Вот, на мой взгляд, что-то случилось и от Путина ушла удача. Потому что, вот, в первые 15 лет президентства Путину, в общем, необыкновенно везло. Причем, не то, чтобы власть вела себя по-другому.
Показать полностью… Вспомните бизнесмена Колесникова, который нам рассказывает, что, оказывается, еще в первый год правления Путина Путин вызывает к себе своего друга Шамалова и приказывает учредить компанию «Метромед», и эта компания, по словам Колесникова, функционировала так, что она получала деньги от олигархов, 70% тратила на медицинское оборудование, остальное шло на строительство дворца в Геленджике.
И, вот, всё было хорошо, отобрали НТВ, арестовали Ходорковского. Несмотря на это, мировые лидеры в 2005 году, в годовщину победы собрались на празднование Дня победы в Москве. Это был такой триумф Путина.
Кстати, рассказывают, что тогда многие из европейских лидеров были озабочены судьбой Ходорковского, а их заверили и самого Ходорковского заверили, что всё это будет 5 лет условно, только приезжайте. А Ходорковскому сказали «Только не шумите», насколько я понимаю.
Лидеры приезжают, оглашение приговора переносят на 2 недели после 9-го мая и дают 9 лет. То есть вот такой стиль общения с Западом – он складывался уже тогда, и почерпнут он был, вероятно, из очень глупой книжки человека, которого зовут Роберт Грин «48 законов власти», в которой написано, что закон власти – это кидок, главное – ловко кинуть. Потому что каждое общение с лидерами Запада – оно уже тогда расценивалось как спецоперация «Обманули и надули», и каждый успешный обман порождал уверенность, что, ну, конечно, лохи, всё стерпят.
И они терпели, они глотали. Они глотали избиение польских дипломатов, они глотали беспорядки в Эстонии. Британия, по большому счету, проглотила отравление Литвиненко. Проглотили Мюнхенскую речь Путина. В Бухаресте накануне войны российско-грузинской фактически отказали из-за этого ультиматума, выставленного Путиным, Грузии в членстве в НАТО, то есть тем самым развязали России руки для войны. Тоже и российско-грузинскую войну проглотили. После нее был еще замечательный доклад госпожи Хейди Тальявини, в котором говорилось, что «Ну, говорят русские, что войну начали грузины, грузины говорят, что войну начали русские, а где правда, мы не знаем».
Что сделал Барак Обама после этой войны? Он объявил о перезагрузке отношений с Россией (ну, как бы, вот это США испортили эти отношения).
Вот, я помню, как какой-то немецкий дипломат мне на светском рауте объяснял, что всё равно в Европе ничего нельзя поделать без России, поэтому надо ее умиротворять. И, соответственно, трудно придумать политику более соблазнительную для международного хулигана.
И, вот, всё это международное везение тогда опиралось на одну простую вещь – на экономику, на растущие цены на нефть. Ведь, российская экономика – она как решето, в ней хлещет изо всех дыр и в частные карманы. Вопрос: «Можно ли носить воду в решете?» Можно, если в решето поступает больше, чем выливается.
Вот, когда цена на нефть была за сотню долларов, то хватало всем – Ротенбергам, Ковальчукам, офисному планктону. Ротенберги строили замки, офисный планктон ездил в Турцию, а сумасшедшие риски любого российского бизнеса, которые тогда уже были, окупались, опять же, сумасшедшей по меркам Запада маржой.
И вот это была тогда поддержка деловой и интеллектуальной элиты. Кирилл Серебренников спокойно ставил спектакли на бюджетные деньги. Протестные акции собирали по 200 человек. А вот та самая элита чиновничья, которая периодически рассказывала о всемирном заговоре против России… Уже тогда же, ведь, рассказывала. Они детей в Лондоне обучали, они апартаменты в Майами покупали, деньги они держали в Швейцарии. В общем, протестовали несерьезные люди, у которых собственности не было. Я, кстати, совершенно согласна, что это делает их несерьезными, поскольку основа стабильности и твердая база элиты – это собственник.
