Американская актриса Мерил Стрип дожила до шестидесяти лет, так и не отдав зрителю на растерзание свою личную жизнь. Ее внеэкранная любовь и сделанные из-за нее поступки остаются за кадром, вечной загадкой для обывателя. Вопросы без ответов. Например, почему она так и не сделала пластику лица? Ведь это так просто – раз! И тебе всегда тридцать…
Шестьдесят – возраст «второй невинности». И хотя зрители всегда болтают невесть что о своих кумирах, говорить о любовных связях возрастных актрис – ощутимый моветон, не будем в него пускаться. Но! Мерил Стрип родилась не в шестьдесят. И даже в совсем младые годы эта женщина не дала народу пяти твердых поводов посплетничать. Как это получилось, надо подумать.
Рассматривая в кадре Мерил Стрип, можно всегда отметить главное – то достоинство, которое сопровождает ее всю жизнь. Она очень высоко держит себя, очень уклончиво разговаривает с камерой или диктофоном. Хотя у нее прямо на лице написано «женщина с прошлым» – тем самым прошлым, которое по утрам тщатся стереть с лица актрисы всех весовых категорий, все… кроме Мерил Стрип. Хотя многие очень искренне, как лучшие подруги, советовали ей избавиться не только от морщин, но и от некоторых врожденных черточек внешности. А что? Разве вы не замечали? У Мерил Стрип действительно кривой нос. А ведь это так легко исправить. Зато благодаря своей улыбке она удостоилась такой оценке своего приятеля Джека Николсона: «У Мерил есть удивительная особенность, которую я так и не разгадал, хотя видели ее все. Это улыбка Джоконды, ее тайна».
Короче, в самой ранней молодости она была хороша той красотой, которая часто нападает на гадких девочек непонятного происхождения из провинции. Такие часто ходят в паучьих очках в черепаховых оправах, в сползших гольфах, с красными руками и обветренными коленками, в дурацких передничках. И только в семьдесят третьей серии, по замыслу режиссера, замечаешь, что у этой цыпки лебединая шейка, узкие щиколотки, и глаза самого редкого византийского разреза. Правда, все это невозможно рассмотреть, пока не пробьет правильный порядок на часах судьбы. Мерил Стрип и правда была хороша, сама того не понимая. Все это своевременно заметили, как только она сняла с зубов скобки и перекрасила волосы.
Родилась же Мерил в Саммите, штат Нью-Джерси, США. Ее родители не имели отношения к актерской профессии, просто хорошие, добрые люди. Папа там что-то по фармацевтике, мама – художница, ничего особенного. Зато их фамилия Стрип имела занятное происхождение. И это вовсе не от английского strip, как можно подумать. Предки по линии отца были сефардами – испанскими евреями, эмигрировавшими в XV веке в Голландию. Не зная нового для себя языка, они при подписании эмиграционных бумаг ставили «стрип» – черточку (галочку, птичку, крестик, неважно). «Стрип» закрепилось как новая фамилия этих людей.
Не прошло и пяти сотен лет, как на свет в этой семье появилась миленькая девочка. Мама назвала дочку Мери Луиза. И лишь став подростком, девочка сократила второе имя, присоединив его первую букву к первому – МериЛ. У нее всегда было хорошо с творческими наклонностями, фантазией и актерскими способностями. А вот с характером – плохо. Девочки, считающие себя некрасивыми, часто делаются клоунами, привлекая к себе внимание. Так они самоутверждаются среди сверстников. В школе Мерил постоянно развлекала одноклассников, дразня учителей, похоже и точно передразнивая их манеры. Учителям казалось, что эту девчонку постоянно изнутри кусают черти. Дело происходило в самой скромной воскресной школе, где юной Мери Луизе пытались привить религиозное мировосприятие. «Оттуда меня в 12 лет вышибли за плохое поведение, – посмеивается будущая «Дьяволица». – Правда, я была безумно счастлива, когда это случилось». Оно и понятно, нечего было дразниться.
Нескладная, вертлявая, вредная… Но какая лягушка не грезит о хрустальной туфельке? Пряча от всех истинные чувства, Мерил мечтала стать красивой, что, конечно, не было скрыто от глаз родной матери. Не умея ни в чем отказать детям, родители даже построили бассейн, чтобы дочь могла совершенствовать физическую форму, хоть куда-то тратить энергию. Кроме того, видя желание дочери учиться музыке, ей наняли преподавательницу пения.
