В переводе с латыни имя основоположника Лейпцигской школы значит «счастливец», но счастья оно ему не принесло. Творческая судьба Феликса Мендельсона печальна, но, к сожалению, типична для молодого гения: яркий многообещающий старт вязнет в буднях, опутанный суетой гастролей, интригами коллег и высокопарной болтовней критиков. Лишь бодрые звуки свадебного марша не позволяют богатейшему наследию композитора окончательно сгинуть в пыли академических архивов.
«Маленькое музыкальное чудо»
История династии Мендельсонов достойна пера Томаса Манна. Поначалу старшее поколение упорно карабкается вверх, а потом блестящие, но беспомощные в деловом отношении потомки, отравленные искусством, красочно пускают по ветру семейное дело. Шаг за шагом банкир Абрам Мендельсон, сын философа Мозеса Мендельсона, хорошо известного в узких кругах просвещенного немецкого еврейства, кропотливо выстраивал свою финансовую империю и, само собой, мечтал о наследнике. Но вот незадача – первой родилась дочь Фанни. Наверное, безутешный банкир провел не одну ночь в молитвах, прежде чем 2 февраля 1809 г. на свет появился долгожданный сын.
Впрочем, Всевышний намекнул Абраму, что радоваться рано. Маленький Якоб Людвиг Феликс Мендельсон не проявлял ни малейшего интереса к наукам, необходимым коммерсанту, хотя обнаруживал яркие признаки одаренности. В четыре года он сам научился читать и охотно декламировал стихи, услышанные от прославленных гостей. Воздавая должное памяти отца, Абрам Мендельсон часто принимал у себя представителей богемы. В 12 лет, переехав вместе с родителями в Берлин из скучного провинциального Гамбурга, мальчик познакомился с Гете, которого боготворил всю оставшуюся жизнь, а пожилой поэт всегда находил, о чем поговорить с юным другом. По его мнению, из Феликса мог бы выйти неплохой поэт, но Мендельсон решил полностью посвятить себя музыке. «Ноты несут такое же содержание, как и слова, а возможно, и более глубокое», – говорил композитор.
Музыкальные способности мальчика первой заметила мать, сама неплохо игравшая на клавесине. Наблюдая, как чутко сын улавливает мелодию, она убедила мужа нанять для него самого лучшего учителя музыки в Берлине – знаменитого пианиста Людвига Бергера.
Дебют 10-летнего Феликса на приватном концерте в особняке одного из влиятельных друзей отца произвел глубокое впечатление на Генриха Гейне. Поэт называл его «маленьким музыкальным чудом». Впрочем, литераторы – народ сентиментальный. Послушаем мнение профессионалов. Роберт Шуман пророчил начинающему композитору славу Моцарта XIX века, а прославленный пианист Игнац Мошель взволнованно писал другу: «Одаренные дети просто ничто по сравнению с ним. Этот мальчик уже зрелый исполнитель!» Сестра Феликса Фанни тоже подавала большие надежды – ее техника лишь немногим уступала мастерству брата. Впоследствии она станет известной пианисткой и одной из первых женщин-композиторов.
Через год вундеркинда приняли в Берлинскую певческую академию, а Абрам Мендельсон похоронил последнюю надежду на то, что сын одумается и возглавит семейное дело. К счастью, после уважительного отзыва Керубини о рондо-капричиозо Мендельсона-младшего у главы семейства хватило мудрости не чинить препятствий молодому музыканту. Родители души не чаяли в даровитом сыне и охотно финансировали его карьеру – за щедрое вознаграждение директор академии Карл Цельтер согласился дополнительно заниматься с Феликсом гармонией и композицией. К 13 годам способный ученик успел опробовать все вокально- инструментальные жанры. Хотя его ранним произведениям недостает оригинальности, глубина переживаний, сопровождавших знакомство с наследием Моцарта, Вебера и Бетховена, выдает незаурядный творческий потенциал.
Настоящий успех подоспел к 17-летию музыканта, когда был написан струнный «Октет», обративший на себя внимание критики благодаря виртуозной фуге в конце. Позже, в октябре, Мендельсон закончил работу над пьесой «Сон в летнюю ночь» по мотивам шекспировской комедии. По иронии судьбы, увертюра к пьесе была написана в последнюю очередь, что, однако, не помешало ей стать одним из программных произведений.
