В сентябре 1937-го в Париже агенты НКВД сумели выкрасть и вывезти в СССР седого старика с военной выправкой -председателя Русского общевоинского союза генерал-лейтенанта Евгения Карловича Миллера, одного из руководителей Белого движения, бывшего главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами России, действующими против большевиков на Северном фронте.
В мае 1939-го Миллер был расстрелян во внутренней тюрьме НКВД.
А за пару месяцев до похищения Евгений Карлович написал такие провидческие строки:
"Пройдет лет сто или двести. Большевики рухнут. Потому что никаких природных ресурсов не хватит даже в такой стране, как наша Россия, чтобы прокормить безумное стадо.
И вот тогда придут больные, изуродованные люди и попытаются – может быть даже искренне – что-то изменить.
И ничего не получится, потому что заряд векового бессилия слишком силен.
Но это, поверьте, не самое страшное.
Те потомки дворянства, казачества, кои непостижимом образом уцелеют в кровавой мясорубке большевизма – случайно ли, ценою предательства предков – кто знает? Так вот они создадут "дворянские собрания", "офицерские собрания", и т.д… Будут воссоздавать дипломы и родословные, звания и ордена, а по сути своей, все равно останутся прачками и парикмахерами…
Исключения только оттенят всеобщее печальное правило. Увы…"
Наверняка старик Миллер был бы рад ошибиться.
И не догадывался о том, насколько прав.
++++++++++++++
Евгений Карлович Миллер (25 сентября 1867, город Динабург Витебской губернии — 11 мая 1939, Москва) — генерал-лейтенант (1915). Руководитель белого движения на севере России в 1919—1920. В 1884 г. он окончил Николаевское кавалерийское училище и начал службу в лейб-гвардии гусарском Его Величества полку. В 1892 г. он окончил по первому разряду Николаевскую академию Генерального штаба. В 1898 г. он был назначен военным атташе в Бельгии и Голландии и участвовал в подготовке 1-й конференции в Гааге. С 1901-го по 1907 гг. Миллер занимал пост военного атташе в Италии. В 1908-1909 гг. он командовал 7-м Белорусским гусарским полком. б декабря 1909 г. он был произведен в генерал-майоры, а в 1910 г. занимал должность второго генерал-квартирмейстера ГЛавного управления Генерального штаба; в его ведении находились все русские военные атташе в странах Европы.
С 1910-го по 1912 г. генерал Миллер был начальником Николаевского кавалерийского училища. В ноябре 1912 г. он принял пост начальника штаба Московского военного округа. После объявления мобилизации летом 1914 г. он становится начальником штаба 5-й армии. В годы войны ярко проявился незаурядный стратегический талант генерала Е. К. Миллера.
В трудных условиях 5-я армия отразила удар численно превосходящих австро-венгерских сил, не дав им возможности прорвать фронт. Затем, перейдя в решительное контрнаступление, армия нанесла австрийцам решительное поражение. Военно-научный анализ Галицийской битвы приводит к заключению, что ключ к этой победе оказался в руках генерала Миллера.
Прекрасным стратегом проявил себя Миллер в обстановке Лодзинского сражения русских и немецких армий.
В 1915 г. он был произведен в чин генерал-лейтенанта. В январе 1917 г. Миллер был назначен командиром 26-го армейского корпуса 9-й армии.
В отличие от всех вождей Белых армий, генерал Евгений Карлович Миллер до Гражданской войны не обладал знаменитой боевой биографией. Почти всю свою службу он провел на штабных и дипломатических должностях. Зато, именно генерал стал первым врагом революции. В большой Советской Энциклопедии о Миллере написано: «Выступал как ярый противник демократизации армии, 7 апреля 1917 года был арестован солдатами и под конвоем отправлен в Петроград». По-другому и быть не могло, ведь сам генерал любил повторять, что он с детских лет был воспитан с чувством любви к Родине, чувством долга перед Россией и преданности Государю. Возможно, благодаря именно этим качествам, Евгений Карлович и стал одним из лидеров военной эмиграции.
Как и его предшественник на посту председателя РОВС генерал Кутепов, Миллер был похищен агентами НКВД. Тогда, осенью 1937 года, в Париже многие вспоминали его слова: «Я готов принести в жертву свою жизнь, ради свержения коммунизма». Марианна Колосова писала в те дни:
И в каждом доме, в каждой комнате, Где люди русские живут, Пускай звучит печально: помните, Погибших подвиг, жизнь и труд. Уйти от омута нелепого, От этой будничной тоски, – Погибнуть гибелью Кутепова От злобной вражеской руки.
