Так стал называть себя после публикации стихотворения Евгения Евтушенко “Бабий Яр” бывший узник гетто в Белостоке и нацистских концлагерей Освенцима, Майданека и Дахау Самуэль Писар. Ныне он известный американский и международный юрист, в прошлом консультант Президента США Кеннеди, ряда правительственных организаций, Международного Олимпийского комитета, политический и общественный деятель, писатель.
В рамках Большого фестиваля Российского национального оркестра 11 сентября 2011 года в Москве в Концертном зале имени Чайковского в память жертв теракта 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке прозвучали две выдающиеся симфонии ХХ века: симфония # 13 (“Бабий Яр”) Дмитрия Шостаковича и третья симфония Леонарда Бернстайна (“Кадиш: диалог с Богом”), которая исполнялась в Москве впервые. Её вел сам автор текста к берстайновской симфонии, человек удивительной и уникальной судьбы Самуэль Писар. Ниже на основе его книги“Of Blood and Hope”, интервью в российских и зарубежных СМИ мы попытается рассказать об этом человеке.
Родился он в городе Белостоке в 1929 году. В то время город входил с состав Польши. Но до этого Белосток имел сложную историю. После третьего раздела Польши в 1795 году город отошел к Пруссии. После разгрома Пруссии Наполеон по Тильзитскому миру подарил город России и он с 1808 по 1919 входил в ее состав. Как пишет Писар в этот период: “Это был очень культурный многонациональный город и индустриальный центр, в котором евреев жило больше, чем поляков, русских, немцев”.
Далее он перечисляет выходцев из Белостока, имена которых получили мировую известность: создателя международного языка “Эсперанто” Людвига Заменгофа, российского революционера, а впоследствии советского наркома иностранных дел Максима Литвинова (его настоящее имя Меер Валлах). Мы бы еще добавили к ним советского кинематографиста Дзигу Вертова и, несомненно, братьев Фридляндов – старшего Михаила, чей псевдоним Кольцов был известным не только в СССР, но за его пределами – журналиста и общественным деятелем. К сожалению, его бурная деятельность была прервана безжалостным катком сталинских репрессий. Младший Фридлянд стал известным карикатуристом и писателем Борисом Ефимовым и сумел он прожить 108 лет. Белосток является и родиной “Бунда” – социалистической партии еврейских рабочих Польши, Литвы и России, которую ненавидели большевики от Ленина до Сталина и его преемников.
Самуэль родился в преуспевающей семье еврейского бизнесмена Давида Писара. Его мать образованная и культурная женщина занималась домом и воспитанием детей. Как вспоминает Самуэль его родители знали пять языков. Они родились и получили образование еще в то время, когда Белосток входил в состав Российской империи и учились в русской школе. Поэтому, когда отец с матерью хотели скрыть что-то от Самуэля и его младшей сестры, то переходили на русский язык.
Первого сентября 1939 года началась Вторая мировая война, а 15 сентября в Белосток вошли немецкие войска. Однако, в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа Белосток отошел к СССР и вместо немцев в город вошли войска Красной Армии. В городе была установлена советская власть. Все частные предприятия были национализированы, а их владельцев с семьями стали высылать в Сибирь и Казахстан. Такая же судьба ждала владельца крупного таксопарка Давида Писара и его семью. Но контактный, прекрасно владеющий русским языком и автомобильным делом Давид пришелся ко двору командованию советских войск. Хотя по советским канонам он был буржуем и подлежал высылке, военные признали его рабочим, и он продолжал обслуживать воинские части. Более того его назначили председателем транспортной комиссии города. Дети стали учиться в русской школе. Как утверждает Самуэль школа привила ему интерес к русскому языку, он стал читать много русских книг, совершенствуя свои успехи в этой области. Стал пионером и с гордостью носил красный галстук.
После нападения Германии на Советский Союз, 26 июня 1941 в Белосток вошли немецкие войска и сразу начались массовые убийства еврейского населения. В первую пятницу после оккупации немцы устроили облаву на евреев на улицах города. Всех схваченных заперли в центральной синагоге и здание подожгли.
