Их называли королем и королевой «Эпохи джаза». Он самый популярный и востребованный американский писатель, она его бессменная муза. Романами Фицджеральда об успехе, богатстве и любви зачитывался весь мир, но даже эти романы меркли в сравнении с романом всей его жизни, его любви к Зельде Сейр.
Вот и свела судьба
Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Зельда Сейр познакомились в 1918 году в небольшом городке Монтгомери, штат Алабама. Судьбоносная для обоих встреча состоялась в одном из городских баров. Скотта Фицджеральда, в то время младшего лейтенанта 67-го пехотного полка, сюда привело желание весело скоротать еще один вечер с сослуживцами. Зельда, первая красавица штата, как обычно, кутила в окружении многочисленных поклонников.
Фицджеральд влюбился с первого взгляда. «Самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни, — вспоминал позже писатель. — Я сразу же понял: она просто должна стать моей!» У Зельды первое впечатление от встречи было не таким сильным, но все же что-то в молодом человеке ее зацепило и заставило отвлечься от обступавших ее со всех сторон воздыхателей. По ее словам, ей тогда показалось, что «какая-то неземная сила, какой-то вдохновенный восторг влекли его ввысь».
В тот год Зельде Сейр исполнилось восемнадцать лет. Она была шестым и последним ребенком в семье. Эмоциональная и впечатлительная мама Зельды зачитывалась во время беременности романом о цыганке Зельде. Так у девочки появилось ее редкое, необычное имя.
Изнеженная лаской матери и деньгами отца, защищенная от всех невзгод влиятельностью фамилии (отец девочки был судьей штата) Зельда вела образ жизни типичной представительницы золотой молодежи — занималась балетом, рисовала в свое удовольствие, а свободное время проводила на вечеринках. Уже тогда она стала понимать, что не хочет ни работать, ни стареть. Ей нужен был тот, кто сделает всю ее жизнь похожей на праздник, а заодно и оплатит его.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд, будучи на четыре года старше Зельды, ко времени их знакомства не имел за душой ничего, кроме необъятных амбиций и пристрастия к алкоголю. Учеба в одном из самых престижных университетов, Принстоне, закончилась отчислением. Родители будущего писателя не на шутку испугались за будущее сына, но сам Фрэнсис был отчислению только рад. В Принстон он поступил с одной лишь целью, занять достойное место среди игроков школьной футбольной команды и играть в университетском театре.
Однако как спортсмен он был совершенно безнадежен, а в театр брали только отличников, среди которых Фицджеральд не числился, поэтому учеба потеряла для Фрэнсиса всякий смысл. К тому же глаза постоянно мозолили напыщенные сынки богачей, Принстон был ими переполнен. Недолго думая, Фицджеральд решил сбежать в армию, чтобы быстро и героически умереть за родину и избавить себя от проблем и несбывшихся надежд. Но на фронт он не попал, а был отправлен служить в Монтгомери, благодаря чему в его жизни случилось нечто более масштабное и не менее разрушительное, чем война, — с ним случилась великая любовь.
«Редкостный дар надежды»
Конечно, родители Зельды понимали, что подобный кандидат в мужья их дочери не годится. Но своенравные Скотт и Зельда сумели настоять на своем. Свадьбу одобрили при одном условии — Фрэнсис должен был немедленно найти работу. Счастивый жених тут же помчался в Нью-Йорк и устроился в рекламное агентство при городской железной дороге. Там же он предпринял попытку напечатать свой первый роман «Романтический эгоист», но рукопись ему вернули с пометкой «доработать».
Неудачи начинающего писателя сопровождались нараставшей опасностью потерять Зельду. Оставшись в Монтгомери одна, связанная с Фрэнсисом всего лишь обещанием и принятым от него в подарок кольцом, она не переставала кокетничать и крутить романы с другими мужчинами. Она чувствовала себя настолько неотразимой и смелой, что однажды решила искупаться в бассейне абсолютно голая. В купальном костюме ей, видите ли, было неудобно. Такого не могла себе позволить ни одна девушка в штате, а Зельда сделала это запросто, с лукавой улыбкой на губах, чем увеличила свою армию поклонников как минимум вдвое.
Она не собиралась менять свой образ жизни ради пока еще туманной перспективы замужества. Дошло до того, что однажды по рассеянности Зельда написала письмо одному из своих кавалеров и по привычке указала на конверте адрес Фицджеральда. Взбешенный и переполненный страхом потерять свою любовь, он тут же приехал к Зельде и потребовал объяснений.
Девушка объяснять ничего не стала и в ответ на истерику Скотта только сняла с пальца подаренное им кольцо и бросила его ему в лицо. Жест красноречиво говорил сам за себя. Отвергнутый Фицджеральд вернулся в Нью-Йорк, но сдаваться не собирался. Он обладал «редкостным даром надежды», которым позже наделил самого яркого из своих персонажей, Великого Гэтсби.