10 июня 1919 года верховный правитель России адмирал Колчак назначил генерала Миллера главнокомандующим вооруженными силами России, действующими против большевиков на Северном фронте. Евгений Карлович уже поздравлял свои войска, считая это первым шагом к объединению страны под руководством Верховного главнокомандующего. Но в этот момент началось отступление армий Колчака. И тут же, последовал еще один удар – английским командованием было принято решение об уходе из Мурманска. Поступок союзников вызвал всеобщее возмущение, англичане прямо обвинялись в предательстве. Начальник оперативного отдела Генерального штаба полковник Костанди попросил о встречи с представителем союзников, и, отдав честь, положил ему на стол британский орден, которым был награжден. В сопроводительном письме он отметил, что считает ниже достоинства русского офицера носить награду страны, представители которой изменили данному слову и своим союзникам. Генерал Миллер мужественно встретил плохие новости. Вот как об этом вспоминаланглийский генерал Айронсайд: «Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда я сообщил ему дурную весть. Лишь по его светло-голубым глазам я мог догадаться, как ужасно он устал. Пару минут он смотрел на меня, не говоря ни слова. Я протянул руку, и он сжал ее мертвой хваткой».
После краха белой борьбы на севере России в феврале 1920 года, Миллер эмигрировал во Францию. Он принял активное участие в формировании Русского общевоинского союза, был доверенным лицом Великого князя Николая Николаевича. После похищения агентами НКВД генерала Кутепова в 1930 году, 63-летний Евгений Карлович Миллер, бывший его заместителем, возглавил РОВС. Безоружная армия в штатском продолжала жить с верой в грядущий решительный бой с большевиками. Русский общевоинский союз казался Миллеру твердым монолитом, сплоченным Белой идеей. Но, в то время, организация стала подтачиваться многочисленными интригами. Генералы неутомимо спорили, что делать дальше. От Миллера ждали продолжения активной работы в духе Кутепова. Но, во-первых, в секретную деятельность Кутепова Евгений Карлович посвящен не был, а во-вторых, почти все боевики погибли во время вылазок в СССР. Поэтому, Миллер, прежде всего, думал о трудоустройстве офицеров и солдат русской армии, оказавшихся в эмиграции. Положение многих из них было действительно плачевным. В большинстве стран белые воины считались беженцами, их неохотно принимали на работу, платили всегда меньше и при малейшем проявление недовольства – увольняли. Один из офицеров вспоминал позднее:
«За исключением 5 часов, уделяемых сну, генерал Миллер был остальное время в делах. Эта самоотверженная работа стяжала ему заслуженную популярность. Он подкупал не пышными речами и игрой на популярность, а своей неустанной заботливостью об улучшении быта и материальных нужд, что больше всего ценит наш народ»
Но, не забывал Евгений Карлович и о главной цели Русского общевоинского союза – борьбе с большевизмом. Он приступил к созданию внутри СССР тайных опорных пунктов и ячеек, которые в нужный момент смогли бы сыграть решающую роль в восстании народа против коммунистов. В этом Миллера поддержали молодые генералы русской армии Туркул, Фок и Пешня, которые постоянно требовали возобновления активной борьбы. Тогда Евгений Карлович и допустил роковую ошибку. Руководителем секретного отдела, он назначил бывшего командира Корниловского ударного полка, генерала Николая Скоблина, который еще в 1930 году был вместе со своей женой известной певицей Плевицкой завербован советской разведкой. В результате – закономерный провал посланных в Россию через Финляндию двух агентов РОВС в июне 1934 года, которых Миллер лично благословил. Стало ясно, что в организации появился провокатор. И, надо сказать, его достаточно быстро нашли. Члены Народно-трудового Союза отрытым текстом заявили Евгению Карловичу, что Скоблин завербован советской разведкой. Ведь генерал нигде не работал, но при этом, жил на широкую ногу. Обычно Скоблин говорил, что его жена-певица зарабатывает концертами большие деньги. Но проверка показала, что гастроли Плевицкой по Прибалтике принесли лишь убытки. Однако генералу Скоблину, герою-корниловцу, многие белые офицеры слепо верили. Верил и сам Миллер. Членам НТС он тогда сказал: «Простите меня, вы все молодые и малоопытные, а Скоблин заслуженный боевой генерал, всеми уважаемый. Давайте забудем про то, что вы мне рассказали. Не могу я поверить в это, нет, не могу…» Доверчивый Евгений Карлович даже мысли не допускал о предательстве. Словно, забыл про Брусилова и Слащова-Крымского, про гражданскую войну, столь точно описанную одним из поэтов русского зарубежья Леонидом Пивоваровым:
И ныне Русь увидела воочью Ее кровавое и страшное лицо. Живую плоть бесстрастно мелет в клочья Истории слепое колесо. Пир революции! Брат убивает брата… За цепи прошлого неутоленно мстя, Бушует чернь. И как во дни Марата Не отличить убийцу от вождя.