Вскоре все еврейское население Белостока переселили в гетто. Массовые акции уничтожения продолжались. В гетто возникло движение сопротивления, в котором принял участие Давид Писар. Его арестовало гестапо и затем расстреляли. В гетто вспыхнуло восстание, в подавлении которого нацистам пришлось применять танки и артиллерию. После этого оставшихся в гетто решили разослать по разным концлагерям на оккупированной немцами территории. Мать Самуэля чувствовала, что она с детьми приговорена к смерти. Уговорила сына одеться так, чтобы он мог сойти за мужчину.
Когда эсэсовцы отделяли мужчин от женщин с детьми, его спросили, сколько ему лет. Ответ 18 не смутил стражника и Самуэля вместе с мужчинами загнали в вагон для перевозки скота и куда-то повезли. Оказался он в лагере уничтожения Майданеке. На первом же аппеле (пересчете узников) он услышал объяснение, что из этого лагеря есть только один выход в виде дыма из крематория. На очередном аппеле приказали портным остаться, остальным разойтись. Эсэсовец спросил Самуэля портной ли он. Он объяснил, что портными были его отец и дед, а он пришивальщик пуговиц и работал на специальной машине, которая выполняла трудоемкую работу по подготовке петель для пуговиц. Недалеко от их дома в Белостоке было швейное ателье, и ребенком он любил наблюдать, как работала эта машина и достаточно ясно сумел объяснить детали этой технологии. Вместе с остальными портными он попадает в рабочий лагерь, а оттуда в Освенцим. При приближении Красной Армии его вместе с другими колонной повели в лагерь Дахау.
Как Самуэлю удалось сбежать, он написал в газете “The New York Times” 27 января 2010 года. Самуэль писал: “Шестьдесят пять лет назад советские войска освободили Освенцим, в то время как американцы приближались к Дахау. Человеку, выжившему в том и в другом пекле, кажется почти нереальным быть живым и здоровым, иметь новую и счастливую семью, которая воскресила для меня ту, что я потерял. Вступая в возрасте 13 лет в мрачный мир Эйхмана и Менгеле, я полагал, что жить мне остается считанные дни, в лучшем случае недели. Начало зимы 1944 года. Вторая мировая война подходила к концу. Но мы в лагерях ничего не знали…
Известие о высадке в Нормандии нескоро проникло в Освенцим. Ходили слухи о том, что Красная Армия быстро продвигается на Восточном фронте. Нервозность нацистов становилась ощутимой. Газовые камеры стали работать с удвоенной силой. Однажды серым морозным утром охранники приказали нам построиться в колонну и вывели нас через главные ворота Аушвиц-Биркенау с этой дикой надписью “Arbeit Macht Frei” (“Работа освобождает”).
Тех из нас, кто был еще пригоден для рабского труда, должны были погнать на запад, вглубь Германии. Я был вне себя от волнения. Спасение вдруг показалось таким близким – и таким далеким. В последний момент они, безусловно, убьют и нас. “Окончательное решение” должно быть доведено до конца, последние живые свидетели должны быть уничтожены. Ах, продержаться бы ещё чуть-чуть. Наши марши смерти из лагеря в лагерь продолжались днем и ночью, пока мы и наши мучители не начали слышать мощные взрывы, похожие на огонь артиллерии.
Однажды нас атаковали на бреющем полете эскадрилья истребителей союзников, которые приняли нашу колонну за войска вермахта. Пока эсэсовцы, укрывшись в траншее, строчили из своих пулеметов во всех направлениях, кто-то из бывших рядом со мной крикнул: “Да беги же!”. Я сбросил деревянные башмаки и рванул в близлежащий лесок. Там я прятался несколько недель пока меня не нашли американские солдаты”. Эти молодые ребята были всего на несколько лет старше Самуэля. Они накормили и одели его и, как он вспоминает, привили ему первый настоящий вкус свободы.
