Если нам не хватит мудрости и смелости увидеть в победе Макрона знак времени, Россию с большой вероятностью ожидают макронеприятности.
Что самое неприятное в победе Эммануэля Макрона? Официальные российские лица дают дипломатичные комментарии. Но не будем лукавить: из всех кандидатов новый президент Франции — самый нежелательный для России вариант. Макрон не скрывает, что ориентирован на Америку.
Показать полностью… Он придерживается традиционных взглядов на европейские ценности, мультикультурность и глобализм, Евросоюз и НАТО. Он вскормлен в клане Ротшильдов и корнями связан с крупным финансовым капиталом. Он поддерживает санкции против России и не признает новый статус Крыма.
Еще можно долго перечислять. Но самое неприятное для России — вовсе не множество рациональных факторов. Хуже, чем с Олландом, не будет. Самое опасное — Макрон стал президентом второго по значению государства в Евросоюзе без политической партии, вознесся на Олимп за полгода, опираясь на социальные сети и поддержку молодежи, которая перешла дорогу политической элите. И теперь, вне зависимости от разногласий, истеблишменту всех стран поражение от не нюхавшей пороха несистемной оппозиции — громкий сигнал SOS.
Почему всполошилась российская политическая тусовка после демонстраций 26 марта? Потому что на улицы вышла молодежь. Как и полагается, появилось множество предложений мудрецов что-то очередное молодежи строго запретить. Пошли разговоры про «зомбированных тинэйджеров», про «непоротую школоту», про конфликт отцов и детей. Но все дело в том, что власть сегодня не может услышать новое поколение, хотя в иные эпохи это удавалось.
Фото из твиттера Эммануэля Макрона
Москва протягивает руку «Мистеру Никто»
Взлет Макрона находится в общем векторе последних выборных кампаний. Как ни парадоксально, но из всех кандидатов во Франции Макрон по технологии победы ближе всего к столь же несистемному Трампу. Платформы разные? Сегодня программы электорат не интересуют, можно обещать молочные реки и кисельные берега. Прослушивание речей — это в прошлом, политика превращается в шоу. Важен не смысл и содержание, а символ и образ. Не текст, а имидж. Это не хорошо и не плохо, это формула постиндустриальной эпохи, когда лавинообразный избыток информации неизбежно приводит к новым способам ее восприятия и даже к новому психологическому облику поколения.
Думаю, нынешнее поколение политиков совершает последние шаги и сходит со сцены. Ужас, порожденный Трампом и 26 марта, вне зависимости от того, стоял ли за спиной молодежи хитрый провокатор, — свидетельство того, что старая политическая элита чувствует, что теряет власть над временем. Упоение запретами — это дыхание погоста…
Принципиальной особенностью постиндустриальной эпохи является то, что на протяжении жизни одного поколения объем информации возрастает в два раза. Опыт одного поколения ничего не значит для другого. Отец не может передать сыну свой опыт, он обесценен прогрессом. Образованная бабушка не знает, как подступиться к гаджету, который за пять минут осваивает внук. Профессора не могут справиться с компьютерной техникой, им помогают студенты, что не мешает профессорам считать студентов недоразвитыми. Одним кажется элементарным одно, другим — совсем другое. Разные ценностные пакеты информации.
Политические баталии переносятся в социальные сети. Традиционная политическая вертикаль размывается в потоке горизонтальных связей, как опоры моста рушатся в бурном ледоколе. По данным Международного союза электросвязи, в мире больше 6 миллиардов абонентов мобильных телефонов, 90% населения. В развитых странах 75% населения имеют доступ к интернету. Число пользователей «Фейсбука» перевалило за миллиард. Большинство людей выходят в Интернет с мобильных устройств, с планшетов и телефонов, то есть прямо на улице. И эти цифры растут. Скоро глобальная сеть космических спутников закроет всю планету, и выход в Интернет станет элементарным и мгновенным.
iPad — это подрывная инновация, которая оказалась эффективнее, чем булыжник пролетариата. Уже не только арабские перевороты, но выборные кампании на западе можно назвать «революциями „Фейсбука“ и „Твиттера“». В политику приходят кумиры социальных сетей — бразильский клоун Тиририка, который регулярно проходит в парламент, итальянский комик Беппе Гриппо, который побеждает на муниципальных выборах, герой интимных похождений в Испании Белен Эстебан, канадский хулиган Роб Форд. Есть сетевые персонажи, которые вошли в историю, — лидер египетской революции Ваиль Гоним и лауреат Нобелевской премия мира из Йемена Тавакуль Карман. В этом же ряду российский блогер Алексей Навальный, который, вне зависимости от пропагандистских ярлыков, следует строго в русле мировой политической эволюции. А власть и противники оппозиционера часто напоминают призраки из прошлого.
Еще недавно в условиях дефицита информации и человеческого потенциала крупные партии и крупные компании оказывались эффективными. Большие структуры могли минимизировать затраты и оптимизировать расходы. Но сейчас информационные потоки ушли в горизонтальную плоскость, а население стало мобильным. Монополия государства на информацию утеряна. Телевизор потерял функцию гипнотического прибора, который рассказывает населению, о чем оно думает и чего желает. Поэтому, кстати, молодежь, которая вышла на улицу 26 марта, не особенно зазомбируешь, телевизор она отродясь не смотрела.
Новое поколение не верит старой власти, потому что дышат с ней разным воздухом. В Америке, где рождаются прорывные компьютерные технологии, уровень доверия правительству колеблется в районе 20— 35%. В 1970 году этот показатель составлял 75%. Даже к Верховному суду, который олицетворял моральную чистоту, уровень доверия всего за 20 лет упал в два раза — до 40%! Самый наивный человек не поверит, что в России выше доверие к институтам власти. Соцопросам у нас тоже не верят, хотя эта тема дальновидно исключена из исследований.
Для России опасность новой эпохи усугубляется тем, что страна остается заложницей крупных монополий — в экономике и в политике. Во всем мире партии меньшинства получают все большее представительство, а выборы проводятся все чаще. Во всем мире малые инновационные компании обеспечивают рост ВВП, у нас инновации дискредитировали себя.
Динамика современной эпохи заставляет предположить, что нынешнее поколение диктаторов окажется последним. Диктаторы вымирают, как когда-то вымерли динозавры. Власть переходит к малым игрокам, это закон политической эволюции. В России тенденция обратная: выборы все реже, меньшинство получает совсем мизерное представительство, монополии во всех сферах давят конкурентов.
Макрон для России — говорящее имя. Если нам не хватит мудрости и смелости увидеть в победе Макрона знак времени, нас с большой вероятностью ожидают макронеприятности.
Сергей Лесков
Источник: www.rosbalt.ru
