Мой педагог по Щуке Эуфер однажды пригласил меня полюбоваться
придуманным им розыгрышем. <<Видите вон того режиссера и вон того, —
показал он мне, — вы их знаете обоих
А они друг друга не знают! Сейчас смотрите — я их буду знакомить>>.
Эуфер подвел друг к другу Изю Борисова и Мишу Борисова. Сказал:
<<Знакомьтесь, господа режиссеры!>> Те протянули руки и почти
одновременно произнесли: <<Борисов!>> Ну, посмеялись. Но тут Эуфер
сурово повелел: <<А теперь еще раз пожмите друг другу руки и назовите
свои настоящие фамилии!>> Миша, помявшись немного, сообщил: <<Фишман>>.
Тут Изя посмотрел на нас с Эуфером, как на последних подлецов, и
угрюмо буркнул: <<ФИШМАН!>> Всеобщей радости, как говорится, не было
конца.
Миша Борисов стал знаменит на всю Россию как ведущий телеигры <<Русское
лото>>. Однажды он показал мне письмо, в котором некая пенсионерка
объяснялась ему в любви и между всем прочим писала: <<Надоели уже на ТВ
эти евреи! И только в вашей передаче у Ведущего истинно русское лицо,
лицо настоящего русского богатыря!!!>>Борисов-Фишман отчеркнул эти
строки фломастером, всем показывал и очень ими гордился.
Замечательный артист театра Сатиры Михаил Державин некоторое время был
зятем Буденного. Вот как-то он везет своего легендарного тестя на дачу
и по дороге развлекает его анекдотами про Василия Иваныча Чапаева.
Буденный слушал внимательно и серьезно, закручивая ус на палец, потом
досадливо крякнул: <<Э-эх, говорил я ему, дураку: учись!!>>
Чьим только зятем не был Миша Державин! И Райкина и Будённого! Вот прохиндей!
Великий Товстоногов и еще несколько видных деятелей советского театра
— на Международной театральной ассамблее в Лондоне. В один из дней
ассамблею принимал у себя в доме лорд-мэр английской столицы. Хозяин с
супругой стояли на верхней площадке парадной лестницы роскошного
дворца, а внизу гостей встречал двухметровый мажордом. Он шепотом
спрашивал у каждого входящего, как его зовут, и тут же громогласно
сообщал на верхнюю площадку, кто явился. Наклонившись к уху
Товстоногова, он спросил его: <<Уот из ё нэйм, сэр?>> Тот ответил. На
лице мажордома отразилось замешательство: странная фамилия,
произнесенная глубоким, да еще чуть пришепетывающим басом, оказалась
ему не под силу.
<<Икскьюз ми, сэр, — переспросил он, — ай доунт
андестэнд! Уанс мо, плиз!>> <<Товстоногов!>> — уже несколько раздраженно
повторил мэтр. Служитель вновь не понял ничего. Пауза явно
затягивалась, и тогда мажордом, спасая профессиональную честь,
отстранился от гостя, посмотрел на его смуглое большеносое лицо,
повернулся всем телом к верхней площадке, стукнул в пол огромным
жезлом и прокричал: <<МИСТЕР МУ-ХА-МЕД!!!>>
Нет в театре более важной фигуры, чем помощник режиссера. Вроде бы не
видно его, но без хорошего помрежа ни репетиция не идет, ни спектакль!
И чтоб выгородку поставили, и чтоб реквизит и костюмы на месте были, и
актеры вовремя пришли, и тишина гробовая за кулисами… Всё это —
помреж! Однажды театр Армии приехал на гастроли в Ливан. Утром
прилетели — а вечером уже играть! Режиссер Борис Морозов пытается
что-то срепетировать, обстановка жутко нервная, а еще рядом с театром
мэдзин с мечети поет в микрофон дневной намаз: <<Алля! Бисмилля! Иль
рахи-и-м!>> И тут преданный морозовский помреж Валя пулей бросается на
улицу и, топая ногами и потрясая кулачками, изо всех сил кричит туда,
под шпиль мечети:
<<ПРЕ-КРАТИТЕ ОРАТЬ!ИДЕТ РЕ-ПЕ-ТИ-ЦИЯ!!! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ ОРАТЬ!!!>>
Говорят, Пашенная, бывшая в силу своего положения, по существу,
хозяйкой Малого театра, недолюбливала артиста Кенигсона. И однажды,
отвернувшись от него, в сердцах брякнула: <<Набрали в Малый театр
евреев, когда такое было!>> <<Вера Николаевна, — вспыхнул Кенигсон, — я
швед!>> <<Швед, швед, — пробурчала своим басом Пашенная, — швед
пархатый!>>
Малый театр едет на гастроли. В тамбуре у туалета стоит в ожидании
знаменитая Варвара Массалитинова. Минут пятнадцать мается, а туалет
все занят. Наконец, не выдерживает и могучим, низким голосом своим
громко произносит: <<Здесь стоит народная артистка РСФСР
Массалитинова!>> В ответ из-за двери раздается еще более мощный и
низкий голос: <<А здесь сидит народная артистка СССР Пашенная!
