Уже будучи в Америке Лион Фейхтвангер дал откровенное интервью о себе.
Журналист спросил его:
– Вы великий немецкий писатель, представитель плеяды наиболее
талантливых европейских писателей, но все чаще и чаще Вы начинаете
писать не об общечеловеческих темах, близких каждому читателю, а об
узкой, еврейской теме. Почему это так? Вы ведь не местечковый
еврейский писатель, рожденный в Черте Оседлости. Вы не Шолом Алейхем,
описывавший местечковую жизнь…
Фейхтвангер горько усмехнулся. Ком встал у него в горле. Он не мог
говорить. Лишь через минуту он ответил:
– Начну с того, что я не немецкий писатель, а еврейский писатель,
пишущий, к великому сожалению для себя на немецком языке… Я бы
многое отдал чтобы писать на иврите, но иврита я не знаю так чтобы
писать на нем. Действительно в начале мы все пытаемся быть
интернационалистами, мультикультуристами и людьми нового века и новых
идей… Но потом дым заблуждений рассеивается, и ты остаешься тем, кто
ты есть, а не тем, кем ты пытался стать. Да, я пытался быть немецким и
европейским писателем, но мне не дали им стать, а сегодня, я уже не
хочу им быть…
Рано или поздно тебе говорят: не лезь не в свое. И тогда я иду туда,
где мое. И пишу о моем. Так спокойнее. Так лучше. Для всех. И это
происходит далеко не всегда потому, что я или кто-то другой этого
хотел. Нет. Просто так распoряжается жизнь… И наши соседи… Немцы,
австрийцы, французы, венгры, поляки…
Они не хотят, чтобы мы лезли в их жизнь и в их культуру… Поэтому
куда спокойнее писать о древней Иудее, или об испанcких морранах, или
о моих собратьях в Германии… Рано или поздно, если ты сам не
вернешься в свой дом, то тебе нaпомнят, кто ты, и вернут тебя в него
те, кого ты совсем недавно считал своими братьями…
