Так не встают с колен. Так теряют способность к прямохождению

Почти двадцать лет назад правящая верхушка предъявила растерянному и оглушенному десятилетием "рыночных реформ" и серией взрывов домов российскому обществу слепленного в телевизионной пробирке персонажа: молодой энергичный офицер спецслужб, отдающий резкие и четкие команды, посылающий победоносные полки вглубь Кавказа, несущий ужас и смерть террористам и врагам Отечества.

Как заметил почти двадцать лет назад ваш покорный слуга, "женская душа России, истосковавшаяся по властному повелителю, потянулась от солидного Евгения Максимовича к молодому герою‑любовнику: "Какому хочешь чародею отдашь разбойную красу". Так называемая безальтернативность сегодняшнего Путина – вещь чрезвычайно опасная и для власти, и для общества в целом. Пространство захлопнулось, время остановилось, фукуямовский конец истории наступил в одной отдельно взятой стране. Политическая конструкция современной России оказалась подвешенной на тоненькой ниточке путинского мифа. Граждан столько раз уже обманывали, что для них просто невыносимо обмануться снова. И теперь гибнущие в Чечне, замерзающие на Дальнем Востоке, спивающиеся в Центральной России будут из последних сил, казалось бы, вопреки всякому здравому смыслу, поддерживать путинский миф и путинский рейтинг. И в этом смысле Путин – Наше Всё. Это последний русский миф, бессмысленный и беспощадный".

Я оказался прав, хотя не мог и предположить, что Это может продлиться двадцать лет. Громадная ответственность за постигшую Россию катастрофу путинизма лежит не только на мерзавцах, его непосредственно породивших, но и на тех, кто пытался, но так и не сумел ему противостоять. Я растратил впустую двадцать лет своей жизни на сопротивление торжествующей банальности зла. В меру своих скромных возможностей я расчленял, препарировал, высмеивал это зло. Призывал к избавлению от него, предрекал его скорое падение, опережая тягуче текущее время. Как же мог я этого не делать, если мне всегда, с самого начала – с момента "учений" в Рязани и сортирной реплики героя – была ясна альтернатива: амПутинация или гангрена. Родина или её смерть.

Родина раз за разом выбирала смерть. Об этом за нее позаботились опытные и циничные жрецы. Путинский миф несколько раз модифицировался, перезагружался, прошел в 2014 году шоковую терапию под креативными брендами "крымнаш" и "хороший Гитлер", давшую омолаживающий эффект. Но где-то осенью 2018 года неминуемое все-таки произошло. Соломинка "пенсионной реформы" переломила хребет, и Кремль с этим уже ничего не может поделать.

Смерть путинского мифа – важнейший по своим последствиям политический итог 2018 года. Об этом говорят все комментаторы, от проклемлевских аналитиков до радикальных блогеров. Только несколько другими словами: падение рейтингов, разочарование населения, экономический и социальный тупик. И справедливо повторяют одно и то же словечко "транзит", но часто с нелепой приставкой "2024".

Транзит действительно начался, но гораздо более фундаментальный, чем планируемое по инерции мошенничество в 2024 году. Да, физическое лицо, о котором идет речь, еще увлеченно гоняет шайбу по Красной площади, угрожает Западу 27 махами, встречается с сотрудниками ФСО, наряженными под народ, но миф о героическом правителе, о заступнике народном уже умер. Эта смерть мифа вовсе не означает, что завтра сотни тысяч людей выйдут на улицы, требуя снять Путина или изменить режим. Но она означает, что ни один человек не выйдет ни в защиту Путина, ни в защиту режима. Пока растущее всеобщее недовольство и тошнота бытия не вылились в осязаемые протестные действия, у правящей группировки есть еще окно возможностей попытаться снова зацементировать ситуацию. Она просто обязана сделать свой первый ход в операции "Транзит-2019".

Носитель мифа выполнял для погрязшей в воровстве "элиты" сакральную функцию оберега. Он был единственным интерфейсом власти в общении с антропологически чуждым ей народом. Тех, кто поставил президента во главе страны, пипл категорически не стал бы хавать. Путина же с его удачно найденным образом "сына народа из питерской подворотни" пипл почти до конца 2018 года более или менее хавал. Теперь же такого оберега у клептократов нет. Во мнении народном Путин стал частью враждебной народу власти. Эту растущую ментальную бездну между народом и властью надо не когда-то в 2024-м, а здесь и сейчас оперативно заполнять телами назначенных врагов народа. В этом и заключается "Транзит-2019".

