Незнание материала и минимум влияния — таковы итоги двухлетнего пребывания Либермана на посту министра обороны. Источники в системе обороны и в политических кругах рассказали, что он опаздывает на встречи, а проводимые им совещания оказываются короткими и поверхностными.
«Слово — это слово»
13 марта министр обороны Авигдор Либерман находился на контрольном пункте командования тыла — вместе с начальником генштаба Габи Ашкенази и командующим Службы тыла генералом Тамиром Ядаи. Все трое следили за ходом учений, которые были призваны проверить готовность Службы тыла к чрезвычайной ситуации. Это были тревожные часы — в том числе, для самого министра, ведь в воздухе витала угроза досрочных выборов. А минувшей ночью прозвучал настоящий сигнал тревоги: опрос 2-го телеканала дал НДИ только 4 мандата — даже меньше, чем еще несуществующей партии бывшего депутатп НДИ Орли Леви-Абекасис…
Угроза досрочных выборов потом отступила, но и через два года пребывания на посту министра обороны Либерман с трудом может предъявить хоть какие-то достижения, способные на будущих выборах принести ему голоса и мандаты. Даже военные успехи конца минувшей недели больше ассоциируются не с ним, а с человеком, назначившим его на эту должность — Биньямином Нетаниягу.
Два года назад все выглядело иначе. Когда он сменил Моше (Буги) Яалона, Либерман выглядел ястребом и политиком, жестким в вопросах безопасности. Правда, таким он казался тем, кто полагался, в основном, на его прошлые заявления: о возможности взорвать Асуанскую плотину в Египте; о том, что Мубарак может идти ко всем чертям ; о готовности ликвидировать Исмаила Хание в течение 48 часов, если не будут возвращены тела погибших солдат…
Даже если эти вещи выглядят иначе из кабинета в Министерстве обороны, граждане о них не забыли, и социальные сети о них напомнят. Но теперь Либерман проявляет сдержанность и почти безоговорочно принимает позицию ЦАХАЛа. Он уже не ищет приключений на территории врага.
Некоторые скажут: этот старый политический лис знает, что из войны ему не выйти в хорошем свете. А другие заявят: поскольку ему так сильно недостает опыта в оборонной сфере, иного выбора и не остается. Тем не менее, он хочет по прежнему владеть правом подписи.
Дорогие ракеты
В какой-то степени Либерман выбрал себе образцом для подражания Амира Переца. Перец напоминает, что создал систему «Железный купол», но скрывает свои провалы во второй ливанской войне. А в случае Либермана речь идет о грандиозном проекте, в рамках которого — как сообщил военный обозреватель «Йедиот ахронот»Алекс Фишман — будет создан новый род сухопутных войск, с ракетами класса «земля-земля» дальностью 150-300 км. Реализация проекта займет два года, он обойдется в полмиллиарда шекелей.
Фото: Эмиль Сальман
Но это идея не Либермана, и к тому же старая. Еще в 1996 году отставной генерал Исраэль Таль представил эту программу Нетаниягу. И с того времени она то поднималась на повестку дня Министрами обороны, то сходила с нее. Главная причина, по которой проект до сих пор не продвинули — возражения самих военных! Они сомневались в необходимости развернуть новые войска даже в случае, если разразится очередной военный конфликт, а потому предпочитали потратить суммы, которые требовались на эту программу, на более насущные нужды.
«Я не вижу необходимости в ракетных войсках, — сказал два месяца назад Гади Айзенкот в интервью газете «ХаАрец». — Сегодня ракетами вооружены наши ВВС, ВМФ и сухопутные войска. Ракетные возможности нашей армии — одни из самых больших в мире, подобными не располагает ни одна армия в регионе».