Подождешь, Варька!>>
Уже на исходе лет своих, рассказывают, Турчанинова как-то звонит
Яблочкиной: <<Шурочка, я тут мемуары затеяла писать! Так не припомнишь
ли: я с Сумбатовым-Южиным жила?>>
Долгие годы в Малом театре шел спектакль <<Незабываемый 1919-й>>. Его
кульминацией была сцена, когда шпион Дэкс бросается к рубильнику,
чтобы взорвать кронштадтские форты, а красный комиссар убивает его из
револьвера. И надо же — однажды Комиссар выронил наган в оркестровую
яму! Ситуация пиковая: Дэкс уже схватился за рубильник, а выстрела нет
как нет! Шпион изо всех сил играет, что рубильник заржавел и не
поддается. Комиссар орет: <<Да я тебя… да я тебя щас!..>> — и понимая,
что долго это продолжаться не может, в отчаянии сдирает с ноги сапог и
бросает в спину Дэкса. Получив удар в позвоночник, Шпион ахнул, отлип
от рубильника, зашатался, повернулся к залу и обреченно прошептал: <<А
САПОГ-ТО ОТРАВЛЕН!>> Упал и умер. Занавес.
Великий дока по части театра, Станиславский в реальной жизни был
наивен, как малое дитя. Легендарными стали его безуспешные попытки
уяснить систему взаимоотношений при Советской власти. Имевший массу
льгот и привилегий, он никак не мог запомнить даже словосочетание
<<закрытый распределитель>>. <<Кушайте фрукты, — угощал он гостей, — они,
знаете ли, из "тайного закрепителя"!>> После чего делал испуганные
глаза, прикладывал палец к губам и говорил: <<Тс-с-с!>>…
Однажды Станиславский сидел в ложе со Сталиным, хаживавшим во МХАТ
довольно часто. Просматривая репертуар, <<лучший друг советских
артистов>> ткнул пальцем в листок: <<А па-чи-му мы давно нэ видим в
рэ-пэр-ту-арэ "Дны Турбыных" пысатэля Булгакова?>> Станиславский
всплеснул руками, приложив палец к губам, произнес <<Тс-с-с!>>,
прокрался на цыпочках к двери ложи, заглянул за портьеру — нет ли
кого, так же на цыпочках вернулся к Сталину, еще раз сказал <<Тс-с-с!>>,
после чего прошептал вождю на ухо, показывая пальцем в потолок: <<ОНИ
за-пре-тили!! Только это ужасный секрет!>>
Насмеявшись, Сталин серьезно заверил: <<Оны раз-рэ-шат! Сдэлаэм!>>
…Звоня Великому вождю, вежливый Станиславский всякий раз оговаривал:
<<Товарищ Сталин! Извините Бога ради, никак не могу запомнить вашего
имени-отчества!..>>
Идет заседание Художественного совета Министерства Культуры СССР по
приемке и закупке новых пьес. Министр на все лады расхваливает пьесу
Софронова <<Старым казачьим способом>>. С места звучит ехидный бас
Бориса Ливанова: <<А зачем так длинно? Почему бы ему не назвать пьесу
просто: <<Раком>>!
Под старость лет мхатовские корифеи при старательном участии <<власть
предержащих>> превратились в небожителей, почему и вытворяли, что
хотели. Была у них очень популярна такая игра: если кто-то из
участвующих говорит другому слово <<гопкинс!>>, тот должен непременно
подпрыгнуть, независимо от того, в какой ситуации находится. Не
выполнивших постигал большой денежный штраф. Нечего и говорить, что
чаще всего <<гопкинсом>> пользовались на спектаклях, в самых
драматических местах…
Кончилось это тем, что министр культуры СССР
Фурцева вызвала к себе великих <<стариков>>. Потрясая пачкой писем от
зрителей и молодой части труппы, она произнесла целую речь о заветах
Станиславского и Немировича, о роли МХАТа в советском искусстве, об
этике советского артиста. Обвешанные всеми мыслимыми званиями,
премиями и орденами, стоя слушали ее Грибов и Массальский, Яншин и
Белокуров… А потом Ливанов негромко сказал: <<Гопкинс!>> — и все
подпрыгнули.