И все принимали новые правила игры. Говорят, это не очень приятные правила, но главное, что правила. А, вот, для любого бизнесмена правила – это самое важное. И для любого бизнесмена нужно зарабатывать деньги, а не менять режим. Точно так же, как дело любого чиновника управлять, а тоже не пытаться менять режим.
И у этой системы было несколько удивительных свойств. Во-первых, у нее принципиально не было механизма обратной связи. Ведь, заметьте, что любой режим (не обязательно демократический) пытается иметь какой-то feedback. Вот, скажем, коммунистический Китай, хотя он не имеет выборов, он прилагает специальные усилия, чтобы понимать, что происходит в регионах. И, вот, государственное агентство Синьхуа, агентство новостей играет очень интересную роль, потому что люди, корреспонденты Синьхуа, которые сидят в провинциях, они, на самом деле, играют роль не тех людей, которые пишут публично о том, что происходит, а они играют роль такой, второй внутренней контрразведки, которая в ЦК партии сообщает о самых важных вещах, которые происходят в провинции. И сообщает реальную обстановку.
А, вот, в режиме Путина обратная связь демонстративно отсутствовала, потому что любая попытка что-то изменить или на что-то повлиять рассматривалась как измена родине. Вот такой лозунг был: «Не поддаемся давлению».
Вот, помните, зять президент Карачаево-Черкесии на своей даче посреди центра города расстрелял 7 человек? Демонстративно тогда Путин не уволил президента (он был уволен, спустя несколько лет), потому что это значило бы поддаться давлению. Там тогда народ взял Дом правительства и президент сигал из окошка.
Или история с Магнитским, которого сгноила в тюрьме группа мошенников, которая обнесла российский бюджет не на 250, а на 750 миллионов долларов. Никого не посадили. Почему? Потому что это означало бы поддаться шантажу неугодного Браудера.
То есть получалось, что преступления властьимущих – это привилегия, а, вот, жаловаться на эти преступления – это мятеж. И как ни странно, этот принцип, действительно, тогда работал на укрепление режима, потому что, действительно, разумные люди понимали, что жаловаться не продуктивно, а воры и грабители с адмресурсом понимали, что где же они смогут так еще гулять как сейчас, и были верной опорой режиму.
Кроме того, очень цинична была эта система до 2014 года. У нее ж не было идеологии, у нее был пиар. А пиар отличается от идеологии тем, что идеология – она диктует правителю, как поступать, а пиар ничего не диктует, он просто оправдывает любое действие.
Вот, можно было рассказывать о страданиях несчастных русских в Эстонии, и тут же Путин, не сходя с места, с Туркменбаши подписывал контракт, который отдавал 100 тысяч русских в рабство одному из самых страшных режимов, которые существовали в Средней Азии. А обратной стороной было даже не право Газпрома покупать туркменский газ, а право это доставалось оффшорке, зарегистрированной в румынском поселке Чабды с уставным капиталом в 12 тысяч человек.
То есть властьпридержащие обличали кровавый Запад и в нем же хранили свои счета. И там главный идеолог режима Владислав Сурков тогда, как вы помните, написал роман «Околоноля» о том, что вся реальность есть фантазм, который сконструирован пиарщиками для того, чтобы стричь бабло с клиентов. Ну, вы же не можете представить себе Геббельса, который пишет такой же роман?
—
Вот, я еще раз повторяю, что это складывалось в одно простое слово «удача», потому что вот у древних скандинавов было такое человеческое качество – удачливость. Был человек удачливый, когда он был толстый или плешивый. И, конечно, в этом смысле Владимир Путин был человек удачливый. И, вот, после аннексии Крыма как-то эта удача исчезает.