Самуэль не захотел возвращаться в Польшу – там у него никого не было. Остался в Баварии промышлял мелким бизнесом на черном рынке. Но его нашла тетка, сестра его матери, которая жила в Париже. Она увидела в списках спасенных узников имя Самуила Писара и вспомнила, что у ее сестры в Белостоке был мальчик, которого звали Муля. Попросила мужа известного французского журналиста поехать в Германию и попытаться найти племянника. Он и нашел его в небольшом немецком городке под Мюнхеном и привез в Париж. Там выяснилось, что в Австралии живут два брата его матери. Родственники подумали, что для Самуэля лучшим вариантом будет не Европа, в которой он так настрадался, а тихая и благополучная Австралия. И вот он оказывается в Мельбурне.
Как вспоминает Самуэль, братья его матери совершили чудо. Они убедили не верившего ни во что племянника, что только образование вернет его к жизни. Самуэль оканчивает школу и колледж в Австралии, потом его отправили в Оксфорд, затем в Гарвард. Он получает докторскую степень в Гарварде, затем в Сорбонне. Докторская диссертация Писара была посвящена проблемам экономических, человеческих и политических отношений между Востоком и Западом. Изданная впоследствии как книга (Coexistence and Commerce. Guidelines for Transaction Between East and West), как утверждает Самуэль, наделала много шума. Во время учебы в Гарварде знакомится с сенатором Джоном Кеннеди.
Как только тот был избран Президентом США, то пригласил Писара стать его советником. Три года он проработал в Вашингтоне, как советник президента, советник госдепартамента и советник комиссии конгресса. В этот период возник вопрос о гражданстве Писара. Он уже достаточно долго прожил В США, чтобы иметь право подать прошение о гражданстве. Мог получить гражданство, как человек женатый на американке. Но сенатор от штата Оклахома Майк Манрони предложил предоставить американское гражданство Самуэлю Писару за его заслуги, как консультанта высших органов власти страны. Этот законопроект был поставлен на голосование в сенате и палате представителей конгресса США. После одобрения этого законопроекта президент США Кеннеди с удовольствием подписал закон о предоставлении Писару американского гражданства и послал ему фотокопию резолюции конгресса и ручку, которой он подписал закон.
Самуэль Писар становится известным международным адвокатом в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. Пришлось много работать в области торговли и инвестиций. Самуэль стал советником таких известных бизнесменов, как например, Дэвид Рокфеллер. Его поразил тот факт, что этот известный бизнесмен мира открыл в России свой банк в самом центре Москвы по улице Карла Маркса, дом 1 рядом с Красной Площадью. Долгие годы Самуэль был советником Арманда Хаммера, который начинал работать с большевиками еще при Ленине. Хаммер пригласил Писара стать его адвокатом и они вместе ездили в Москву договариваться о сделках Хаммера с советским государством. Останавливались они всегда в отеле “Националь”. Когда они приезжали вдвоем, то Хаммер снимал номер, в котором жил Ленин после переезда советского правительства в Москву. Если Писару приходилось приезжать одному, то и он не мог отказать себе в удовольствии снять бывший номер Ленина.
Как вспоминает Самуэль, ему приходилось встречаться с Брежневым, Косыгиным, затем с Горбачевым и Ельциным, а по делам МОК (Международного Олимпийского Комитета) с Путиным, так как в течение 22-х лет он был адвокатом МОК и постоянным советником президента МОК Хуана Самаранча и его совета.
Во времена Брежнева существовал специальный американо-советский комитет для обсуждения проблем между этими двумя странами, по которым пока еще не было договоренности. В него входило 24 человека по 12 с каждой стороны. Заседания комитета проходили ежегодно – один год в США, другой в СССР. Как известно, первое издание книги С.Писара “Кровь и надежда” вышло на идиш, а затем ее перевели на английский и она стала бестселлером в англоязычных странах. Ныне она переведена на 20 языков, кроме русского. Прочитали ее многие руководящие деятели Америки и Белый дом включил Писара в состав вышеупомянутого американо-советского комитета.