22 сентября 1937 года Миллер был похищен советской разведкой. Расчет строился на том, чтобы убрать неподкупного старого генерала и посадить на его место своего агента, бывшего командира Корниловского ударного полка Николая Скоблина: тогда вся русская военная эмиграция оказалась бы в руках чекистов. А РОВС мог стать жертвой страшнейшей провокации, если бы не записка, оставленная Миллером в день похищения. Он вручил генералу Кусонскому запечатанный конверт со словами: «Вы подумаете, может быть, что я сошел с ума… Но если что-нибудь случится, вскройте это письмо». В 11 часов вечера, взволнованный неожиданным исчезновением Миллера, Кусонский вскрыл конверт, достал из него письмо и прочитал: «У меня сегодня свидание с генералом Скоблиным. Он должен отвезти меня на встречу с германскими офицерами. Возможно, это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку».
Похищенный в центре Парижа председатель Русского общевоинского Союза генерал Миллер 29 сентября 1937 года после первого допроса во внутренней тюрьме на Лубянке передал следователю торопливо написанное карандашом письмо жене.Видимо, еще не до конца понимая всю тяжесть своего положения, Евгений Карлович просил переправить записку в Париж. Конечно, никуда письмо отправлено не было, его аккуратно подшили к делу белогвардейского лидера. Это послание 70-летнего генерала сохранилось в архивах, и было впервые опубликовано спустя полвека после его гибели: «Дорогая Тата, крепко тебя целую, не могу тебе написать, где я, но после довольно продолжительного путешествия по знакомым местам, хочу написать тебе, что я жив и здоров и физически чувствую себя хорошо»,- говорилось в записке.
Настоятельно прося следователей поскорее отправить письмо, генерал объяснял, что его жена по матери своей – родная внучка жены Пушкина и унаследовала большую нервность, свойственную семье. Сидел Миллер в одиночной камере №110 и в первые дни никак не мог сориентироваться. Мысленно он все еще был в Париже, беспокоился об оставленных делах, писал инструкции своему заместителю по Русскому общевоинскому союзу генералу Кусонскому. Евгений Карлович, словно не верил, что оказался на знаменитой Лубянке, что допрашивают его чекисты, столь красочно описанные Лоло – одним из поэтов русского зарубежья
Люблю я средние века: В них вкус и прелесть нахожу я. В застенок «бывшей» Вечека Влеку последнего буржуя. Лелеет «красный аппарат» Мое усердье и уменье… И на перстах моих горят И кровь, и царские каменья!