«Я была гадким утенком, – говорила она о себе в те годы. – У меня были темные волосы, я носила очки и была похожа на маленькую старушенцию. К счастью, к 15 годам у меня хватило ума наперекор взрослым сделать все по-своему. Я перекрасилась в блондинку, сняла с зубов скобки, вставила вместо очков контактные линзы и сразу же стала королевой красоты!»
Стандарт ее совершенства
Ее и правда выбрали королевой красоты, это произошло на вечеринке Вассар-колледжа, куда Мери Луиза отправилась для продолжения образования. В Вассар берут не всех — элитный колледж из состава лиги «Семь сестер», созданный специально для полировки манер подающих надежд дочерей Америки (в его стенах провели юность Жаклин Кеннеди и Джейн Фонда). Там сверстники признали, что из довольно-таки гадкого утенка выросла изящная цапля с тонким и красивым без очков носиком. Только сама Мерил кажется не до конца поверила в красоту, внезапно на нее напавшую.
Ее стремление к совершенству не знало границ. В эти годы Мерил активно читает и даже начинает играть в спектаклях колледжа. «Я уверена, стремление к совершенству и есть то, что отличает хорошую жизнь от успешной, – скажет она позже. – Чего не отнять у Вассара, именно здесь я почувствовала вкус совершенства, который никогда не стоит преуменьшать. Иногда мне бы хотелось, чтобы он испарился, потому как некоторые так называемые сценарии столь безграмотны, а гонорар так хорош, что хочется послать свои стандарты подальше и как следует оторваться». Однако она никогда не поступает таким образом. О Мерил известно, что она выбирает сценарий с невероятной тщательностью – только достойная вещь стоит ее внимания.
И все-таки, несмотря на то, что в душе она продолжала считать себя некрасивой и неуклюжей, она поступила в Йельский университет на отделение драмы, чтобы разжиться там профессиональным образованием, в пику многим голливудским старлеткам, чья карьера порой лишена всякого профессионализма, чья звездочка загоралась до того, как юное дарование избавилось от шепелявости и бруклинского акцента.
За три года в Йеле она сыграла в сорока спектаклях, в том числе в пьесах «Венецианский купец» В. Шекспира, «Отец» и «Фрекен Юлия» А. Стриндберга, «Кавказский меловой круг» Б. Брехта. Актерская востребованность не прошла незамеченной, начались проблемы.
В Йельском университете Мерил столкнулась с самым человеческим из всех возможных факторов – с завистью. Это она-то, вчерашняя «старушенция», не очень верящая в собственную красоту. Она потом рассказывала, как в начале каждого месяца студентов выстраивали в линеечку, чтобы выбрать из них кандидатов на роли в учебных спектаклях, по одному-двум с каждого потока. Талантливую Мерил каждый раз просили выйти вперед. «Из всего класса выбирали всегда одних и тех же. Я всегда была в их числе. Таким образом, между мной и моими менее везучими подругами постепенно назревало напряжение…» Что такое означает это «напряжение»?
Трудно описать словами, как крепко могут солить завистливые серые мышки, своей более яркой и талантливой товарке. Зависть – прекрасный стимул для развития творческого потенциала, которого не хватает на что-то дельное. Зависть всегда находит выход в действии. «Напряжение» может вылиться в открытую войну, а может тихо кипеть, брызгаясь ядом и прожигая дырки в самых нежных местах… Короче, зависть сокурсников попортила Мерил немало крови. Мери Луизе пришлось настолько несладко, что еще до окончания курса она почувствовала, что нуждается в профессиональной помощи, поскольку не может сама разрулить ситуацию.
«В конце концов я не выдержала и пошла к психиатру, – вспоминает она. – Я долго рассказывала ему обо всех своих невзгодах. И он сказал: "Вы скоро закончите курс. Потерпите. Я клянусь, что больше никогда в жизни вам не придется испытывать такие страшные эмоциональные перегрузки". И он оказался прав»
Конечно, он оказался прав, в данном частном случае. Окончание учебного заведения прекрасно тем, что, получая диплом, автоматически «натягиваешь нос» всем-всем, кто сопровождал тебя в годы учебы и с кем вынужден был делить аудиторию и жизнь. Прощайте, злые-тупые преподы и сокурсники – задаваки и злоехидны, прощайте, позорные интрижки, которые хочется поскорее забыть, вычеркнуть, перевернуть страницу, все это можно теперь забыть, как прошлую жизнь, и начать новую – прекрасную, взрослую, с новыми туфлями и новой шляпкой, в которой ничего такого с тобой не повторится. С Мерил тоже это произошло – студенческие годы кончились.
