Все-таки, хорошо, что у нас есть «гопоты большой начальник и портянок командир». Ибо время от времени портяночная вонь в нашей казарме крепко ударяет в голову, и в такие моменты неудержимо хочется поклясться родимому начальству в вечной любви и абсолютной преданности.
А начальник – вот он, сидит в телевизоре, отсвечивает нимбом и неустанно вербует. И как тут удержаться? Тем более что он сам на днях высек искру гения обоими полушариями и невзначай родил мысль: «А почему бы новым гражданам великой России не приносить клятву?»
Согласитесь: мыслища эпохальная. Нагнуться и лизнуть все, что недостаточно ярко блестит под штанами – вообще «наше всё».
Еще в приснопамятном СССР нас учили, как это делать, доводя партию и правительство до состояния глубокого полуобморочного удовлетворения.
Товарищ Сталин научил так, что урок этот усвоил каждый младенец. Там попробуй – не лизни, – тотчас освоишь потаенные уголки нашей необъятной.
Помните, как экстатически завывал со сцены Иосиф Кобзон – «спасибо вам за ваш священный подвиг, товарищ генеральный секретарь»? Выл так, что постанывал весь партер, и звезды на пиджаке позвякивали. Все шесть штук, вместе с колодками.
А потом Брежнев умер, и выяснилось, что никакого подвига он не совершал, зато вместо Леонида Ильича резко вздорожал Юрий Владимирович Андропов. Потом и его акции упали, но Черненко уже никто особенно не восхвалял: ему все эти нализы были «до фонаря» по состоянию здоровья.
Зато как охаживали Михаила Сергеича! – чуть родимое пятно на лысине не зализали. Но вовремя опомнились и метнулись к Ельцину, помахивая теннисными ракетками и позвякивая вчерашним недопитым.
И тут на горизонте вспучилось и взошло новое счастье, воссияв так, что вся родимая грязища заискрилась и приняла все оттенки красно-коричневых цветов, навек отринув радужные. Тут уж сама Лубянка повелела: «облизать гения по самую плешивую маковку» – и началось!..
Семнадцать лет оно блестит, и все никак не потускнеет. Алмаз – да и только. Уже и нефть в цене упала, уже население едва ползает по задворкам блатной «малины», а солнышко все сияет, начищенное как солдафонская пряжка. Грех такому не поклясться.
Но вот беда: на чем божиться-то? На Конституции? Ее, родимую, изнасиловали так, что все подворотни стонали, и даже бордельные мамки за голову хватались. Ее проще вовсе запретить, так что клясться на ней – все равно, что на проклятом правительством хамоне.
К счастью, у нас есть Библия и отец Гундосий. Можно на ней. Возложить длань и, раскрыв чакры, выпустить наружу всю свою любовь – чтобы весь мир пробрало по самую Оклахомщину.
Но и здесь неувязочка: страна-то у нас многоконфессиональная. А ну как обидятся мусульмане, иудаисты, буддисты и прочие «адвентисты седьмого дня»?
Слава Гундосию, «свидетели Иеговы» у нас больше не свидетельствуют, но это тоже спасает как-то не убедительно. Так что библейский гроссбух не подходит – сколько ни крестись и ни бейся в припадке падучей перед иконостасом.
Но выход есть. Можно написать новую Конституцию, предав анафеме ельцинскую, провозгласить в ней новые «национальные интересы» и обозначить должность «национального дилера» – то есть – лидера, которому можно будет клясться, божиться, «зуб давать» или «руку на отсечение» – это уж кто как пожелает.
У нас свободная страна, и в фантазийных выражениях любви к фюреру никто не ограничен. Люби – не хочу! Помните, как любили дедушку Адольфа, пока объект вожделений не издох в своем бункере, как последняя крыса? До смерти любили! Так и мы. Вы нам только покажите – кого, а уж мы посоревнуемся в силе благородных чувств.
Итак, решено: старое – на свалку, даешь дорогу новому! Свежая Конституция будет приятной на ощупь и идеальной по внутреннему содержанию. Для торжества полной гармонии не хватает только текста самой, собственно, Клятвы.