Хороши, конечно, традиционные заокеанские враги, которые, по меткому выражению Путина, рано или поздно "просто сдохнут". Но еще одной очень неприятной неожиданностью 2018 года стал для клептократов растущий разрыв между внешнеполитическими представлениями большинства населения и правящей "элиты". С одной стороны, опросы, свидетельствующие о всё большем отторжении антизападной, милитаристской политики, с другой – истерика ненависти, царящая в телевизионных внешнеполитических шоу. Эта жгучая ненависть, которой не было в советские времена, замешана на гремучей смеси комплексов величия и неполноценности. Она характерна для правящей верхушки и ее идеологической обслуги, но на нее нет запроса в обществе.

Значит, восстанавливать михалковскую симфонию власти с народом придется вторым проверенным способом – массовым показательным закланием части властной элиты. В 2019-м кремлевская элита вполне может повторить судьбу жертв-палачей ВКП(б) 1937 года. Кто в какую именно категорию попадет в первой раздаче, зависит от соотношения сил соперничающих кланов властесобственников.

В России нет частной собственности – это мафиозное государство-собственник. И когда сдувается воровской пахан, все имущественные права оказываются под вопросом. Не в арбитражных же судах Лондона решают в этой среде, что кому "принадлежит"! Решают эти вопросы "по понятиям". Смотрящим и разводящим (еще одна важнейшая для крестного отца функция) был до недавнего времени Путин, но сегодня он – лишь один из многих. Соперничающие кланы мафии вооружены, с ними аффилированы различные официальные, полуофициальные и неофициальные силовые структуры. Чрезвычайно показательно в этом плане одно предновогоднее заявление простодушного генерала армии Виктора Золотова, звучавшее примерно так: "Я предан великому человеку, который поднял Россию с колен, я навсегда останусь ему верен, и за моей спиной 350 тысяч штыков".

Вот эти самые 350 тысяч дорогого стоят! Золотов проговорился и выболтал то, о чем все они там наверху сейчас только и думают – у кого сколько штыков. Генерал Золотов – государственный деятель, член Совета безопасности РФ, и если он хотел заявить городу и миру, что есть кому защитить Путина от внутренних врагов, то почему он назвал именно эту цифру? В России под ружьем ходят не 350 тысяч силовиков, а несколько миллионов. В Золотове говорил не государственный человек, а полевой командир одной из силовых банд. И когда такой боевик напоминает, что у него, то есть у его хозяина, имеются 350 тысяч штыков, он обращается (угрожает) не к оппозиционным блогерам-хомячкам, а к своим коллегам, полевым командирам таким же банд в законе.

Всех подробностей раскола силовиков мы не знаем (да они и сами их еще не совсем ясно осознают – ЭР), но одна из линий водораздела очевидна, она очень четко просматривалась еще три года назад в конфронтации силовых ведомств в ходе расследования убийства Бориса Немцова. С одной стороны, Золотов и Рамзан Кадыров, наиболее преданная лично Путину часть силовиков, с другой стороны – все остальные, ненавидящие Кадырова и Золотова. Чума на оба эти дома, но один из них получит в разборке-2019 и опричный мандат на глобальную зачистку "воров, коррупционеров и предателей", и соответственно, по Александру Дугину, опричные паи властесобственности.

Не берусь предсказывать исход схватки православных бульдогов под ковром или персональный состав будущего Комитета национального спасения. Но впечатляет растущее число мейнстримных "державно-патриотических" крыс, все более отважно покусывающих Наше Всё. Обе группировки приведут Россию к военной катастрофе, поражению и вероятному распаду. Но по-разному. Ошалевший в случае "победы" боевиков Росгвардии Путин увидит в ней знак божий и пойдет на шантаж на грани ядерной войны в своей конфронтации с Западом. "Беспутные", разобравшись с Золотовым, с накопленной годами жаждой "реванша", бросятся на Кадырова под флагом "возвращения Чечни в правовое поле России". К сожалению, этот лицемерный и лживый лозунг найдет определенную поддержку в обществе, в том числе среди видных фигур оппозиции. Начнется Третья чеченская война.