В 1975 году с дипломом специалиста по изящным искусствам Мерил всерьез занялась театральной карьерой. Вопреки обещанию психиатра остались позади только студенческие эмоциональные трудности. Начались новые. Тому, кто живет рефлексией, никогда не избавиться от личных драм.
Мерил с большим удовольствием вспоминает о тех днях, когда она, совсем юная актриса, проводит свои первые дни в Йорке. «Когда я впервые приехала в Нью-Йорк, я поселилась на 69 Уэст-стрит, недалеко от парка. У меня было два брата, четыре или пять хороших друзей, с которыми можно было поговорить и несколько шапочных знакомств. Я вела дневник. Читала по три газеты и книжное обозрение «Нью-Йорк ревю». Читала книги, днем перед выступлением любила поспать, а вечером не ложилась до двух или трех, разгуливая по актерским барам в поисках интересных собеседников». Ну, богема, дай дорогу!
Мерил добегалась довольно быстро – кто-то сообщил ей о массовом прослушивании молодых актеров, на которое она не преминула сбегать. Дебютантку заметил Джозеф Папп – главная персона Нью-Йоркского шекспировского фестиваля. Папп и раньше всяко-разно слышал о молодой актрисе Стрип. «Одни называли ее интереснейшей актрисой, другие не признавали ее манеру, считая слишком аффектированной», – вспоминал он позже. При личном же знакомстве Папп сразу отметил, что она настолько талантлива, что не боится никакого риска, и восхитился, сразу позвав ее в свой театр. Получила она и другое приглашение – «Феникс-театр».
Начатая тогда театральная карьера останется для нее делом более серьезным, чем кинематографическая. А пару лет назад на Московском кинофестивале актриса получила приз им. Станиславского «Верю» за виртуозное владение классическим методом, которому ее не учили. Специалисты же и сейчас спорят, для какого из искусств Мерил сделала больше – для театра или кино.
"Внешность определяет характер женщины. Мой нос – это мой характер". На съемках фильма "Женщина французского лейтенанта". 1981 год
Первые же роли в кино дают возможность режиссерам и зрителям оценить актерский диапазон Мерил. До российского экрана первым, кажется, добрался фильм «Женщина французского лейтенанта» (1981) с сюжетом настолько флердоранжевым, что даже и не совсем понятным, на фоне тогдашнего соцреализма, особенно если не читать бестселлер Фаулза, по которому и создан фильм. Многие при упоминании ее имени вспоминают именно эту роль. Героиня этого фильма Сара Вудраф, волшебно прекрасная, молоденькая, прозрачная, будто еще не ведавшая личной трагедии Мерил Стрип, морочит голову целому городу, расположенному на южном побережье Англии. Она является туда неизвестно откуда и исчезает так же таинственно и бессимптомно, как появляется.
Кадр, где безымянная женщина стоит на причале в плаще, вся покрытая солеными брызгами и женской тайной, вообще не имеет равных по силе художественного вранья. Живо хочется понять, зачем героиня проводит досуг под ударами бури, но понять это решительно невозможно, потому что она сама не знает – зачем. Так и стоит там златокудрая дева, очевидно, просто, чтобы обратили внимание. Стоит, расставив в пространстве трепетные сети, в которые в итоге ловит одного добропорядочного джентльмена, очень безнадежно обрученного. А поймав добычу, девушка неизвестно зачем внушает чужому жениху, что она, Сара, является исчадием распутства, соблазненной, брошенной, опороченной блудницей.
Это вместо того, чтобы наоборот подсунуть ему поближе прелести и невинность. Справедливо считая, что от опозоренной Сары теперь не убудет, главный герой пользуется ее расположением к нему и лишь постфактум с удивлением обнаруживает, что та самая Сара, что рвала ему душу историей несчастной любви, оказывается девственницей. Опа. Спрашивается, зачем девица наговорила на себя гадостей? Этот вопрос создатели фильма дарят зрителю.
Словом, кино страшно всем понравилось. Посмотреть было на что. Именно с этим фильмом связаны первые грязные слухи вокруг новой звезды. Злые языки сообщали, что постельные сцены там снимались не понарошку. А совершено натурально. Якобы невозможно сымитировать, сыграть такие э-э-эмоции, если не иметь реального повода для частого дыхания. Повод же для сплетен пожертвовал обывателю не кто иной, как партнер по фильму Стрип, Джереми Айронс. Потенциальный Гумберт походя отомстил Мерил за ее холодность вне кадра. Обидно же – на съемочной площадке молоденькая и явно неопытная актриса демонстрировала очень аутентичную страсть.
