого он, таки, дождался, пришел за ним. Причина для гордости уважительная, а кот.
Этот противный и вредный кот кричал с девочкиных рук.
– И за что?! Я вас спрашиваю. За что этой противной собаке такой красивый поводок? Это я! Слышите вы все!! Это я ему всегда говорил, что за нами придут!!!
Девочка погладила его.
Женщины смотрели вслед удаляющемуся семейству и вздыхали, а мужчины.
Они, почему-то отворачивали головы. Им было стыдно, но за что?
За что? Они сами не могли себе объяснить, а над перроном.
Над перроном гремела музыка из музыкального центра, оставленного на земле. Там, где раньше лежали светло-кофейный лабрадор и серый кот со слежавшейся грязной шерстью.
"Сломленный ковбой"…
А ветер.
Ветер завывал. Он выл и рычал, словно из его цепких когтей вырвали добычу. Он плевался дождём и листьями, но не мог. Он не мог ничего поделать.
Ничего.
Надо просто очень верить.
И тогда….
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