Силовики, и прежде всего офицеры ФСБ, никогда не скрывали своего крайне отрицательного отношения к проекту "Кадыров". Они убеждены, что их лишили "победы" в Чечне, отдав власть Кадырову, да еще выплачивая ему дань. Они так и не смогли смириться с потерей Чечни как зоны своего кормления и, что для них было еще важнее, зоны пьянящей абсолютной власти над жизнью и смертью миллиона людей. Проект "Кадыров" лишил их этих двух базовых удовольствий, и они за это Кадырова искренне и дружно ненавидят. Однако, каковы бы ни были претензии к Кадырову самих чеченцев, любая попытка силовиков вернуться к прежнему произволу в Чечне объединит чеченское общество в яростном сопротивлении. Чеченцы ничего не забыли и никого не простили.

Не о возвращении кадыровского авторитарного офшора в наше отечественное "правовое" поле через еще более кровавую Третью чеченскую войну следует сегодня думать. Остановить тикающий механизм русско-чеченской катастрофы можно только выполнением никем не денонсированного Договора о мире и принципах взаимодействия между РФ и ЧРИ, подписанного 12 мая 1997 года в Москве. Еще одна (которая за последние два столетия!) попытка геноцида самого трудного народа для России, как называл чеченцев Дмитрий Фурман, переполнит чашу терпения Мирового духа.

В этой связи и в качестве заключения приведу фрагмент из своей статьи "Апокалипсис сегодня", опубликованной в апреле 2000 года:

"Независимая газета", последовательно и горячо поддерживающая и Путина, и военную операцию в Чечне, пишет: "Бойня в Комсомольском продолжалась три недели. По селу наносились удары мыслимым и немыслимым оружием. Работала артиллерия всех калибров, танковые пушки и системы залпового огня не знали передышки, использовались ракеты "земля-земля", вертолеты и бомбардировщики сбрасывали свой смертельный груз круглые сутки… В отдельных подвалах было сплошное месиво из человеческих тел. Иногда приходилось собирать трупы по частям. У многих отрезаны уши. Над кладбищем стоит смрад. Со всей республики приезжают родители, жены, близкие в поисках пропавших без вести. Мать, узнавшая своего сына по родимому пятну на плече, обнимает труп, у которого вместо лица одно месиво. Как ни странно, плача на кладбище нет. Стоит какая-то гнетущая тишина, хотя здесь постоянно находятся несколько сотен человек. Уже четыре ряда могил вытянулись метров на сто…"

О чем‑то подобном уже писал русский офицер после очередной "зачистки", может быть, того же села (только оно тогда не называлось Комсомольское) лет 150 назад: "Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения" (Лев Толстой, "Хаджи‑Мурат").

"О ненависти к русским никто и не говорил" – в этой короткой фразе были предсказаны все русско‑чеченские войны на 150 лет вперед. Мы не услышали. И вот "плача на кладбище нет. Стоит какая‑то гнетущая тишина". Мы снова не слышим этой тишины. Мы никогда не покорим народ, чьи женщины не плачут на таких кладбищах. Нам говорят, что дело вовсе не в Чечне, а в том, что благодаря чеченской операции Россия встает с колен, изживает веймарский синдром, возрождает свое величие и ставит, наконец, перед собой новые гордые и дерзкие цели – догнать через 15 лет Португалию.

Россия всегда строила свои Города Солнца – и Санкт-Петербург, и Беломорканал – на месиве человеческих тел. Своих. После каждого такого "модернизационного проекта" Россия всё глубже проваливалась в трясину истории. На этот раз мы решили заложить наш лучезарный либеральный Лиссабон на более прочном основании: на месиве из чужих тел в подвалах Комсомольского, Грозного и десятков других чеченских городов и сел. Видимо, в этом и заключается концепция "просвещенного патриотизма", о которой так любят сейчас рассуждать яйцеголовые холопы власти.

Португалия может спать спокойно. Так не встают с колен. Так теряют способность к прямохождению".

Андрей Пионтковский