Мерил равнодушно отреагировала на сплетни и на прямые вопросы журналистов отвечала, что сделала все, чтобы не разочаровать режиссера. Короче, все они пиарились, как умели. За Сару Вудраф актриса получила «Золотой глобус-1982» в номинации лучшая женская роль, «Бафта -1982» в номинации лучшая женская роль и была номинирована на «Оскар». Айронс получил шиш, ну и некоторое моральное удовлетворение от мести.
Как это часто бывает, удачной роли приписывают кармическое влияние на судьбу исполнителя. Оно и правда неизвестно, как получилось, но таинственность Сары перекинулась на актрису. Кинокритики договариваются до того, что Сара Вудраф – лучшая роль Мерил Стрип в кино, хотя это бред сивой кобылы, поскольку после Сары Мерил сыграла такое количество женских судеб, пронзенных куда более ужасными личными трагедиями, и потому ролей более значимых, что где там угнаться женщине, которую всего лишь бросил ухажер. Справедливости ради стоит лишь отметить, что ни в одной картине Мерил Стрип уже не была так непревзойденно молода.
И все-таки «в истории этой молодой женщины, сумевшей подняться над унылой прозой бытия и окружить себя ореолом тайны, можно вычитать намек на творческую судьбу самой Мерил Стрип, чье восхождение в Голливуде до сих пор многим представляется загадкой», – пишут о ней поклонники. Правда, стоит отметить, что успех таинствен практически в любом случае. Никто не родится с «Оскаром» в руке – все добиваются признания лишь Богу известными путями, и каждый раз человечество ломает голову: «Ну, что за каналья? Как ему это удалось?» Тайна.
Мерил Стрип дважды получала «Оскар» («Крамер против Крамера» и «Выбор Софи», не считая того, что она 14 раз номинировалась на эту награду). Известно, что одну из этих, кажется, вторую статуэтку Мерил сразу после ухода с красной дорожки забыла в туалете. Вот как девушка ценит высокие награды. Может, в этом и есть секрет ее успеха? Удача редко поворачивается лицом к тем, кто страстно ее желает, и часто берет в оборот того, кто равнодушен к результатам своего труда. Правда, актриса отрицает легкомысленное отношение к наградам. «Оскары» много значат. Когда ты получаешь «Оскара», твой фильм, скорее всего, посмотрит вдвое больше зрителей», – уверена она.
Ей, сыгравшей никак не меньше сотни женских судеб, дали прозвище «женщина тысячи лиц». И уже надоели вопросами: «Какая вы реальная? Что перенимаете у своих героинь?» Ее ответы – учебник по уклончивости. Она говорит: «Я ничего не перенимаю у своих персонажей. Они существуют сами по себе. Но я их всех очень люблю. С каждым мы в чем-то похожи. Чуть-чуть».
Но больше всего она похожа даже не на них, сыгранных, а скорее на нас, реальных, еще не ставших персонажами пьесы – тех зрителей, что смотрят на экран. Для каждого из нас она становится отражением чего-то личного. В ней мы видим себя – неотретушированного, с морщинами у глаз.
И вот мы подошли к ее главной тайне – внешности, красоту которой придает, по сути, ее внутреннее содержание, на сегодняшний день внешности уже возрастной. Где взять красоты, так необходимой при актерской профессии? Женщине со средствами очень трудно преодолеть искушение подправить свое лицо при помощи пластической хирургии. Прямо-таки рубеж возле 35. Наступает момент, когда из зеркала утром на тебя выглядывает… твоя любимая мамочка. И пусть ее морщинистое доброе лицо там пока видишь ты одна, для всех прочих эти перемены мало уловимы, но в популярную клинику тянет буквально магнитом. А уж когда друг детства обронит мимоходом, прощаясь, «Кааак ты похожа на мать», наверно, желая тебе польстить, никто не понимает, с чего вдруг у тебя случилась истерика.
