Странная судьба и миф о Немцове
Судьба Немцова подобна судьбам некоторых поэтов и художников, но не могу вспомнить подобной у политического деятеля. Художники, если они опережали свое время, вносили нечто новое, сперва непонятое, в неискоренимое стремление человека и всего человечества понять самого себя, последующими поколениями высоко оценивались, иногда причислялись к числу великих.
Политики, даже трагически погибшие — сколько их было в России — после смерти медленно, как Столыпин и декабристы, или сразу же, как Петр III, Павел I оказываются незаслуженно забыты со всеми их планами. Потомки, причастные к их гибели, стремятся превратить их в карикатуры, уничтожить даже их портреты. Совсем иначе у Немцова.
Из нижегородских губернаторов случаем попавший в Кремль, он отметился в качестве вице-премьера лишь безуспешной попыткой пересадить чиновников на машины своего Горьковского автозавода. Вслед за Волошиным, Чубайсом и Березовским, Немцов был цинически готов, как и олигархи, сделать все для укрепления своей власти, выбрал для этого Путина, не имея малейшего представления о том, что такое КГБ, и моральных принципов не позволявших сотрудничать с преступной организацией.
Он произнес сакраментальную фразу: «Сегодня нет никого лучше Путина». В этом кремлевском заговоре они выбирали из других генералов КГБ — Примакова, Степешина, не понимая, что среднее звено КГБ не успевшее ничему научиться и не имеющее никакого государственного опыта совсем не послушнее, а гораздо агрессивнее и опаснее даже лично для них.
Путин дал им время убедиться в этой ошибке. Те, кто ее только тихо осознал — Волошин, Чубайс, Потанин и разбежавшиеся из России полуразоренные олигархи типа Смоленского — живы, те, кто попытался внести коррективы — или убиты, или провели много лет в тюрьме.
Немцов не каялся, но хоть немного успел сделать — был одним из пяти лидеров демократического движения, успел съездить на Украину и написать книжку об оккупации части ее территории. Но я думаю, что убит он был не за это, а для того, чтобы запугать всех других противников сложившегося с его помощью агрессивного российского тоталитаризма.
Ненадолго это удалось — десяток людей сочли, что они следующие. Пошли слухи о новых лагерях под Псковом, услужливо были приняты законы разрешающие пытки в лагерях и тюрьмах. Но для кровавой деспотии нужны закрытые для всех без исключения границы, отказ от яхт и вилл на Лазурном берегу. А кто же тогда будет опорой Путина?
И мечтой для него стал Брежнев с Андроповым за спиной. И ощутив это, ничему не научившийся российский средний класс сделал своим знаменем имя Немцова, таким же, какими когда-то были «ленинские демократические традиции».
Миф о Немцове почти так же полезен и позволяет себя чувствовать почти людьми, как когда-то «революционная романтика» Окуджавы и диссидентов. Но хоть миф и основан на иллюзии и вряд ли плодотворен, как всякое заблуждение, но, конечно, в сегодняшней форме он опять много лучше воспевания агрессии и все умножающихся портретов Сталина.
Сергей Григорьянц