Потому что смотрите, всё, что раньше приносило пользу, начало работать во вред. За Крым вкатили санкции. Хорошо, тогда устроили Донбасс, чтобы отвлечь Европу от Крыма. Вкатили новые санкции уже за невыполнение Минских соглашений. Вот, когда Путин объяснял, что в Грузии нас там нет, да?.. Ну, не совсем «нас там нет», что там, вот, типа это абхазские сепаратисты и абхазская авиация наносили удары по Грузии, когда российские танки входили в Гори. Вот, честно ему тогда поверили. Тогда госпожа Хейди Тальявини, я помню, в своем расследовании даже посвятила целый раздел действиям, представляете, абхазской авиации. Она долго обсуждала, имела ли абхазская авиация право нападать на Грузию с другой стороны? Госпожа Тальявини даже мудро решила, что не имела, не права была абхазская авиация.
Вот, тогда поверили про абхазскую авиацию, а сейчас в Донбассе чего-то не поверили про трактористов и шахтеров. Хотя, та же самая госпожа Хейди Тальявини была в комиссии, которая подписывала Минские соглашения. И про «Боинг», что его сбили кровавые укры на истребителе размером сколько там, 800 метров, тоже не поверили.
Тогда Кремль пошел в Сирию. Тоже же была блестящая совершенно идея: «Вот, мы сейчас этих западных лохов обведем вокруг пальца, скажем, что готовы вместо них бороться с ИГИЛом, они разомлеют, мы под это дело добьемся снятия санкций, вместо ИГИЛа замочим врагов Асада, сделаем себя решающей силой на Ближнем Востоке и будем все в шоколаде». А лохи просто не стали договариваться, потому что рано или поздно дошло, что единственный способ не проиграть шулеру – это не садиться с ним за стол.
Тогда решили вмешаться в американские выборы, снова дать почувствовать, какие мы сильные и крутые. Значит, результат – новые санкции.
И, вот, всё это исчезновение внешнеполитической удачи – оно на чем основывается? На том, что деньги кончились, их стало не хватать. Машинка-то с деньгами – она начала захлебываться еще в 2008 году, потому что тогда оказалось, например, что США производит больше газа, чем Россия. И газ этот на внутреннем рынке США стоил в 2008 году дешевле, чем на российском. То есть рухнула вся модель нефтегазовой ренты. Потому что оказалось, что в принципе нельзя в современном мире быть сырьевой сверхдержавой, а можно быть только сырьевым придатком.
Вот, некоторое время в Кремле там объясняли себе, что сланцевый пузырь скоро лопнет, что нефть будет стоить по 250. Но со сланцевым газом пришла сланцевая нефть, и бананы совсем кончились.
Вот, я даже не могу понять, что, все-таки, было раньше, Крым или падение цены на нефть? И я думаю, что сначала, все-таки, было падение цены на нефть. Формально оно было позже, но я думаю, что просто в Кремле понимали, что нефти каюк и надо как-то отвлечь народ.
И, вот, пиар-патриотизм в этот момент кончился, а начался такой патриотизм серьезный, основательный, Донбассом пропахший. А элита оказалась к этому патриотизму не готова. Ведь, помните, даже Тимченко публично жаловался на то, какую санкции ему причинили страшную боль. У бедолаги Тимченко, ведь, как у всякого российского патриота самолет был зарегистрирован в Финляндии. И он оказался под санкциями. Самолет теперь не обслуживается! Его нельзя обслуживать, он там стоит, он не может летать, он не может даже перелететь в Россию. Да?
А Путин, по слухам, сказал: «Всё возмещу». Он, действительно, возместил. Вот, см. там систему «Платон» или замечательный закон, который возвращает лицам, попавшим под санкции, то есть, опять же читайте, людям, которые достаточно близки к Путину, уплаченные ими с 2014 года налоги.
А тут начинается новая проблема. Потому что прежние доходы были за счет нефти и нефть была ничья. А нынешние-то за счет народной шкуры. Потому что оказалось, что «Платон» — это не только 10 миллиардов рублей для Ротенбергов, это вот десятки тысяч ограбленных дальнобойщиков. Люди – у них рублевые доходы упали в 2-3 раза, а тут еще Ротенберг.
И 10 миллиардов рублей – это семечки, смешные деньги, которыми, на самом деле, можно было пренебречь и найти их в каком-то другом месте. Но тут при первом известии о народном недовольстве вступил в действие какой закон? Тот, который я уже упоминала – фирменный принцип «Нас не нагнешь».