Бежать! Бежать от мамочки, бежать куда угодно – под скальпель, под нож, под топор, только бы вернуть себе себя. Поразительное дело, Мерил как-то удалось проскочить этот рубеж, не изуродовать лица. То есть я хочу сказать – своего собственного лица, каких в Голливуде давно уже не сыщешь, – сплошная ювелирная работа. Между тем время силиконовой красоты неминуемо пройдет, это я вам предсказываю. Момент, когда вы уже не сможете, не морща носа, смотреть на силиконовых женщин, еще не наступил, но жить этим красавицам осталось не более пяти лет. Хирургическая молодость будет восприниматься как… ну, как сегодня смотрятся еще вчера для многих актуальные накладные ногти. Ну, вы меня поняли.
Особенно с развитием цифровых технологий уровня «Аватар», позволяющих нарисовать реальную женщину любой внешности – не отличишь от настоящей. Краше Анджелины Джоли и Наоми Кэмпбелл. Причем гонорар ей платить не нужно, и не стареет она, и на съемочной площадке не кочевряжится. И не поправляется – у рисованных женщин не бывает пмс. И не пересаживает собственный жир с мм-м… зада на лицо.
«В семье я была старшей. Отвечала за двух братьев. Сейчас у меня своих детей четверо, так что мало что изменилось. Мне нравится передавать обязанности, но я не могу себя заставить»
Мерил же не скрывает своего отношения к сути «мясного рынка» в Голливуде, которому она не намерена уступать ни пяди своего лица и тела. Она неоднократно рассказывала о той фальши, что пропитала профессиональную среду. «Я пробовалась на роль, и сын Дино Де Лаурентиса пригласил меня к своему отцу, который очень мягко разговаривал со мной. Потом, обернувшись к сыну, сказал ему по-итальянски: «Она же… Кто она? Она недостаточно хорошенькая, недостаточно красивая. Почему ты заставляешь меня терять время?» Я знаю итальянский, – продолжает актриса. – Я ответила: «Non me piace molto», что значит: «Мне это не очень-то нравится» — и вышла из комнаты. Подобная двуличность в Голливуде процветает. Просто тошнит от того, до какой степени женщину оценивают по ее внешнему виду».
Свою же собственную внешность сегодня актриса оценивает трезво: «Наступил такой момент, когда я уже ничего не собираюсь менять. Я некоторое время уже прожила вместе с этим человеком». (…) «Сделать пластику для актера – все равно что играть в вуали: не будет видно лица. Лишаться одного из основных инструментов работы по меньшей мере непрофессионально». Только вот дело-то в том, что в Голливуде вовсе не считают, что, убирая морщины и ампутируя лишний жир с боков, они портят свой инструмент, а наоборот – затачивают его, улучшают.
Многие уверены, что Мерил не стала делать пластику лишь потому, что еще в молодости пообещала кому-то или даже поспорила с кем-то на крупную сумму, что не сделает этого даже в том случае, если карьера будет под угрозой. Ни за какие деньги. А если уж Мерил чего решила, свернуть ее никому не удастся. Ее даже называют «железной леди» за это ее свойство. Хотя сама она уверена, что «железной» ее зовут совершенно по другому поводу. Во время съемок картины «Из Африки» произошел эпизод, потребовавший от Мерил всего ее женского мужества. Длинная сцена приезда в Найроби – знакомство со штатом прислуги в имении, – снимали одним куском. Как только хлопушка щелкнула и сцена пошла, Мерил с ужасом почувствовала, что ей под платье что-то забралось, какое-то жуткое африканское насекомое поползло по голой спине, кусаясь на каждом шагу…
И лишь после того как камера остановилась, Мерил дико закричала: «Какая-то тварь меня жрет, черт побери!» Режиссер картины Сидни Поллак уверял актрису, что еще ни разу не встречал такого самоотверженного служения камере. Именно он и назвал ее «железной Мерил», разумеется, после того как изловил злосчастную «тварь», оказавшуюся довольно безобидной. Между тем Вайнона Райдер, снимавшаяся со Стрип в картине «Дом духов» и ничего не знавшая про африканскую блошку, однажды отметила, что «У Мерил настолько сильный характер, что, по-моему, параллельно со съемками и заботой о муже и детях она вполне могла бы командовать вооруженными силами страны».
Именно этот ее железный характер позволял ей не тратиться на суету и оправдания, которые лишь усугубляют ситуацию, когда очередные сплетники на пустом месте начинали теребить ее имя. Во время работы над фильмом «Чертополох», в котором Мерил снималась с прославленным голливудским донжуаном Джеком Николсоном, оказалось, что актриса беременна. Казалось бы, ну где связь? Мерил к тому времени была давно замужем и имела со своим мужем прекрасных детей. Но сплетники приписали беременность авторству Николсона.
