Фаина Георгиевна была уникальной, парадоксально мыслящей личностью и прославилась своими искрометными высказываниями, многие из которых стали крылатыми. А жизнь гениальной актрисы, полная невероятных случаев и встреч, давно уже воспринимается как байка…
За свою долгую жизнь Фаине Георгиевне Раневской (1896–1984) так и не удалось сыграть ни одной великой роли мирового репертуара. По пальцам можно перечесть все ее экранные и театральные работы. Но и они сделали ее великой. Недаром редакционный совет Британской энциклопедии «Who is who» («Кто есть кто») включил Раневскую в десятку самых выдающихся актрис XX столетия.
Все мужчины таковы
Всю жизнь Раневская была одинока и по большому счету несчастна: ни семьи, ни детей. Замуж Фаина Георгиевна так и не вышла, возможно, потому, что считала себя хоть и обаятельной, но некрасивой. С горечью она говорила: «Моя внешность испортила мне личную жизнь». А может, слишком горестными были её редкие увлечения мужчинами…
На вопрос, почему она никогда не была замужем, Раневская отвечала, что «от представителей противоположного пола её удивительным образом тошнит».
В молодости (дело было еще до революции) с Раневской в Баку произошел такой конфуз. Поздним вечером, когда она возвращалась из театра, на темной аллее парка к ней пристал какой-то подвыпивший гуляка и начал откровенно заигрывать, видимо, приняв за уличную кокотку.
Пытаясь избавиться от навязчивого кавалера, Фаина Георгиевна воскликнула: «Мужчина, вы, наверное, обмишулились. Я старая, некрасивая женщина. У меня уже дети вашего возраста. Как вам не стыдно!» Повеса обогнал Раневскую, внимательно посмотрел в лицо, теперь хорошо видное в свете уличного фонаря, и произнес: «Вы правы. Дико извиняюсь!»
— Какой подлец! — восклицала Раневская, рассказывая это случай. — Впрочем, все мужчины таковы!
«Я так любила Вас весь вечер…»
Фаина Георгиевна дебютировала на сцене Малаховского Летнего театра в пьесе Леонида Андреева «Тот, кто получает пощечины», в массовке.
Перед спектаклем юная Раневская подошла к исполнителю главной роли, знаменитому драматическому актеру Иллариону Певцову, и спросила, что ей собственно надо изображать на сцене?
Певцов, уже загримированный для трагической роли клоуна, посмотрел на статистку изумленно и, подумав секунду, сказал: «Деточка, ничего делать тебе не нужно. Ты должна меня просто очень любить. И пусть все, что со мной происходит, тебя сильно берет за душу. Вот и вся твоя роль».
Спектакль прошел с невероятным успехом. Раневская исполнила указания маэстро в точности: она всем сердцем любила Певцова пару часов без остановки. По ходу пьесы молодая актриса все время рыдала, причем не смогла остановиться и выйти из роли, даже когда опустился занавес.
Еще целый час после окончания спектакля рыжеволосая дебютантка плакала навзрыд, не реагируя на все попытки коллег ее успокоить. Когда Певцов, уже собравшийся домой, вдруг увидел в коридоре, сидящую на пыльном полу и плачущую молодую артистку, он с тревогой спросил:
— Бог мой, что с вами? Почему вы плачете?
— Я так любила, так любила Вас весь вечер… — горестно вздохнула Раневская, продолжая рыдать.
Знаменитый артист пристально посмотрел на Фаину, тогда еще никому неизвестную в Москве фигурантку (так называют актрису, играющую маленькие роли без слов. — Ред.), и убежденно, взволнованно сказал:
— Запомните эту девушку, друзья мои… Она всенепременно, всенепременно станет великой актрисой!
Фаина Георгиевна называла Певцова своим учителем. С великой благодарностью вспоминала его: «…он любил нас, молодых… Он внушал нам, что настоящий артист обязан быть образованным человеком. Должен знать лучшие книги мировой литературы, живопись, музыку.
Я в точности помню его слова, обращенные к молодым артистам: «Друзья мои, милые юноши, в свободное время путешествуйте, а в кармане у вас должна быть только зубная щетка. Смотрите, наблюдайте, учитесь».
Он убивал в нас все обывательское, мещанское. Он повторял: «Не обзаводитесь вещами, бегайте от вещей». Ненавидел стяжательство, жадность, пошлость. Его заветами я прожила долгую жизнь».
Амур был в стельку пьян..
Когда однажды Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена, актриса рассказала произошедший с ней трагикомический случай, который напрочь отбил у нее охоту не только влюбляться, но даже и смотреть на «этих гадов и мерзавцев» мужчин. История эта относится ко временам начала её артистической карьеры.