Протесты дальнобойщиков – это было воспринято как такая, наглая попытка народа повлиять на небожителей. А небожители не прогибаются. И вместо того, чтобы отменить «Платон», Путин заявляет, что все протесты от того, что дальнобойщики де работают в тени и не платят налоги.
Ну, я думаю, очень дальнобойщикам было приятно слышать, что, оказывается, Ротенберги у нас чистые, зеркальные, прозрачные, это они, дальнобойщики, гады, это они та курица, которая выпила воду из плотины.
Дальше дальнобойщиками дело не ограничилось. Дальше, вот, началось сокращение бюджетного пирога. Каждый пытался из едоков сохранить свою долю, и начались, во-первых, истории типа отжатой Башнефти или, там, иска, который Роснефть вкатила «Системе». Но начались истории еще более простые, о которых я уже упоминала, просто неплатежи.
Вот, в России стал возникать новый кризис неплатежей государственных компаний (это где-то начиная примерно со строительства Сочи), который принципиально имеет отличную природу от того, что творилось в 90-х годах, потому что тогда денег не было в бюджете. Теперь деньги в бюджете есть, госкомпании их получают, просто как-то, вот, дальше всё это исчезает. А доля госкомпаний в российском ВВП 60%.
Вот, вопрос: как может существовать экономика страны, в которой есть привилегированный слой компаний, которые могут платить, а могут не платить подрядчику?
Опять же, дело не только в экономике, это же дело и в поддержке власти, потому что, как я уже говорила, поддержка Путина до 2014-го опиралась на широкий консенсус деловой элиты. Сейчас эта деловая элита накрылась или санкциями, или отсутствием денег.
И, конечно, да, может быть, там 85, может быть чуть меньше, может быть чуть больше населения поддерживает режим. Но проблема в том, что это экономически не активное население.
—
И вот этот провал в поддержке элиты Кремль попытался скомпенсировать, создав новую элиту из байкеров и городских сумасшедших. А тут выяснилась еще одна главная слабость режима, которая, собственно, и отличает Россию от Сектора Газа, который (Сектор Газа), конечно, Кремль бы хотел из России создать.
—
И, вот, попытки выстроить альтернативную элиту из городских сумасшедших – они провалились. Там, ни «Хирург», ни Поклонская, ни Милонов, ни бабушка, которая там требует презервативов запрета в родном городе, они не стали элитой, они стали антиэлитой. Они возбуждают, в общем-то, презрение даже среди тех, кто совершенно лоялен режиму. А как я уже говорила, о широте охвата ими населения смешно говорить, потому что когда Наталья Поклонская после многомесячной кампании, проходящей под негласным покровительством властей, сумела собрать несколько сотен человек на стояние против «Матильды», а Навальный, несмотря на то, что его людей, вышедших в его поддержку людей, вернее, в поддержку его лозунгов, людей избивали и арестовывали, сумел вывести на улицы сотни тысяч людей в сотне городов страны. То, вот, Россия – это не Сектор Газа. Потому что, понимаете, я только что говорила о Дмитрии Трубицыне в самом начале этой передачи. Ну, вот, в Секторе Газа не бывает Дмитриев Трубицыных, в ней не бывает Академгородков, в ней не бывает ничего вообще. Россия – это большая европейская страна, в ней были гениальные поэты, художники, музыканты и ученые, и в ней они до сих пор есть. У нас есть обширный культурный слой. Даже в сталинское время, когда в этой стране был террор, все-таки, в этой стране насаждали веру в прогресс, а не в воинствующее невежество.
И, вот, очень трудно внушить элите этой страны, что прокурор Поклонская, депутат Милонов, байкер «Хирург» и академик Кадыров – это нынешняя российская духовная элита. Эта элита понимает, что мы не просто проигрываем гонки, цивилизационные гонки – мы катастрофически сходим с дистанции.
И, вот, как я уже сказала, те в результате вещи, которые работали когда-то еще недавно на сохранение режима, они начинают потихонечку его разрушать, а, главное, его делегитимизировать.