И тут опять виной невероятный профессионализм актрисы. Оказывается, она играет свои роли столь достоверно, что зрители никогда не могут поверить, что между героями фильма ничего не происходит в жизни. Между прочим это относится не только к постельным сценам. В том же «Чертополохе», когда ее героиня умирала в кадре, ей чуть было не вызвали «скорую помощь». Так достоверно выглядела умирающая. Эта же сцена потрясла и членов семьи Мерил. Кажется, именно после этой картины ее дети перестали ходить в кино на фильмы с ее участием.
Следующий роман, приписанный Мерил, – Клинт Иствуд, в фильме которого по книге Роберта Уоллера «Мосты округа Мэдисон» она снималась. Лавстори фотографа и домохозяйки с Мерил в главной роли. Пишут, что начиналось романтично – Иствуд подбросил сценарий на крыльцо дома Мерил и позвонил ей, сообщив, что приглашает участвовать. Выйдя на крыльцо, актриса впрямь обнаружила на ступеньках папку. Папарацци сами и пустили слух, что засняли режиссера и актрису в интимных позах, чтобы разжечь интерес к съемкам картины. Однако Иствуд повел себя благороднее Айронса и не стал изображать секс-символ. «Мерил – замечательная, красивая, умная, талантливая, женственная. Но роман, это, к сожалению, невозможно…», – констатировал он.
Срок годности в Голливуде
Мерил Стрип как-то предвидела, что ее натуральная внешность, противопоставленная усредненным до полного анимэ образцам голливудской красоты, останется востребованной и после пятидесяти. Удивительно, но факт – как ни старались удержать молодость и свежесть вянущие актрисы, из всех инстинктов рассчитывающие на основной, их рейтинги не выдерживают конкуренции с пунктуально стареющей, но донельзя актуальной Мерил.
Голливудские дивы тратят сотни тысяч на пластических хирургов, чтобы оставаться в форме, а Мерил, напротив, зарабатывает миллионы на той фактуре, что досталась от Бога, и не собирается сходить с экрана. Кстати, сегодня она стоит третьей в списке самых высокооплачиваемых звезд Голливуда, уступая лишь Анджелине Джоли и Дженнифер Энистон – актуальной и бывшей женам Брэда Питта. Напоминаю, что обе супердивы помоложе будут раза в два. Но возрастная красота Мерил не проигрывает, даже в одном кадре с юной, яркой, как цветок пиона, Энн Хатауэй («Дьявол носит Prada»), пока еще тоже натуральной.
Между тем сама Мерил уверяет – никогда не мечтала о такой долгоиграющей карьере в кино. «Ни за что бы не подумала, что буду так много работать. Я полагала, мой срок годности продлится не более чем до сорока. Помню, когда стукнуло тридцать восемь, так и сказала мужу: все, жди, скоро кинокарьера пойдет на спад».
Кстати, вот про мужа. В отличие от большинства своих коллег по цеху, часто меняющих партнеров, Стрип нетипично постоянна. Муж у нее всего один, и он совершенно не имеет отношения к кинобизнесу. Но каждый раз ужасно страдает из-за слухов о ее неверности. Мерил делает все возможное, чтобы уберечь его от издержек собственной профессии. «Мир шоу-бизнеса – грязный мир, – напоминает она ему при посредстве журналистов. Слишком много развелось любителей копаться в чужом белье. Моему мужу очень тяжело, как я считаю, но он достойно несет свой крест».
И лишь портретное сходство всех четверых детей с фамильными фотографиями убеждает его, что все в порядке, жизнь прекрасна, жена тем более. «Он самый лучший в мире!», – утверждает Мерил. Дети этой семейной пары теперь уже выросли. От них не скрывают старых скелетов в шкафах. История единственного брака Мерил – еще один, на этот раз последний повод для сплетни, очень застарелой, и ключ ко всем ее тайнам.
Речь пойдет о самых ранних годах жизни актрисы в Нью-Йорке, когда в театре она сыграла в дебютной для себя пьесе «Око за око». Рассказывают так. Суждено было случиться, что тот спектакль стал для девушки одним из самых значимых событий в жизни – она встретила Джона Казале, игравшего Ангела, разорвавшего ее судьбу на две неравные половинки.