А теперь предоставим слово Самуэлю об одном из запомнившемся ему заседании комитета: “Со стороны США в него входили Рокфеллер, Эйзенхауэр – брат президента, генерал Гавин, несколько министров. С советской стороны – А.Корнейчук, Б.Полевой, академики Е.Федоров, Е.Примаков. Неделю переговоров мы провели в Киеве, потом такая совместная встреча проходила в Тбилиси, помню, что в ней принял участие сенатор Эд.Кеннеди. Все было гладко.
Но вот выступил Е.Примаков. И произошел инцидент. В своей речи он назвал израильтян фашистами. Это был политический антисемитский выпад. Он еще говорил об американских еврейских экстремистах, в частности о раве Кахане и говорил, говорил. Я не мог эту антисемитскую речь перенести. Мне не хотелось устраивать скандал, сорвать такую встречу, потому что это было важно для Вашингтона и Москвы. Но я попросил сопредседателя со стороны США генерала Гавина дать мне возможность выступить. Моя речь, разумеется, была взволнованной и спонтанной. Я дал отпор антисемитским выпадам Примакова и закончил свое выступление такими словами: ”Вы нам показали Киев. Это было приятно. Но вы нам показали памятник Богдану Хмельницкому на коне и сказали, что это большой герой. Для меня это не герой, а палач, который безжалостно уничтожал евреев. Недалеко от Киева есть овраг. Это Бабий Яр – в нем нацисты тоже уничтожали евреев. А поэт Евгений Евтушенко написал поэму про Бабий Яр и вспомнил в ней про мальчика из Белостока. Это про меня. После того, что говорил о евреях Примаков, я бы хотел, чтобы вы показали нам Бабий Яр”. От этих моих слов у советских членов комитета был шок. Они не знали, что делать, что мне ответить. А мои американские коллеги после этого мне заявили: “Ты сказал, что надо посмотреть Бабий Яр. Мы тоже хотим поехать и увидеть Бабий Яр”… Нас стали уговаривать, что не стоит туда ехать. Плохая, разбитая дорога и это далеко. Но мы продолжали настаивать. Тогда нам дали автобус и мы поехали. Экскурсоводом была девушка, она рассказывала о Бабьем Яре по-английски и сама плакала. Вдруг появляется второй автобус и из него выходят Корнейчук, Полевой, Примаков – все члены делегации с советской стороны. Оказалось, что они звонили в Москву и там им сказали: надо ехать! Мол мы не можем саботировать желание американцев. После этого была поездка по Днепру и состоялось пленарное заседание, на котором я выступил с речью. Помню только, что позволил себе закончить известным еврейским призывом: “Отпусти народ мой!”.
Самуэль Писар вступил уже в девятый десяток жизни, но по-прежнему активен Он живет в Париже, но зачастую его можно увидеть в разных местах мира, где он консультирует, выступает в концертах, где ведет знаменитую симфонию его друга Леонарда Берстайна. Писар познакомился с Бернстайном, когда работал консультантом президента Кеннеди. Он был в восхищении от грандиозного концерта, который устроил композитор при инаугурации Кеннеди. Далее выяснилось, что их родители из Российской империи. Бернстайна с Украины, а Писара из Польши. Симфония Бернстайна “Кадиш” была написана после убийства Кеннеди и впервые прозвучала в Тель-Авиве в 1963 году.
Композитору не совсем нравилось либретто симфонии. Когда же он прочитал мемуары Писара и решил, что именно в Бабьем Яре лежат их украинские родственники, то решил изменить текст. Берстайн считал, что никто кроме Писара не в состоянии написать новое либретто к его симфонии. Писар отказывался, но после смерти композитора выполнил его просьбу. Новое либретто “Свидание с Богом” Самуэля Писара было написано в 1990 году. Премьера симфонии Бернстайна с новым либретто состоялось в 2003 году в Чикаго и с тех пор она триумфально шествует по миру. Это совместное произведения Леонарда Бернстайна и Самуэля Писара не только достойный памятник 6-ти миллионам евреев, сгоревшим в огненном вихре Холокоста, но и обращение уходящего поколения к памяти поколений грядущих.