Тут, на счастье Фицджеральда, в дело вмешалась сама судьба. Переписанный им роман с новым названием «По ту сторону рая» наконец добрался до читателей и в мгновение сделал его автора знаменитым. Через неделю Фрэнсис Скотт Фицджеральд и Зельда Сейр поженились.
Праздник, который всегда с тобой
«Пришло поколение, — писал Фицджеральд, — для которого все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана, а остались только страх перед будущим и поклонение успеху». С этим поколением пришла безумная «Эпоха джаза», и ее олицетворением стала чета Фицджеральд. Колонки газетных хроник читались только благодаря выходкам Зельды и Скотта. Сегодня они катаются на крыше такси, завтра приходят голыми в театр, послезавтра они и вовсе пропадают, а спустя несколько дней их обнаруживают в дешевом отеле далеко за городом. Вся Америка жила жизнью своих кумиров, осуждала их и восхищалась ими.
Даже рождение маленькой Скотти, названной в честь отца, не остановило эту карусель. Злые языки утверждали, что Зельду привезли в роддом пьяной. Первое, что она сказала, придя в себя после анестезии: «Кажется, я пьяна… А что наша малышка? Надеюсь, она прекрасна и глупа…» Оправившись от тяжелых родов, Зельда вместе с мужем и дочерью вернулась в Нью-Йорк, и парочка снова бросилась во все тяжкие.
Слухи возникали вокруг писателя и его супруги молниеносно и в огромных количествах, что, казалось, молодую пару нисколько не смущало. Они жили этим безумием, были в нем естественны и ничего не хотели, да уже и не могли менять.
Рассказы Фицджеральда раскупались журналами как горячие пирожки. Но сочетать сочинительство и ударные дозы алкоголя становилось писателю все труднее. Он мог работать только на трезвую голову, но в этом состоянии застать его можно было все реже и реже. К тому же Зельда страшно ревновала мужа к его славе. Возможно потому, что Фицджеральд не давал ей заниматься живописью и реализовывать себя. Картины Зельда и вправду писала неплохие.
Своенравная и гордая, она на все запреты отвечала запретами, но гораздо более коварными. Почти каждый день Зельда делала все, чтобы Скотт как можно скорее выпил и не смог сесть за работу. В том, что Зельда губит одного из лучших американских писателей, больше всего ее обвинял их общий знакомый Эрнест Хемингуэй. Он называл Зельду хитрой кошкой с пустыми глазами, а она всегда говорила с ним устрашающим шепотом, как бы подчеркивая свою ненависть.
Творческий кризис Фицджеральда и участившиеся истерики Зельды вынудили обоих уехать спасаться на Французскую Ривьеру. Там, вдали от нью-йоркской суеты, и он и она немного успокоились. Скотт работал над романом «Великий Гэтсби», Зельда целыми днями пропадала на пляже. Дела, казалось, пошли на лад. Однако это было всего лишь затишье перед бурей.
Конец эпохи
Фицджеральды не могли жить спокойно. Им обоим суждено было метаться по жизни, как лодкам в лютый шторм. Сначала Зельда влюбилась во французского летчика. Роман длился недолго и ничем не угрожал браку, но угроза жизни не в меру впечатлительной Зельды все же возникла. Когда летчик внезапно бросил свою возлюбленную, она напилась снотворного и выжила только благодаря тому, что Фрэнсис вовремя нашел ее.
Второй ее выходкой стала сцена ревности в одном из ресторанов Парижа, которая тоже чуть не закончилась плачевно. Во время ужина Фицджеральд заметил за соседним столиком саму Айседору Дункан и спросил разрешения у Зельды выразить великой танцовщице свое восхищение. Зельда разрешила, но как только Скотт вышел из-за стола, она встала, подошла к лестнице и бросилась вниз. Все, кто наблюдал за разыгравшейся сценой, были уверены, что Зельда сломала себе позвоночник, но она всего лишь ушиблась.
Вскоре Зельда стала слышать голоса. Сначала они предупреждали ее о готовящемся среди друзей заговоре против ее семьи, потом они запретили ей двигаться. Диагноз врача лишь подтвердил догадки многих: шизофрения. С этого момента жизнь Фицджеральда была подчинена болезни жены. Он тратил огромные суммы на лечение, пил еще больше, пытался забыться в обществе других женщин, но все было напрасно. Новые несчастья посыпались на него одно за другим. Он ломает ключицу и долгое время не может писать, у него умирает мать, дочь не желает учиться и требует все больше денег на развлечения. Сердце писателя не выдерживает, и Фицджеральд умирает от обширного инфаркта в 1940 году в возрасте 44 лет.
С этих самых пор к голосам, которые слышит Зельда, прибавился еще один, голос ее собственного мужа. Через восемь лет после его смерти врачи заметили небольшие улучшения в состоянии Зельды Фицджеральд и даже отпустили ее повидать родных в Монтгомери. Уже прощаясь с ними на вокзале, она вдруг обратилась к своей матери: «Не волнуйся, мама! Я не боюсь умереть. Скотт говорит, это совсем не страшно».
А через несколько дней в клинике, где она лечилась, случился пожар. Среди девяти погибших была и Зельда.