Началось все с прозрачной блузки, в которой пришла в театр молодая актриса. Замерзшей, Джон предложил ей свой пиджак. Согревшаяся Мерил из благодарности позвала Казале поужинать к себе домой. Друзья чуть не силой заставили его пойти на это свидание, мол, сходи, ну что ты бычишься, хорошая девушка.
Ангел Мерил
Джон был старше Мерил на 13 лет. На тот момент кинозрители знали Казале по роли Фредо Корлеоне из «Крестного отца» Копполы. Этот худощавый мужчина с большим лбом и мрачным взглядом не обладал ни ангельской внешностью, ни ангельским характером. Да и его личные обстоятельства очень отличались от идеала.
Джон был женат, хотя, по свидетельству очевидцев, с женою своей он жил плохо, редко и порознь. Поэтому роман с Мерил протекал у него бурно и страстно. Несмотря на жену, любовники стали жить вместе в квартире Джона. Жена на жилплощадь не претендовала и вообще до самого последнего момента вела себя нейтрально, не высовывалась со своим мнением.
Вопреки мнению, что личная жизнь очень мешает карьере, у Мерил и Джона развивался не только роман, но и профессиональная реализация. Сначала Казале помог Мерил попасть на роль в фильме «Джулия», довольно удачном для нее. Потом их общим другом оказался Роберт Де Ниро – с Джоном он подружился еще на «Крестном отце». Оба друга и Мерил тоже были утверждены на роли в перспективной картине режиссера Майкла Чимино «Охотник на оленей». Мерил туда попала благодаря протекции Де Ниро (она с ним еще сыграет через несколько лет в картине «Влюбленные»).
«Роберт знал меня как театральную актрису, – вспоминает Стрип. – Он предложил Чимино посмотреть меня для фильма «Охотник на оленей», а тот сказал: раз актрису рекомендует Де Ниро, значит, ее можно брать не раздумывая»
Картина «Охотник на оленей» в дальнейшем взяла пять «Оскаров». Но любой, кто ее смотрел, помнит, какая там хорошенькая Мерил. Однако Джона Казале на экране там практически нет. Судьба его роли сложилась проблемно. Уже после утверждения списка актеров Джон узнал о том, что болен раком в самой последней стадии. Понятно, почему режиссер и продюсеры тут же отказали ему от роли – даже самый добрый друг не может требовать, чтобы под удар была поставлена судьба целого фильма.
Производство картины занимает не один месяц. Актер, в перспективе которому маячит смерть, не может требовать участия в съемках, даже и по заключенному контракту. Врачи же сообщили актеру неутешительное – он мог прожить еще год, а мог умереть внезапно, за пару недель. И хотя информация о диагнозе составляла приватную тайну, режиссер не стал хранить ее неприкосновенность.
На съемках мюзикла "Мама миа". 2008 год
Джон впал в глубокую депрессию. Роберт Де Ниро пытался помочь другу, поставив режиссеру условие, что если из картины выгоняют Джона, то и он, Роберт, разрывает свои обязательства по контракту. Но это не помогло. Режиссер повел себя как мудрец, оставив актера в фильме, но в итоге вырезав из готового материала все кадры с Джоном, который уже чисто физически не мог соответствовать параметрам роли, на глазах старея. Потом все отмечали, что в последних кадрах Казале выглядит гораздо старше своих лет. Студия не могла простить ему этих перемен. И тут трудно судить о моральности поступка Чимино, вырезавшего из кадра последнюю роль умирающего актера. А это ведь был единственный фильм, где влюбленные встречались в кадре.
Джон знал, что умирает. Мерил тоже. Известно, что она положила все свои душевные силы на то, чтобы помочь уходящему из жизни возлюбленному. Она посвящала ему все свое свободное время, держала за руку, утешала, говорила ему только приятное, несмотря на весь его дурной нрав, усугубившийся в болезни, гуляла с ним, читала ему книги и свежие газеты, в которых попадались театральные и кинематографические новости.
В рубриках светской хроники как всегда писали ерунду, к примеру, о том, что какая-то французская актриса никак не могла пробиться в профессии, поскольку очень уж походила на одну знаменитую звезду экрана. Девушке пришлось лечь под нож хирурга, чтобы уничтожить фатальное сходство. Джон всегда внимательно смотрел на Мерил, когда та читала… Говорят, что именно ему, Джону Казале, она пообещала, что никогда не станет ничего в себе менять в угоду профессии. Сохранит в ней свое истинное лицо.