27 декабря 1937 года посмотреть на похищенного лидера белой эмиграции пришел сам Николай Ежов. То, что это всемогущий народный комиссар внутренних дел СССР, генерал узнал только в самом конце их свидания. Евгений Карлович снова повторил просьбы сообщить о своей судьбе жене, вернуть часы и предоставить бумагу для написания воспоминаний. При этом, весьма скупо генерал рассказывал о том, чего добивались от него следователи: «Никакой непосредственной связи с организацией повстанческих движений я не имел и вообще за эти 7 лет бытности председателем РОВС слышал всего о двух крупных повстанческих движениях – в Восточной Сибири и на Северном Кавказе, когда – точно не помню». Для чекистов такие данные не представляли никакой ценности. По воспоминаниям доктора Ландовского, участника похищения генерала, в ответ на советы дать ложные показания и тем купить себе спасение, Миллер тогда ответил: «Я врать не буду. Так как большевики мне ненавистны, я, как царский генерал, не позволю себе играть на руку этой банде убийц». В конце марта 1938 года Евгений Карлович обратился к Ежову с повторной просьбой разрешить ему бывать в церкви. Для него, воспитанного в православии, отлучение от церкви было нестерпимее тюремного заточения. Генерал даже готов был перевязать лицо повязкой, чтобы во время службы его никто не узнал, но ответа на свою просьбу так и не дождался. Спустя месяц, он написал письмо митрополиту московскому:
«Я особенно болезненно ощущаю невозможность посещения церкви. Условия, при которых я покинул свой дом, не позволили мне взять с собой даже Евангелие, чтение которого, особенно в настоящие дни, было бы для меня большим утешением. Поэтому примите милостиво мою покорнейшую просьбу и подарите мне Евангелие на русском языке»
На всех допросах Миллер твердо держался такой позиции: ни он сам, ни возглавляемый им Русский общевоинский союз не имели никакого отношения к антисоветским восстаниям внутри страны. Пожалуй, Евгений Карлович был одним из немногих, кто в сталинских тюрьмах не предал ни одного из своих соратников и ничего конкретного так и не сказал. Сравните сами русского генерала с Тухачевским, Дыбенко, Думенко и всеми остальными, которые готовы были дать любые показания, лишь бы сохранить свою жизнь. Вместо признаний в антисоветской деятельности, Миллер предпочитал писать письма наркому внутренних дел Николаю Ежову. Последнее датировано 27 июля1938 года. В нем Евгений Карлович с возмущением отмечал: «Никогда, ни в какие эпохи самой жесткой реакции ни Радищев, ни Герцен, ни Ленин, с историей которых я ознакомился по их сочинениям, не бывали лишены сношений со своими родными. Неужели же Советская власть, обещавшая установить режим свободы и неприкосновенность личности с воспрещением сажать кого-либо в тюрьму без суда, захочет сделать из меня второе издание «Железной маски» времен Людовика XIV» И это письмо осталось без ответа. Судьбу белого генерала Миллера окончательно и бесповоротно решил новый нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Это было сделано в экстренном порядке, за несколько часов. Повезли расстреливать генерала Миллера 11 мая 1939 года. По правилу, применявшемуся к особо секретным смертникам, генерала доставили в Московский крематорий. Бывший корнет лейб-гвардии Гусарского полка Его Императорского Величества Евгений Миллер стоял прямо, смотря на расстрельную команду из-под седых бровей. Незадолго до казни, на одном из допросов он сказал:
«Я не покончу жизнь самоубийством, прежде всего потому, что мне это запрещает моя религия. Смерть будет моей последней службой Родине и Царю. Я докажу всему миру и моим солдатам, что есть честь и доблесть в русской груди. Подло я не умру».
Дело, заведенное на него в НКВД, было после расстрела уничтожено, но несколько документов уцелели: письма Миллера и его последние допросы, случайно попали в другую папку. Это и сохранило их для истории. Интересно, что в документах дела белогвардейского генерала Миллера, Евгений Карлович фигурирует как «Иванов». На бланке народного комиссариата внутренних дел предписывалось начальнику внутренней тюрьмы «выдать арестованного Иванова Петра Васильевича, содержащегося под номером 110, коменданту НКВД товарищу Блохину, чтобы немедленно привести в исполнение приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР, над осужденным к расстрелу по закону от 1 декабря 1934 года». Давайте вспомним, что сам Миллер незадолго до похищения говорил, что в его душе живут три чувства – безграничная ненависть к большевикам, надежда, что ему придется участвовать в свержении их власти и вера в грядущее возрождение России. Эти чувства были хорошо знакомы всей русской военной эмиграции. Еще в 1924 году, бывший белый воин, один из самых талантливых поэтов русского зарубежья Иван Савин писал:
Господь, успокой меня смертью Убей. Или благослови Над этой запекшейся твердью Ударить в набаты крови. И гнев Твой, клокочуще-знойный, На трупные души пролей! Такие враги – недостойны Ни нашей любви, ни Твоей.
Долгие годы о судьбе Евгения Карловича ничего не было известно. Только после распада Советского Союза и открытия архивов стали появляться подробности гибели председателя Русского общевоинского союза. 11 сентября 1996 года Архиерейский Собор Русской православной церкви за рубежом издал циркулярный указ о совершение панихиды по генералу Миллеру во всех храмах в тот же день или в ближайшее воскресенье.