К слову, общеизвестный марш Мендельсона написан вовсе не для звукового оформления брачных церемоний – это один из фрагментов любимой пьесы, которую композитор совершенствовал на протяжении всей жизни. Свадебным маршем эта композиция стала уже после смерти автора, впервые прозвучав во время венчания прусского кронпринца Фридриха и британской принцессы Виктории в 1858 г.
Страдания молодого Феликса
Путь таланта не всегда усеян розами – попадаются и камни. Однажды Феликс пришел домой в слезах: какие-то грубияны освистали его, когда он вел партию альта в храмовой капелле. «Гляди-ка, уже и евреи поют Христу!» – кричали они. Разумеется, главе семьи приходилось выслушивать и не такое, но он не желал сыну судьбы изгоя. Во всем облике юного музыканта таилось нечто болезненно- впечатлительное: он был не из тех, кто стойко переносит удары судьбы. В тот же день Абрам отвел детей в кирху и велел окрестить их.
Новая фамилия Бартольди, которую получили Мендельсоны при крещении, снимала все неудобные вопросы, но шила в мешке не утаишь. На протяжении всей жизни композитор был вынужден терпеть нападки антисемитов. По слухам, именно их стараниями сорвалась премьера оперы «Свадьба Камачо» в августе 1825 г. С тех пор Мендельсон, пережив тяжелое нервное потрясение, дал зарок больше никогда не писать опер, хотя критика отнеслась к произведению очень благосклонно.
Сам Мендельсон философски воспринимал непонимание коллег. Он еще с юности твердо усвоил, что каждая неординарная идея поначалу воспринимается в штыки. Отстаивая свое мнение, он не боялся проявлять жесткость, что не прибавляло ему популярности.
Загоревшись мечтой дать новую жизнь сочинениям незаслуженно забытого Баха, молодой композитор собрал небольшой оркестр и в 1829 г. начал репетировать «Страсти по святому Матфею» вопреки увещеваниям своего наставника, считавшего затею абсолютно провальной.
К тому же этот выскочка самовольно внес изменения в оркестр, заменив клавесин хаммерклавиром, гобои д'амур – кларнетами, «охотничьи» гобои – скрипичными, а по требованию певца Эдварда Девриента из программы концерта были исключены некоторые арии. От скандала Мендельсона спас только ошеломительный успех концерта: по требованию публики, реанимированное произведение пришлось включить в репертуар.
Тем не менее, когда в 1832 г. Цельтер скончался от сердечного приступа, кто-то пустил слух, что непочтительность любимого ученика довела маэстро до инфаркта. Месть не заставила себя ждать. Когда композитор выдвинул свою кандидатуру на пост директора академии, совет профессоров предпочел проголосовать за полную бездарность – Карла Рунгенхагена.
Разочарование Мендельсона было так велико, что он решил покинуть Берлин, благо, после удачного выступления на Рейнском музыкальном фестивале поступило предложение возглавить главный оркестр Дюссельдорфа. Как ни странно, композитор, несмотря ни на что, не хотел расставаться с негостеприимной Германией, хотя такая возможность представлялась не единожды. В 16 лет он отклонил предложение Парижской консерватории, заявив, что не может понять музыкальной культуры Франции: «Я считаю невозможным писать музыку, которую не ощущаю в полной мере, это равнозначно лжи».
В другой раз во время путешествия по Европе отец предложил Феликсу выбрать любую страну, на что юноша с негодованием ответил, что не мыслит себя в отрыве от немецкой культуры. Впрочем, красоту природы он ценил в любой стране. Особенно завораживала композитора морская стихия, столь же изменчивая и непредсказуемая, как его собственный характер, полный крайностей и противоречий. Под шелест волн Средиземного моря писались наброски увертюр «Гебриды», «Морская тишь и счастливое плавание» и «Сказка о прекрасной Мелузине», а также «Шотландской симфонии», в которой композитор впервые позволил себе отклониться от сдержанной экспрессии и мягкой мелодики классицизма в пользу более контрастных тонов, местами перекликавшихся с модернистскими экспериментами Вагнера.
Прохладный прием, оказанный Мендельсону во время гастролей во Франции, больно задел самолюбие музыканта, избалованного легким успехом. Причину неудач следует искать в различии культур: хотя стиль зрелого Мендельсона в целом приближался к классическому, но он с удовольствием перенял у романтиков привычку черпать вдохновение в немецкой литературе, испытавшей сильное влияние средневекового мистицизма. Но много ли найдется парижан, готовых углубляться в туманные идеи Гете, Гейне, Шиллера, Гельдерлина и Новалиса? Зал привык к изящным сонатам о нежных чувствах, а к «Реформационной симфонии» оказался не готов, зато критики наперебой расхваливали «Итальянскую симфонию», оживленную танцевальными ритмами менуэта и фольклорной мелодией сальтарелло.
