Как только падает общая экономическая эффективность страны, территориям становится неинтересно взаимодействовать с Кремлём
Дмитрий Орешкин
В марте 2016 года Дмитрий Медведев на совещании по развитию Северного Кавказа выразил неудовлетворённость ситуацией с оплатой за газ в регионе. И тогда же он поручил Газпрому разработать «дорожную карту» для выхода из этой ситуации. В том же году, в октябре, вице-премьер Александр Хлопонин сказал, что с начала года задолженность всего Северокавказского округа выросла на 7 млрд рублей за газ и ещё на 4 млрд за электричество.
То есть этот вопрос далеко не новый, о нём знали и пытались его решать, выражали негодование региональными руководителями, создавали рабочие группы, поручали разработать «дорожные карты». Но всё это было тихо и мирно, потому что Чечня копила долг с 2007 года, и всё решалось в рамках «деловых обыкновений»: они не платят, долги копятся, нажать на них невозможно, потому что Путин не позволяет. Ситуация была подвешена.
И главный вопрос: зачем Кадырову переводить эти деловые обыкновения в жанр публичной политики? Зачем поручил суду принять публичное решение, о котором стали писать СМИ? Моё объяснение состоит в том, что Кадыров счёл позиции Медведева и связанной с ним команды Газпрома ослабшими. И если сейчас он потребует списать долг публично, то поставит Владимира Путина перед выбором. Тот или попытается сохранить хорошие отношения с Медведевым и Газпромом, и тогда поссорится с Кадыровым, или, на что Кадыров рассчитывал, скажет, что политическая стабильность дороже и велит списать 9 млрд. Причём сделает это публично.
Если бы это удалось, то Кадыров резко прибавил бы в политическом весе как человек, «нагнувший» Медведева и Газпром. Но он, видимо, не очень хорошо просчитал ситуацию. Путин не любит, когда его ставят перед таким выбором и, видимо, дал команду разбираться по закону. В связи с чем Газпром начал радостно опровергать заявления, что долг был накоплен во время войны. Но схватка только начинается. Кадыров не может согласиться с тем, что ему запретят списать 9 млрд. Потому что тогда получится, что вместо того, чтобы «умыть» Газпром и Медведева, публично «умоют» его самого. А значит, он будет давить на Владимира Владимировича, больше никто помочь ему не может.
А дальше начинаются проблемы регионального управления в путинской России. Оно построено на вертикали, когда президент сказал, а внизу выполнили. Это хорошо работает, пока у президента много денег. И он тем, кто хорошо себя ведёт или кто влиятелен и значителен, деньги даёт, а тем, кто не влиятелен и незначителен, не даёт. И Кадыров привык к тому, что ему дают. А сейчас ему не дают денег, и он просит хотя бы списать долг, позиционируя это как более мягкий подход. Но и на это не идут. И тут начинаются проблемы, потому что любые экономические трудности в «вертикальной» стране амбициозными политиками вроде Кадырова делегируются в центр. Он посылает сигнал чеченцам: вас в центре обижают, а я свой, я вас защищаю.
И тут начинается бодание между центром и регионами. Также поступали ещё во времена развала СССР все региональные элиты. Украина говорила, что «москали всё сожрали и выпили», а если бы она была независимой, то жила бы богато. Это было не совсем так. Также рассуждали и в Средней Азии, хотя там это было уже совсем не так: на момент распада СССР инвестиции в экономику Таджикистана в два и шесть десятых раза превышали отдачу. То есть за каждый полученный рубль центр вкладывал 2,6. Но люди в Таджикистане и Узбекистане говорили и верили, что их раздевает Москва. И сейчас то же самое будут говорить в Чечне: Кремль нас душит. И таким образом они будут шантажировать Москву, чтобы та списала чёртов долг. Кадыров действия Газпрома не проглотит.
А теперь представьте себя на месте начальника чеченской прокуратуры. С одной стороны, он понимает, что живёт в Чечне и целиком зависит от местных кланов и господина Кадырова. А если он как-то себя неправильно поведёт, то его быстро обнаружат в кустах с наклеенной бородой — как сторонника ваххабитов. Но из Москвы ему шлют приказ поддерживать Газпром.
Это проблема двойной лояльности. Прокуратура как силовой орган вроде бы вертикальна, в этом суть путинской политики. Но есть местные кланы. Понятно, что у чеченского прокурора и мысли нет решать всё по закону, потому что кто в Чечне защищает закон? Но перед ним стоит вопрос, чью позицию защищать. И скорее он будет защищать кадыровскую, потому что от Кадырова по морде можно получить быстрее, чем от Кремля. А это значит, что путинская система иерархического менеджмента начинает давать слабину, что злобные люди, типа Орешкина, давно предсказывали. Как только падает общая экономическая эффективность страны, так сразу территориям становится неинтересно взаимодействовать с Кремлём.
Подобные административные игры всегда были, но новость ситуации в том, что теперь они вываливаются в публичное пространство. Кадыров всегда просил денег, но все решалось кулуарно. А теперь всё решается на поверхности. И сразу полезли Смоленск, Саранск, Уфа и другие, кто спрашивает: «А почему не мы? Почему этим прощают долги, а нам – нет?» И таким образом укрепляется дружба народов и другие достоинства вертикальной системы управления. Владимир Путин это прекрасно понимает, ему надо где-то добывать деньги, развивать территорию, но он с источниками денег сильно испортил отношения, присоединив Крым.
Парадокс состоит в том, что он хотел войти в историю собирателем земель русских, а создаёт ситуацию, когда эти земли начинают собачиться друг с другом, накачивая антицентралистскую риторику. И эту составляющую процесса аналитики и участники процесса не видят. Они-то решают тактические задачи, но их действия вписываются в общую проблему регионов, у которых есть свои интересы, хотя при вертикали их не должно быть.