В роли "Дьявола", который "носит Прадо". 2005 год
К своему сожалению, Мерил не могла вечно сидеть у постели Джона. Профессия звала ее – контракт на участие в телефильме «Холокост» был подписан задолго до того, как она узнала о диагнозе своего мужчины. Мерил ждала Австрия. Отказаться не представлялось возможным, поскольку пришлось бы платить неустойку, выражавшуюся в сумме, которой у актрисы тогда еще не было. Мерил почти валялась в ногах у продюсеров, умоляя заменить ее в фильме.
Вот когда она хорошо поняла, чего стоит человеческая жизнь, лежащая на алтаре кинематографа. Она не стоит ничего. Мерил до сих пор каменеет лицом при упоминании «Холокоста», отнявшего у нее последние дни с любимым человеком. О, как хорошо она понимала, что Джон может умереть в любую секунду этих съемок. Съемочные часы растягивались, как резиновые. Все это время Джон умирал, умирал, умирал в ее мыслях. Вернувшаяся Мерил нашла его уже совершенно без сил. Он прожил еще неделю и умер 12 марта 1978 года в возрасте 42 лет.
А «Холокост» получил восемь премий «Эмми», одна из которых – за лучшую женскую роль. Мерил не почтила своим присутствием церемонию награждения. Позже она неоднократно крайне нелестно отзывалась о самом фильме, о людях, его снявших, и о тех днях, которые провела на съемочной площадке. Узнав о награде за свое участие, она ответила: «Я считаю омерзительным, что не имеющая никакой художественной ценности картина может принести актеру больше популярности, чем многие годы работы в театре». И не явилась на получение этой награды, стоившей половины ее души.
Мерил по-настоящему убила смерть Джона. Она совершенно потерялась, опустила руки, не понимала, как теперь жить, что делать. В довершение всего к ней явилась бывшая жена Джона, до сих пор молчавшая. Она явилась, чтобы выгнать Мерил из квартиры, в которой они с Джоном жили. Квартира оказалась собственностью жены… Желая насолить сопернице, жена запретила ей что-либо брать даже на память.
Мерил казалось, что ее жизнь кончилась, едва начавшись, что из нее ушло самое главное, что составляло ее суть, наполняло ее значимостью. Она не могла представить, что когда-нибудь сумеет стать прежней – довольной, веселой, жизнерадостной женщиной. Брат актрисы, видя в каком состоянии находится его сестра, начал искать для нее новое жилье, предложив временно переехать в свободную студию своего приятеля, скульптора по имени Дон Гаммер, который намерен был ненадолго отъехать в Европу…
Вот уже 33 года они живут вместе. Дон и есть тот «самый лучший в мире», от которого она родила четверых детей и который хвалит любые ее кулинарные эксперименты. И, кажется, она действительно от него без ума. «Он просто потрясающий, – каждый раз говорит она, упоминая о муже. – Он ест и нахваливает все, что я приготовила. Даже когда мне что-то не удается, он все равно ведет себя так, как будто это лучшее, что он когда-либо ел в жизни».
Ну да, часто жизнь отнимает у человека самое дорогое, главное, даже любовь, чтобы это место в его душе могли занять ценности, превышающие во сто крат прежние.
Мерил Стрип – женщина, мать, актриса, которой восхищаются миллионы зрителей, хотя она вроде бы совершенно не прикладывает к этому стараний. В каждой следующей роли она выглядит естественной, как будто ей так легко играть саму себя. Какая же она на самом деле? На этот вопрос ответа еще никто не нашел. Может, об этом и не надо никому знать?
Бывают женщины, как прохладная река. Засмотревшись на такую, трудно отвести глаза, так она приятна, прохладна, успокаивает, как мать. Долго смотреть на нее – все равно, что глядеть в текучую воду, глубокую и темную, прозрачную и холодную. Можно опустить в нее ладонь, поймать полную горсть воды… но она скоро убежит сквозь пальцы, оставив лишь свой холодок – ускользающее чувство, память ощущения. Потому что воду нельзя удержать. Вода – она ничья.
Автор: Ольга Филатова
фото: DOUGLASKIRKZAND/CORBIS/FOTO S.A., ALBUM/EAST NEWS; EVENING STANDART/GETTY IMAGES/FOTOBANK; SNOWDON/CAMERA PRESS/FOTODOM; ALBUM/EAST NEWS; FAME PICTURES/ALL OVER PRESS; CINEMA PHOTO/CORBIS/FOTO S.A.