Жаль – старшего Михалкова с нами больше нет, он бы написал. Впрочем, если поручить сей титанический труд его сыну Никите Сергеевичу – он, безусловно, сдюжит. Кому, как не ему, поднаторевшему в круглосуточных лизоблюдских марафонах, знать: какие именно слова, выражения, эпитеты и интонации должны наполнять сей судьбоносный текст? Так что – не проблема.
Он напряжется, вспомнит всё, суммирует, примет нужную позицию и явит на свет Божий чудо русского глагола, со всей его шершавостью. Словосочетания должны бурлить, душа холопья – возвышаться и трепетать, а «царь-самовздутыш» – наполняться имперским величием до состояния «зрелого преддембеля».
Чтобы аксельбант трещал и слюни пузырились.
Допустим, текст готов. Осталось только набрать в легкие воздуха, чтобы выдохнуть и потрясти этот мир, раз уж Искандерами пока не получается. Но кто его будет читать? Кто присягнет так, как никто еще не присягал? Где ты, рвущийся в Россию Эйнштейн очкастый?
Как тебя отыскать в толпе асфальтоукладчиков, копошащихся на наших победоносных руинах? Где ты, образованец-интеллектуал, вечно стремящийся сдёрнуть в забугорные кулички из нашего процветающего лубянского мира? Посему декламировать будут те, кто «понаприезжал».
Уж какой есть контингент – такой и спляшет, и споет, и увлажнит царственные чресла, как умеет. И пусть он безграмотен и косноязычен, пусть не в силах оценить мощь великодержавных оборотов – зато покорен и хитер, как сама Византия.
Он – идеальный подданный. Начальство прикажет – будет рыть, копать, бурить.
Царь повелит – тотчас закопает взад все, что ранее нарыто. Красота – и никаких волнений, потрясений, революций. Никаких «законных прав» – одна сплошная «презумпция доверия». Торжество задницы над мозгом – что и требовалось.
Насаждение верноподданничества, возведенного в ранг государственной политики – главная задача, поставленная Путиным в период переучреждения диктатора на новый срок. И пусть денег для населения нет – для него они всегда найдутся.
Нашлись ведь 4 миллиарда «с хвостиком», дабы оплатить жажду Путина покрасоваться на провальном форуме в Санкт-Петербурге! Эти деньги были нужны для того, чтобы оплатить присутствие премьер-министра Индии, на фоне которого Владимир Владимирович мог со всей самозабвенностью поупражняться в пустопорожнем политиканстве.
Деньги-то – не его, а холопьи! А холопы сидят у «ящика» и хлопают ушками, аки плюшевые зайки. И верят в «становление империи», и пускают слюни от перспектив, нарисованных доморощенным Остапом Бендером в хрестоматийных Васюках.
Конечно, весь этот джамахирийный аттракцион обязательно грохнется. И рубль, который, как кажется, намертво забетонирован Центробанком, и освященное отцом Гундосием.
И останется до боли знакомое «разбитое корыто», у которого уже когда-то сиживала генерация «советских людей», в одночасье превратившаяся в разъяренную толпу антикоммунистов да антисоветчиков, напрочь забывших былые клятвы в верности красному знамени, учению марксизма-ленинизма и лично товарищу Сталину, Хрущеву и Брежневу.
Все это уже было, в другой жизни. Только кто ее помнит? Постсоветский человек силен задним умом, но слаб памятью. Воспоминания о колбасе «за два-двадцать» напрочь вытеснили главное: счастливая и полноценная жизнь невозможна без свободы выбора.
Отдавая свободу за колбасу, ты не получаешь ни того, ни другого. Зато обретаешь ярмо, которое согнет тебя пожизненно. И жизнь твоя будет страшна и никчемна. Возможно, от тебя отшатнутся, но не от страха, а от презрения. Потому что ничего иного ты не заслуживаешь. Даже если поклянешься в верности самому любимому царю или изобьешь себя веригами у алтаря.
Рабы поднимали восстания. Холопы – никогда.
А для диктатора любая клятва будет неполной, если ее не скрепить кровью.
И не его – твоей.
Александр Сотник