Исповедь пророка
В Лондоне, Риме и Милане вкусы меломанов отличались куда большей изысканностью, однако Мендельсон все чаще ощущал свое одиночество в толпе зевак, сбежавшихся поглазеть на повзрослевшего вундеркинда. И только в Мюнхене на композитора снизошло кратковременное просветление: выступая во дворце Виттельсбахов, скиталец впервые почувствовал себя «по-домашнему уютно». Возможно, приливу сил способствовал искрометный роман с Дельфиной фон Шаурот, в честь которой Мендельсон написал клавирный концерт, но расставание снова ввергло маэстро в бездну отчаяния.
Острое переживание отрешенности от мира, роковые предчувствия и романтическая тоска по идеалу нашли выход в увлечении библейской тематикой. Наверное, в самые горькие минуты музыкант воображал себя пророком, обреченным на вечное изгнание. В 1835 г. он поделился с Мошелем замыслом создания цикла из трех ораторий, посвященных духовным терзаниям апостола Павла, прорицателя Илии и самого Иисуса Христа, искушаемого дьяволом в пустыне. Однако финальная часть трилогии так и осталась незавершенной.
Внезапная смерть отца еще больше пошатнула душевное равновесие композитора. Во время похорон мать взяла с Феликса обещание как можно скорее жениться на девушке из хорошей семьи. Благоразумный сын не стал препираться и взял в жены богатую наследницу старинного дворянского рода Сесиль Жанрено. Правда, невеста умом не блистала, но зато отличалась добротой и ангельским терпением. Большего от нее не требовалось. Что греха таить, ни сам Феликс, ни сестра его Фанни не унаследовали деловой жилки старого Абрама, а семейные сбережения таяли, как шагреневая кожа. Должность музыкального директора в лейпцигском Гевандхаузе тешила скорее честолюбие, чем кошелек: Мендельсон, возглавивший оркестр театра в 26 лет, стал самым молодым дирижером в истории классической музыки, заложив основы современного представления о дирижерской профессии. Раньше управление оркестром сводилось к равнению на первую скрипку, но Мендельсон, одержимый стремлением к совершенству, дополнил взмахи палочки направляющими жестами левой руки. Вся Германия завороженно наблюдала за магическими пассами маэстро, преисполненными высочайшей поэзии.
После фантастического успеха Гевандхауза на музыкальном фестивале в Бирмингеме Мендельсон, казалось, обрел второе дыхание, неожиданно вернувшись к своему давнему увлечению струнными инструментами. Должно быть, на него благотворно подействовал покладистый характер жены и рождение пятерых крепких детишек. В 1844 г. композитор наконец-то закончил работу над «Скрипичным концертом» и начал переговоры о постановке «Илии» – самой длинной оратории XIX века, получившей высокую оценку Листа и Берлиоза.
Сам Мендельсон, однако, не знал, что и думать. Безошибочное чутье художника подсказывало ему, что он достиг апогея. Но за подъемом неизбежно следует спад. В экстазе бессонных ночей накапливалась усталость, раздражительность и головная боль, с недавних пор не отступающая от композитора ни днем, ни ночью. Тем не менее, Мендельсон продолжал наращивать обороты. Откровенно пренебрегая запретами врачей, он лихорадочно метался между фестивалями и концертами, сливающимися в одно бесформенное пятно – предчувствуя скорый уход, он отчаянно торопился жить.
Развязка наступила неожиданно и скоро. Музыкант едва успел доиграть «Крейцерову сонату» в дуэте с Фердинандом Давидом на благотворительном концерте, как из Берлина пришло страшное известие: скоропостижно скончалась Фанни. Этой потери Мендельсон уже не пережил. Лишь чувство долга удерживало его среди живых – следовало успеть написать реквием по любимой сестре.
Последнее желание композитора исполнилось в точности так, как он хотел. После того, как в сумрачном реквиеме была поставлена последняя точка, Мендельсон впал в беспамятство. Врачи диагностировали кровоизлияние в мозг. Агония длилась еще пять суток, и 4 ноября 1847 г. верная Сесиль нашла мужа мертвым. А Гамбург тем временем ожидал премьеры «Илии» – блудный сын возвращался на родной порог…
Подготовила Анабель Ли
