Когда‑то давно я верил в рынок идей. Но оказалось, что сознательность — выбор взрослых, а общества бывают инфантильными.
КОНТЕКСТ
У «Ночных волков» в Чехии нет проблем
Parlamentní listy
10.05.2017
Украинская пропаганда проигрывает российской
Апостроф
27.04.2017
Пропаганда как при коммунизме
Neviditelny pes
22.05.2017
Российская «мягкая сила» в действии
Грузия online
30.05.2017
Главная дискуссия последних трех лет сводится к границам личной свободы. Может ли война оправдывать пропаганду? Искупает ли вторжение право на цензуру? Где та грань, после которой коллективное благо начинает противоречить персональной свободе?
© AFP 2016, Denis Sinyakov
Мы спорим об этом всякий раз, когда доходит дело до информационной политики. Многие искренне убеждены, что любой человек — существо рациональное. Подчас кажется, что эта убежденность — привет из нашего довоенного прошлого, когда мы ценили Украину не столько за наличие чего‑нибудь хорошего, сколько за отсутствие чего‑то плохого. И тотальная открытость украинского рынка идей была проявлением не столько свободомыслия, сколько равнодушия страны к собственной судьбе.
А потом случилась война. И вот уже третий год мы пытаемся ответить на вопрос: может ли открытое настежь общество оставаться открытым в условиях агрессии со стороны закрытого?
Открытое общество живет в логике конкуренции идеологий. Но в условиях войны эти подходы мирного времени превращаются в зияющую брешь. В распоряжении Кремля — прекрасно отлаженная система пропаганды, суммарный годовой бюджет которой превышает миллиард долларов. Медиа, работающие на российскую повестку как из Москвы, так и напрямую из Киева. Прикормленные лидеры общественного мнения, старательно отрабатывающие свои рублевые гонорары. По другую сторону окопов — ноль. Nihil. Ничто. Как минимум на уровне государственной информационной политики.
Вдобавок, одно из измерений нынешней войны — это битва за идентичность. По одну сторону баррикад — украинцы, по другую — Москва, а между ними — инертная масса, сосредоточенная на ценностях бытового выживания. Сверхзадача Кремля — убедить их в том, что они малороссы. Сверхзадача Украины — включить их в свой проект политической нации.
Собственно, война началась тогда, когда Кремль понял, что проигрывает битву за умы и сердца. Когда корабль под названием Виктор Янукович пошел ко дну, он потащил с собой все, что было в его идеологических трюмах, включая «братские народы», «второй государственный» и латентное антизападничество. Именно в этот момент Кремль решил не полагаться на мягкую силу, сделав ставку на силу жесткую. И вот уже три года Украина отбивается от попыток превратить ее в Малороссию.
Довоенная этика левого либерализма призывает нас к честной конкуренции. Не ограничивать чужое, а создавать свое. Не запрещать, а предлагать. Но в том и штука, что Давиды побеждают Голиафов по большей части в притчах. В реальной же жизни они становятся гумусом для неразборчивых в методах левиафанов.
Вот уже третий год мы наблюдаем, что концепция «рационального выбора» не всегда работает. Что даже европейские страны могут оказаться заложницами популистских идей. Что прошлое пытается брать реванш у будущего по всему континенту. И реальное благополучие страны и ее граждан не всегда служит предохранителем на пути подобного сценария. Победа евроскептиков в Польше, являющейся одним из главных бенефициаров евроинтеграции, — тому лучшее доказательство.
Реальность — это то, что мы о ней думаем. Поэтому конкуренция сегодня идет не за реальность, конкуренция идет за описание реальности.
В мирное время есть шанс переиграть любую ошибку, но на войне вторых шансов не бывает. А потому нет смысла и времени спорить с теми, кто защищает право «Малороссии» на существование. Компромисс невозможен — победа их подопечных станет ластиком для общего будущего. Что происходит с территорией, на которой торжествует «русский мир», мы видим на примере Донецка и Луганска.
Взросление не всегда связано с возрастом. Седина не обрекает носителя на мудрость. Люди способны оставаться инфантильными всю жизнь и совершать поступки вопреки здравому смыслу. И если судьба оккупированных территорий для кого‑то не стала точкой переосмысления, значит, он просто не способен на переосмысление. Времени на дискуссии больше нет.
И точно так же нет времени на иллюзии, что все точки зрения равноценны в ситуации войны. Партия любителей совать пальцы в розетку не имеет права давать советы. Если кто‑то хочет верить в небесную твердь — это не дает ему права преподавать астрономию.
Люди — не калькуляторы. К счастью. К сожалению.