Айзенкот затронул эту тему после того, как ее стали обсуждать в военно-политическом кабинете и в СМИ. Он высказался вполне определенно: «На данном этапе никто не говорит о создании ракетных войск». Источник в системе безопасности подтвердил, что вопрос обсуждается, и, в принципе, «не все против этой идеи». Но, по его словам, «обсуждения, которые провел Либерман по этому вопросу, были поверхностными. Всем понятно, что он ищет успех, которой смог бы предъявить, ищет достижение, которое можно было бы записать на его имя. Но нет серьезного обсуждения того, как это изменит всю концепцию ведения военных действий нашей армией».
Другой источник сказал, что речь идет о дорогой системе, которой не воспользуются, зато одно лишь ее техническое обслуживание ляжет тяжелой обузой на армию. «Быть может, Либерман и верит в этот проект. Но нельзя игнорировать и его мотивы, толкающие его как можно быстрее сделать что-то столь важное».
За серьезные вопросы отвечает кто-то другой
Неглубокими называют обсуждения не только этой темы. Говорят, что он может выйти во время обсуждений, или опоздать на встречу, или не разбирается в теме, по которой созвано совещание. «Не было ни одного случая, чтобы он, как министр обороны, вел совещания по критически важным темам».
Зато когда Либерман участвовал в дебатах, то смущал военных заявлениями, которые приходилось опровергать или прояснять.
Человек, хорошо знакомый с происходящим в коридорах Министерства обороны, рассказал, что когда Либерман вступил в должность министерства обороны, его предшественник Яалон предложил ему отложить разногласия в сторону и принять содействие от него. Но единственная встреча между ними длилась только полтора часа. Едва ли за это время может многое узнать о Министерстве обороны человек, пришедший не из военной среды. Правда, в окружении Либермана утверждают, что была еще одна встреча. Продолжительностью в час. Но даже это вдвое короче, чем инструктаж, который получает начинающая официантка в кафетерии.
Фото: Оливье Фитуси
Все это не мешает Либерману с самых первых дней его пребывания на этом посту заявлять на заседаниях кабинета — как правило, уже под конец заседаний — что в ближайший год случится война. Он сделал этот вывод «без каких-то оценок разведки, подтверждающих его, — говорит источник. — Всем ясно, что первый же совет, который он получил, вступая в должность — подготовиться к следственной комиссии, если она будет потом назначена. Либерман знает: хорошо, чтобы его слова сохранились в протоколе. Он, дескать, предупреждал».
На одном из заседаний кабинета Айзенкота попросили отреагировать на оценки своего министра. «Армия всегда готовится к возможной войне, это отправная точка для ЦАХАЛа в любой момент времени», — ответил начальник генштаба, но добавил: «Мы не видим ни у одного из наших врагов намерения начать большую войну».
Мало офицерам конфузов при закрытых обсуждениях, так случаются еще и публичные заявления министра. Например, в прошлом месяце, после того, как журналист Ясер Муртаджа был застрелен в Газе, Либерман обвинил его в запуске дрона. Однако в тот день, по сообщению армии, дронов там вообще не было. В пресс-службе ЦАХАЛа предпочли на это не реагировать. А около полугода назад Либерман заявил, что обстрел Голан был спланирован и осуществлен по приказу генсека «Хизбаллы» Хасана Насраллы. Что это было не случайностью, а попыткой втащить Израиль в сирийское болото. Но в системе безопасности затруднились подтвердить справедливость и этого утверждения тоже.
В феврале Айзенкот предупредил на заседании правительства, что Газа стоит на грани гуманитарного краха, что может привести к столкновению палестинцев с Израилем. Либерман и в этом случае позаботился представить свое мнение, и на следующий день заявил прессе, что ситуация в Газе тяжелая, но гуманитарного кризиса там нет. Более того, он даже запретил офицерам ЦАХАЛа в интервью СМИ использовать термин «гуманитарная катастрофа» применительно к Газе.
Эта пропасть между Либерманом и системой безопасности лишь углубляется. Источники в военной и политической среде утверждают, что совещания, на которых говорят о серьезных насущных вопросах, ведет сам Нетаниягу. И ответственность на себя тоже берет премьер, а не министр обороны.
Янив Кубович, «ХаАрец«. Фото: Эмиль Сальман