Лет в девятнадцать-двадцать она поступила в труппу какого-то провинциального театра. И тут же влюбилась. И не в кого-нибудь, а в первого красавца труппы, по которому сохла вся женская половина творческого коллектива!
Разумеется, он был невозможным бабником, как и положено актеру с амплуа «герой-любовник». Она же, по ее признанию, даже в молодости сторонилась мужчин, поскольку была «страшна, как смертный грех».
Фаина влюбилась как кошка: тенью ходила за красавцем, таращила на него глаза… А он, понятно, обращал на нее ноль внимания… Но однажды герой-любовник вдруг подошел к Раневской и нежно прошептал на ушко: «Милашечка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите меня сегодня вечером: буду к вам часиков в семь».
Ликующая Раневская тут же побежала к антрепренеру, заняла денег в счет жалования, отпросилась домой, накупила вина, всякой вкусной еды, надела свое любимое зеленое платье (к рыжим волосам), накрасилась, напудрилась…
Сидит и ждет… Час ждет, другой… Наконец, часов около десяти вечера, заявился наш герой-любовник, в дымину пьяный, потрепанный, в обнимку с какой-то крашеной шлюхой.
— Милочка, — заикаясь, сказал он Фаине, — погуляйте где-нибудь пару часиков…
«Вот это была моя первая и последняя любовь», — утверждала Раневская.
Счастливый обморок
Судьба подарила Фаине Георгиевне дружбу с великим драматическим актером Василием Ивановичем Качаловым. А их знакомство произошло при весьма нелепых обстоятельствах. Фаина Георгиевна писала:
«Родилась я в конце прошлого века (XIX. — Ред.), когда в моде еще были обмороки. Мне очень нравилось падать в обморок, к тому же я никогда не расшибалась, стараясь падать грациозно.
С годами это увлечение прошло. Но один из обмороков принес мне счастье, большое и долгое. В тот день я шла по Столешникову переулку, разглядывая витрины роскошных магазинов, и рядом с собой услышала голос человека, в которого была влюблена до одурения. Собирала его фотографии, писала ему письма, никогда их не отправляя. Поджидала у ворот его дома…
Услышав его голос, упала в обморок. Неудачно. Сильно расшиблась. Меня приволокли в кондитерскую, рядом. Она и теперь существует на том же месте. А тогда принадлежала француженке с французом.
Сердобольные супруги влили мне в рот крепчайший ром, от которого я сразу пришла в себя и тут снова упала в обморок, так как этот голос прозвучал вновь, справляясь, не очень ли я расшиблась.
Прошло несколько лет. Я уже стала начинающей актрисой, работала в провинции и по окончании сезона приезжала в Москву. Видела длинные очереди за билетами в Художественный театр. Расхрабрилась и написала письмо:
«Пишет Вам та, которая в Столешниковом переулке однажды, услышав Ваш голос, упала в обморок. Я уже начинающая актриса. Приехала в Москву с единственной целью — попасть в театр, когда Вы будете играть. Другой цели в жизни у меня теперь нет. И не будет».
Письмо помню наизусть. Сочиняла его несколько дней и ночей. Ответ пришел очень скоро. «Дорогая Фаина, пожалуйста, обратитесь к администратору, у которого на Ваше имя 2 билета. Ваш В. Качалов»
С этого вечера и до конца жизни изумительного актера и неповторимой прелести человека длилась наша дружба. Которой очень горжусь».
"…Все, кто меня любил, не нравились мне. А кого я любила — не любили меня. Кто бы знал мое одиночество… Будь он проклят, этот самый талант сделавший меня несчастной. Моя внешность испортила мне личную жизнь.
…Одиноко. Смертная тоска. Мне восемьдесят один год. Сижу в Москве. Лето. Не могу бросить псину. Сняли мне домик за городом и с сортиром. В мои годы может быть один любовник — домашний клозет.
…Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я до сих пор живу…"
Фаина Георгиевна Раневская прожила долго — 88 лет . Актриса, способная заменить собой всю труппу, скандальная особа, язвительная дама с толстым голосом, страшно одинокая и ранимая душа… Гремучая смесь!
Она никогда не стесняла себя в выражениях. Многие полагали, будто
Раневская придумывала шутки, афоризмы, которые потом разлетались по Москве и двигались дальше. На самом деле Фаине Георгиевне незачем было что-то сочинять. Ее остроумие сродни рефлексу — оно непроизвольное.
Ее боялись и боготворили, с ней искали встреч и ее избегали. Слишком страшно было оказаться на месте человека, нашпиленного на иглу ее афористических резолюций. Но мало кто знал, что в незаурядной личности таится страшно одинокая и ранимая душа…
Какой была в жизни, как складывалась ее творческая судьба и что происходило на самом деле, может рассказать только она сама со страниц той книги, которую она так и не написала…
